Елена Лоза - Куда уехал цирк (СИ)

— Привет, милочка, — по внушительной фигуре и закрученным стрелочкам усов, Марья опознала Цагеля.

— Здравствуйте мистер… — она сделала не ловкий реверанс.

— Цагель, Зифригд Цагель, — важно представился посетитель.

— А меня Марьей кличут, — радостно сообщила женщина, взяла половник с тарелки, и помешала суп. — А, про вас молодые хозяева рассказывали! — «Посмотрим, что ты запоешь дальше,» — ехидно подумала Марья, не предлагая гостю пройти внутрь. Однако тот в приглашении не нуждался, спокойно прошел к «хозяйскому» столу, погладил пальцами скатерть, сел на стул, закинул ногу на ногу.

— Скажи, ты давно работаешь у этих хозяев? — Цагель осматривал молодую женщину с насмешливым интересом.

— Дак давно, мистер, — Марья спрятала руки под фартук, так любили делать ее прабабка, всю жизнь, прожившая в деревне. Только бабушка прятала узловатые натруженный ладони, а завхоз, наоборот, слишком ухоженные руки.

— До того, как они в Чикаго переехали из России? — поинтересовался Цагель.

= Куда переехали? — Марья удивленно заморгала. — Дак хозяева не в Чикаго живуть, а в Нью-Йорке. Мы от тудоть приехали, Ага.

— «Шмыгнуть, что ли носом? Не, наверное, перебор будет».

— Мы на поезде ехали, попервах, — продолжила ходок, постепенно увлекаясь. — Молодые-то хозяева в купе. Красивом, страсть. А потомыть телегу наняли да сюдыть нас какой-то дядька проводил. А гроза-то была страсть какая! Я от страху едва не померла.

По мере Марьиного диалога на лице Цагеля все больше читалось пренебрежение.

— И часто твой хозяин своих наследников отпускает так гулять?

— Дак, впервой! Они ж с папеньки своего, графа, веревки вьють. Ну, младшие, любить он их очень. А старшой, тот у нас сурьезный. Так ить на то он и наследник, — Марья очередной раз помешала суп и сняла кастрюлю с плиты. — Вот обед готов. Хотелось и мне поглядеть, что тут да как. Но дом-то не бросишь. Тут только отвернись, так сразу и скрадут все!

— А как ты сказала, вашего графа зовут? — немец уже и не пытался скрыть презрения к глупой бабе.

— А я и не говорила, как их светлость зовут. И что это вы все выспрашиваете о моих господах-то? Тебе какое дело то? Ты цирком своим управляющий так и управляй! Про между прочим, еще моя бабка в услужении у господ была и мамка моя тоже! Так что у нас род давний. И на хозяев мы доносительством не занимаемся.

Цагель не ожидавший такого напора вскочил и попятился к выходу, А Марья, войдя в роль, взмахнула половником.

— Вот ужо придут господа, я им все расскажу! — немец развернулся и быстро рванул прочь, стараясь выглядеть праздно гуляющим.

— Русиш швайн, — последнее, что услышала женщина.

— А за свинью — ответишь посулила женщина… — И половник изобразил в воздухе сверкающий круг.

— И что эта крыса вынюхивала? — рядом с Марьей стояли Оле и Гарри. Их взгляды, по-нехорошему задумчивые, сверлили спину непрошеного интервьюера.

— Информацию он искал, и отнюдь не с добрыми намерениями, — поморщилась женщина — А умных животных попрошу не обзывать… Этот Цагель только на таракана-пруссака тянет, пузатого и усастого. И вообще, марш переставлять багаж. Пока пустота в желудке не мешает работе ваших мышц.

— А кстати, когда обед? — как-то робко поинтересовался Оле. Когда у Марьи загорались глаза таким предвкушением, отвлекать ее от объекта интереса было чревато.

— Вот когда все соберутся, тогда и будет, — женщина даже не обернулась.

Ло подоспел как раз к открытию первого сундука. Сказать, что он сильно стремился поучаствовать в ревизии багажа, было бы большим преувеличением. Но раз уж попался, то будь любезен — держи лицо. Внутри сундук оказался плотно напихан всякой всячиной, не всегда опознаваемой с первого взгляда. Например, посредине сундука виднелась горловина какого-то медного сосуда, с краями весьма специфической формы, заполненная чем-то тряпично-черным.

— Это шоо? — этим смачным «шо» Марья могла выразить огромное количество эмоций. В данном случае это было недоумение и восхищение одновременно. Ну и немножко возмущения на закуску. В смысле… что тут делает эта фигня и почему Крот не догадался положить чего понужнее?

— Вытащим — узнаем! — Швед легко поднял неопознанный объект, оказавшийся самоваром. Пузатый красавец, литров на пять-шесть, сиял начищенными боками. Команда недоуменно переглянулась. Оле перевернул самовар, слегка встряхнул, и из горловины посыпались носки. Куча черных мужских носков.

?!

Несколько мгновений над сундуками висело ошеломленное молчание… и наконец, прорвалось громким хохотом.

— Если мне еще кто-то скажет, что у Крота нет чувства юмора, — Швед мотал головой и хохотал, — я ему про этот самовар расскажу.

— А кто тебе поверит?! — женщина тоже веселилась от души. — Одного не пойму, когда он ухитрился все это собрать? Времени-то совсем не было.

— Может, у него уже был собран для кого-то багаж, а он его нам отдал? — отсмеявшись, высказал предположение Ло.

— Скорей он его срочно допихал, — судя по шороху и мату, доносившемуся со склада, — высказал сомнения Оле. — И ругался он такой скороговоркой, что скорей всего трамбовал, войдя в темп. Вон смотрите, полсундука аккуратненько в коробках, а остальное чуть ли не узлом завязано и напихано.

Швед тем временем снял крышку с ближайшей коробки, и Марья взвизгнула, как глупая девчонка. Осторожно вынула и развернула шелковую шаль, легкую, изукрашенную искусными узорами.

— Это точно был чей-то багаж. Кто-то под купца косить собирался. Такая упаковка шалей, это же целое состояние.

— А мы под русских косим? — задал риторический вопрос Ло. — Тогда ставьте самовар.

— Только проверь его на остатки носков, — шепотом посоветовал Гари. — А то чай с носками как-то не комильфо.

— «Марья, а можно к нам на обед пригласить гостей?» — раздался в ухе женщины вопрос. Кто из троих стажеров его задал, было не понятно, так как голоса различить по внутреней связи невозможно. Для распознания существовали позывные. Но давно ощающиеся люди узнавали друг друга, по манере речи и специфическим словечкам.

— «И много их, гостей?»

— «Двое…»

— «Ведите…»

— У нас к обеду гости, — сообщила Марья остальным ходокам. — Практиканты ведут…

Обед прошел слегка натянуто. Гости, светленькая девочка лет четырнадцати, представилась Анастасией. А если на американский манер, то Стаси. И тот самый, пытавшийся утром уговорить медведя паренек — Алекс, чувствовали себя весьма напряженно. Правда, после объяснения, что в этом доме, принято есть за одним столом и слугам, и хозяевам — гости слегка успокоились. Если можно слугам, то и цирковым, наверное, тоже. Марья видела, что дети голодны и уже не первый день недоедают, но ели они сдержано и старательно жевали даже суп. Сияющий самовар, водруженный на стол Оле, вызвал у детей улыбки.