Unknown - Истории из жизни (СИ)

Масла в огонь подливала еще и неизвестность: кусок льда мог вильнуть в произвольных направлениях, вынуждая то вздрагивать, то замирать, затаив дыхание, а затем отчаянно выдыхать набранный воздух

Удовлетворенно кивнув, девушка очертила витиеватый узор на ягодицах и поднялась на спину. Но внезапно прикосновение льда исчезло, остались только влажные дорожки, от которых бежали капельки вниз. Но передышка от тактильного контакта была совсем недолгой, там, где касался лёд — прикоснулись пальцы. Но касание было не «сухим», на кончики были смазаны эфирным маслом, источавшим терпкий аромат. Пальцы коснулись лопаток, где появлялись крылья и скользнули вниз.

Сама же девушка обнимала целителя спереди. Жесткая кольчуга, касавшаяся живота и груди, добавляла ощущений, резко контрастируя с мягкими руками, скользящими по спине.

Юстиэль вдохнул аромат масла и неуловимо улыбнулся. Стоило пальцам девушки коснуться загривка, где концентрировалась основная часть сил и крылья, по всему телу жреца прошла волна крупной дрожи. Он вскинул невидящий взгляд к потолку, вытянувшись струной, позволяя руке целительницы скользить вдоль всей спины.

— У меня… — жрец запнулся. Жесткая, но удивительно теплая кольчуга прильнула к телу, покалывая и царапая, в то время как ловкие руки продолжали скользить по спине. Целитель склонил голову и продолжил: — Голова кружится.

— Это тоже хорошо… — шепнула Алетейя, продолжая свою «экзекуцию».

В мягкому скольжению добавилось покалывание. Тея сконцентрировала эфир и теперь он расходился по телу жреца разрядами молний. Так приятно, что даже больно. Или наоборот? ..

Короткие волоски на затылке встали дыбом. Магия колола, как бывало от переизбытка сил или под ускорением чародея. Переполняла через край и каталась по коже, лаская и раня одновременно.

— Больно, — порывисто вздохнул Юстиэль, - но… не останавливайся…

Головокружение дополнилось новым ощущением, казавшимся во сто крат сильнее из-за невозможности видеть мучительницу. И веревки, стягивавшие запястья, постоянно напоминали о собственной беспомощности, только распаляя волнение и поднимавшийся из глубины груди жар.

По шее скользнуло горячее дыхание, а всему остальному телу — дуновение ветерка. Тея снова взлетела, царапнув кольчугой по груди, чтобы оказаться со жрецом на одном уровне. Первый укус пришелся под ухом, оставляя алую отметину. Цепь поцелуев до ключицы и снова сжатые зубы. Одновременно с этим она запустила ногти в беззащитную кожу на лопатках, оставляя кровавые царапины не хуже тех, что были на пояснице.

И снова пленник выгнул спину, подставляясь под болезненные, но головокружительные ласки. На каждый укус он отвечал протяжным стоном, а от царапин и вовсе крепко закусил губу, едва не до крови. Сердцебиение настолько участилось, что от тела стал исходить хорошо ощутимый жар. Юстиэль хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, напрягаясь и одновременно с этим мысленно ожидая очередного укуса или другой метки, которую пожелает оставить мучительница.

— Я хочу, чтобы ты кричал… — бесхитростно и честно произнесла Тея, словно это было чем-то обыденным. Прикосновение губ стало ниже. Алетейя потянула зубами левый сосок мужчины, а руки её тем временем сместились на ягодицы. Намерения девушки были весьма недвусмысленными. Масло на пальцах здорово помогало, разогревая кожу.

Жрец распахнул глаза под повязкой, с удивлением и запоздалым смущением чувствуя, что начал возбуждаться от подобного. Он упрямо мотнул головой и улыбнулся, вызывающе, но немного нервно, слепота пугала и заводила одновременно.

Юстиэль шумно вздохнул, как только зубы сомкнулись на соске и потянули его, и даже легка обмяк в своих веревках, ощутив внезапную слабость в коленях

— Ты ведь так хотел повторения… — страстно прошептала девушка.

Пальцы очертили круги на ягодицах, постепенно сужая их и наконец касаясь сжатого колечка мышц.

Целительница не тратила много времени на подготовку, почти сразу же скользнув внутрь одним пальцем. Она хотела, чтобы боль мешалась с удовольствием, ведь именно это любил жрец…

Мимолетная боль скользнула вдоль всей поясницы, словно насквозь пронзая острым клином. Пленник коротко вскрикнул и напряг руки, пытаясь приподняться, освободиться или отстраниться от руки девушки. То были первые отчаянные порывы.

Но болезненные когти разжались довольно быстро, учитывая общее состояние и необычность ситуации, которая, как мысленно отметил целитель, оказалась довольно возбуждающей. Потому он очень быстро замер, свыкаясь с ощущением.

Плавным движением она продвинулась вперед, чувствуя, что затеянная ею игра стала несколько…двусторонней. Тее было интересно наблюдать за целителем, ловить каждый вздох, и мысленно торжествовать.

Необычные, непривычные ощущения. Не давая Юстиэлю привыкнуть, девушка припала губами к его шее, оставляя на ней очередную алую метку и присоединила второй палец, намеренно издевательски задевая чувствительную точку внутри.

Пленник зашипел было от очередной порции боли, но тотчас застонал в голос, ощутив волну неописуемого блаженства от одного лишь прикосновения, которое показалось случайным. Параллельно с этим он запрокинул голову, подставляя шею и открывая больший доступ своей мучительнице. При этом целитель старался не извиваться и не дергаться, чтобы пальцы девушки снова коснулись точки, подгибавшей его колени и заставлявшей мелко дрожать.

— Неужели правда убийцы лучше? … — мельком спросила девушка, двигая пальцами вперед и назад, — Впрочем, я ещё не закончила…

С этими словами она стала покрывать тело жреца укусами, опускаясь перед ним на колени.

Не прекращая движений, целительница нежно обхватила губами член мужчины. Орудовать руками при этом было не слишком удобно, но определенная доля концентрации и Тее всё удалось.

Движения слились в единый ритм, внутрь-наружу, вниз-вверх.

— О, Айон… — жалобно взмолился Юстиэль, которого от подобного начало бросать то в жар, то в холод. В ушах стоял гул, перекрывавший даже собственный голос, а сердце колотилось так, что казалось, будто самого целителя сейчас начнет качать из стороны в сторону.

— Ты моя… моя Богиня… Тея! — громко вскрикнул жрец в момент очередного скольжения пальцев по чувствительному месту. Целителю начало казаться, что он задыхается, вдыхаемого воздуха не хватало, он словно растворялся где-то в горле, сталкиваясь с пронзительным наслаждением, охватывавшим пленника при каждом движении руки и губ Алетейи.

Все мысли о когтях, алых глазах, собственном поведении и чувствах уступили место всеобъемлющему удовольствию, ради которого строптивый жрец был бы готов упасть на колени и умолять, лишь бы девушка не останавливалась.