Антон Кучевский - Такая разная тьма

Ажой вздохнул:

— Видите ли, не все так просто. Мы исповедуем принцип Восполнимости. Поэтому после смерти мои братья имеют второй шанс на жизнь.

— Какая же это жизнь, ты, некромант ублюдочный? — не выдержал Ксам.

— Погодите, — мягко попросил жрец. — Каждый из нас еще при жизни дает согласие на то, чтобы быть трижды опоясанным силой Вознесения. Это хранит тело от невзгод и гниения после смерти. Если собрат по вере наткнется на умершего, он имеет право возродить его и наделить силой для дальнейшего служения Лежизалю. Более того, незадолго до смерти, если чувствуем ее дыхание на себе, мы сами стараемся сообщить об этом в… одно особое место.

— Но ведь это не воскрешение в его истинном смысле, — возразила я, переглядываясь с парнями. Истая вера — уже повод для того, чтобы считать человека ненормальным. Во всяком случае, так кажется любому грайрувцу, даже пословица об этом была, но у меня плохая память на народный фольклор.

— И здесь я соглашусь. В общепринятом смысле, это чистейшая некромантия. В случае с Лежизалем, преклонение перед ним дарует иные возможности. Фактически, в теле бывшего слуги нашего бога сейчас часть моей души, моими собственными умениями вложенная в его тело, и остатки его знаний, что не успели разрушиться в мозгу. Обычно сохраняется намного больше, но брат Франк, что великолепно, сохранил учтивость и манеры, присущие ему при жизни.

— Красивая сказка, — начал было Ксам, но я перебила его:

— И все же он мертвец, поднятый темным жрецом?

— Безусловно, — горестно вздохнул Ажой. — На все доводы, что он ранее дал свое добровольное согласие, мне грозятся что-нибудь отрубить. В лучшем случае, в худшем — неоднократно пытались повесить и даже единожды надругаться. Но ведь и я принес подобный обет! После моей смерти кто-нибудь также заберет мое тело, и я послужу на благо своих братьев по Ушедшему.

— А Франк? Что будет с ним?

— Увы. Его тело поддерживает исключительно частица божественной мощи, переданная через возложение рук. Когда я умру, он сгинет. Рассыплется черным пеплом и белым огнем, не слишком приглядная судьба.

— Как и любая тварь Ниста, верно?

— Верно. Но… честно говоря, у нас не слишком жалуют Пожирателя. А его слуг и демонов стараются убивать при встрече, — робко пояснил жрец.

— Весь мир так делает, — подал голос Джад, не поворачиваясь к нам. Его голос заглушил тяжелый, промокший капюшон накидки. — И, честно говоря, я вижу в этом самое большое единство и здравомыслие, которое только могут проявить вечно сражающиеся друг с другом государства и расы.

— Я также предлагаю не враждовать, а сотрудничать.

— Понимаешь, Ажой, весь вопрос в том, что вот так вот запросто мы тебе довериться не можем. Даже несмотря на смертоносную печать — вдруг у тебя есть какое-то могущественное колдовство, позволяющее избавляться от подобных цепей.

— Любезнейшая, если бы я хотел вас убить (что мне, как понимаете, в обычной жизни не присуще), я бы нанял профессионалов своего дела, а не старался сделать бы это голыми руками, и уж точно втираться к вам в доверие посчитал бы лишним, — раздражительно заметил жрец, пальцами отводя от себя сталь. — Тем более что сам я вызываю слишком много подозрений, говоря начистоту.

Я вздохнула и вложила меч в ножны. Можно долго толковать о многоуровневом обмане. Но, если человек сам позволил окружить себя опасным заклинанием, он допустил непозволительный для подобного дела риск. А то, что жрец явно ненормален… что ж, все мы не без крупицы сумасбродства в голове.

— Ажой Бо Скаррав, пока что вы остаетесь в моем отряде. Парни, жреца не обижать — кого замечу за порчей его вещей или угрозами, сама прибью на месте, — сказала я, снова привалившись спиной к груде заплечных мешков. — Меня зовут Тави. Я капитан корабля под названием «Храпящий» и предводительница этой очаровательной банды остолопов.

— Королева всей окрестной нечисти, почти супруга влиятельного монарха, Морская Ведьма, разыскиваемая в четырех крупнейших государствах преступница, — почтительно дополнил боцман. Не ухмыляется, как обычно — знаю, что его гложет. Повседневными шуточками Ксам пытается спастись от неизвестности, тут к гадалке не ходи.

Несмотря на то, что за время плавания его больше не корчило в муках, он иногда жаловался на неясные ощущения, которых раньше не было. Смутное беспокойство в моих мыслях так и не переросло в что-либо конкретное. Доберемся — увидим, узнаем, что с его сестрой внезапно случилось.

— Теперь я вспомнил! — просветлел лицом темный жрец. — Я видел ваше лицо на розыскном плакате. Император готов заплатить за вашу голову двести пятьдесят тысяч варангов, вы знали об этом, леди Тави?

— Капитан, — поправила я его. — «Ледей» не держим. Хотя при посторонних придется вам все же именовать меня «леди». А мне, соответственно, терпеть.

— В начале года было сто. Растешь, — хмыкнул Джад.

— Так куда вы направляетесь, если не хотите ехать ни в Телмьюн, ни в Эрвинд? — поинтересовался Ажой, сухощавыми пальцами поправив капюшон своей робы.

— К Пурпурному морю.

— О-о-о. А зачем?

— Долгая история. Если вкратце, чуть дальше на юго-запад живет угроза для здоровья и жизни вот этого рыжего господина, которая, по совместительству, является его сестрой.

— Ажой, — обратился к нему Граф, — вы, случайно, ничего не знаете о новых кораблях военного флота Грайрува или Аргентау?

Жрец подслеповато моргнул видимым глазом, затем сокрушенно развел руками:

— Я имею стремление быть всячески полезным, раз уж заключил с вами договор, однако никогда не интересовался межгосударственными отношениями.

— А Франк?

— Он… вообще мало чем интересуется.

Слуга только кивнул в знак подтверждения.

— Попытаться стоило, — пожал плечами Граф и прикрыл глаза. Я окликнула его:

— Эй, эй, ты что, спать собрался?

Тот обескураженно ответил:

— Да. Нельзя?

Здесь необходима порция разъяснений. Проблема в том, что Ульгем, он же Граф, может спать в любых условиях, и делает это со всем тщанием. Если бить над его ухом в медные литавры и попутно играть на трубе военный марш — боюсь, мечник только перевернется с боку на бок.

Вернее, само по себе это бы не было проблемой, если бы его храп не напоминал рычание древнего чудовища. Тому виной огромный нос, который действует подобно хорошей звуковой камере, отражая и многократно усиливая тот шум, что производит наш лекарь во время сна. По крайней мере, так обстоятельно мне рассказывал Сейтарр.

— Можно, — вздохнула я. — Только мешками обложись, а то лошади пугаются.

В повозке тесно, но разместиться есть где, даже для шестерых человек. Ладно, кого я обманываю — пять человек и один живой мертвец. Наверху бывший хозяин приколотил железные крючки, на которые можно повесить бурдюк, оружие или заплечную сумку, а поверх дуг из стальных прутьев натянут непромокаемый тент из парусины. Только возница мокнет. Тем не менее, мы прихватили с собой плотные накидки, что защищают от дождя.