Антон Кучевский - Такая разная тьма

Кроме того, дух в нем и вправду имеется. Призрак в мачте, который никогда не выходит и не подает голос. Я бы и вовсе решила, что там никого нет, вот только вызвала его именно я, и в грот-мачту, теперь покрытую защитными рунами, он засел на глазах большей части команды. Пользы не приносит, хорошо, хоть не вредит. Правда, старпом жалуется, что у нас вертлюги железные ржавеют быстрее обычного, но кто знает, виновен ли в том Шамаша.

— Эге-гей! — закричали оттуда, едва я широкими взмахами разрезала водную гладь. — Капитан за бортом! Быстро приближается!

— Сматываемся! — громко хохотнул Турлей. Свой дом в столице королевства Рид Ойлем матрос продал, взамен выкупив неплохую винодельню в десятке миль к северу от замка. Постигает тонкости ремесла, можно сказать. Его товарищ, Оми, на подобные мелочи размениваться не стал, благоразумно сохранив столичную недвижимость. Насколько мне известно, сейчас сдает пару комнат в просторном особняке за неплохие деньги.

— Кому врезать? — недобро обозрела расхлябанное воинство я, едва только перевалилась через борт. Матросы, оставив миски с едой, тут же прыснули кто на мачту, а кто и на нижние палубы. Ксам ограничился тем, что прыснул в ладонь. Боцману драпать — несолидно.

— Врежьте-ка лучше стаканчик, капитан.

Сейтарр, наконец сменивший дорогую одежду и туфли управляющего на привычный доспех из клепаной кожи и стальной шлем с плотно прилегающими очками, светился от счастья. Прости, дорогой, не я тебе такое увеселение придумала. Все сам. «Статус», «ущерб чести» и прочая чушь.

В деревянной кружке, которую интендант столь невнимательно окрестил стаканчиком, плескалось что-то горячее и пахнущее вином с пряными травами. С благодарностью приняв сосуд, я его осушила. Эх… хороша жизнь моряцкая, много в ней радостей, печалей, а еще есть совершенно незначительные мелочи, вроде этой «мика», которую придумали (или украли) в королевстве Дейн. После ледяного шторма или при усталости — нектар богов.

— Уф. Хоть один человек на этом корабле не зря свой паек проедает. Хог!

— Чо? — высунулась с камбуза круглая, плешивая и одноглазая башка.

— Жрать неси.

— Есть! — пробурчал он и скрылся за дверью, через минуту показался с резной деревянной миской, от которой исходил пар.

— Остальным — поднять якорь, паруса и полным ходом в Теккель.

Одноглазый он не потому, что потерял второй глаз в сражении или где-то еще, саррусы от природы такие. Там, где у обычного человека переносица, у сарруса или сарры крупный, обычно хмурый глаз. Кроме того, они превосходят остальные расы мира Кихча по росту, так что кок, в котором два метра да еще вершков восемь роста, самый долговязый и массивный из экипажа. Если выстроить всех в шеренгу по росту, за ним будет стоять Линд с его двумя метрами и вершком, а за стрелком — я.

Отобрав у Хога еду, принялась орудовать ложкой. Уха, хорошая, наваристая. Нечасто такую можно даже за королевским столом встретить. Да что там уху, вообще любой суп. Правители бульончик не любят, им подавай соловьиные язычки да в сметане. Или окорок вепря, добытый собственными руками, если король хочет выглядеть суровым.

С другой стороны, любимое блюдо ургахадского Владыки — обычная жирная домашняя утка, по-простецки засунутая в печь до румяной корочки. По крайней мере, так рассказывал Граф, а у него хватает знакомых среди аристократии.

— Как всегда, пальцы отгрызть можно, — сообщила я, откладывая посуду в сторону. — Как такой талант мог пропадать в захудалой лавчонке… где мы тогда стояли, Сейт?

— Да в Рьюманосте и стояли, если я еще мозги не отшиб, — пожал плечами интендант.

— Никогда не знаешь, как жизнь повернется, — пробасил Хог, тыльной стороной ладони утирая пот со лба. Камбуз тесный, и на нем обычно жарко. — Вообще-то я тогда хотел убить этого ублюдка Ульгема, да он удрал на корабль.

— Даже не буду спрашивать, за что именно. Только не говори, что ты недоволен нынешней работой, — ухмыльнулась я, продемонстрировав зубы во всю широкую пасть. Сейтарр хмыкнул:

— Он вечно недоволен. Дай Хогу бочку крепкого вина, ораву девок и мешок золота, он все равно будет возмущаться, что вино кислое, девки толстые, а монеты — недовес.

Те, кто слышал последнюю фразу, дружно загоготали.

И вправду, о ворчливости здоровяка можно легенды сочинять. Осталось найти того, кто их будет слушать. Слишком занудные получатся.

— Может, смените одежду на более сухую? — снова подал голос интендант. Ишь, заботливый какой.

— На мне высохнет, — махнула рукой я. День-то осенний, но тепло еще не оставило мир окончательно. А вот на следующий месяц — месяц Гроз — суда обычно держатся в тихих бухтах да заливах. Рискнувшего выйти в дальнее плавание обязательно застигнет либо буря, либо одно из ужасных морских чудовищ. То ли брачный сезон у них в это время, то ли какой праздник всенародный. К сожалению, заклинаний для усмирения гигантских спрутов, левиафанов и прочей живности нет ни в обычных курсах Академии, ни в библиотеках. Так что, хоть меня и зовут Морской Ведьмой, никаких особых, связанных с морем или его обитателями сил в себе я пока что не обнаружила.

Значит, не в имени дело?

До Теккеля плыли всего сутки. Вниз по реке спускаться одно удовольствие, справятся даже дети. В основном, мы бездельничали — играли в карты, перебирали снаряжение, которое и без того держалось рабочими с маленькой верфи в идеальном состоянии, устраивали дикие шутки, которые обычного человека привели бы в ужас. Казалось бы, что смешного в игре в «колокол»? Подвесить над головой мирно дремлющего кока несколько больших котелков и из-за двери орать «Тревога! На нас напали!», дожидаясь характерного звона… а нам смешно.

А еще Нытик, тощий беловолосый юноша с острыми чертами лица, не сумевший за два месяца отожраться на деревенских харчах, прихватил с собой лук. Все бы ничего, да вместо стрел он использовал грубо отесанные жердочки с присосками на конце. Конечно же, высшим классом считалось влепить ничего не подозревающему товарищу по команде такой присоской в лоб, после чего экипаж на время полностью терял боеспособность, а Нытик уклонялся от летящих в него предметов. Затем все повторялось, но с другой жертвой.

Надо мной тоже подшучивают, хоть и реже. Виновник розыгрыша знает, что, где бы он ни спрятался, кара его все равно настигнет. По мачтам я, конечно, карабкаться не буду, а вот заколдовать фалы так, чтобы они танцевали вокруг человека и клевали его тяжелыми, а иногда и мокрыми узлами — всегда пожалуйста. Или шерсть вырастить на лице. Муравьев могу наслать, так, чтобы они пробрались под одежду. Единственное спасение от такого муравейника — тут же броситься в воду, однако, в том случае, если тебя щекочут везде и без остановки, сделать подобный финт будет затруднительно.