Мария Секирина - Я мисс, и мне плевать (СИ)

- Четыре тысячи серебряных драконов.

Все присутствующие раскрыли рты от удивления и, после того как директриса, цокая каблучками по деревянному настилу, вышла, кинулись обниматься.

Количество занятий после этого дня заметно сократилось, но свободного времени у меня не стало вовсе. Произошло это по той простой причине, что несколько девочек, желая сэкономить на услугах опытных столичных портных и при том иметь уникальный наряд, обратились ко мне. Я с двойной радостью принялась за работу, ведь за любимое занятие мне должны были впервые в жизни заплатить деньги.

К делу я подошла крайне обстоятельно. В первую очередь я выслушала пожелания девочек и на их основе составила образы, смягчив их своим виденьем. Так Кларисса – высокая, смуглая и сухопарая девушка пожелала, чтобы наряд ее был связан с животным миром, выглядел элегантно и одновременно опасно. Ей я предложила платье облегающего кроя с глубоким декольте. Удерживаться оно должно было на шее, что позволило бы сильнее открыть спину. Внизу оно должно было кончаться небольшим шлейфом. Среди огромного количества предложенных в синих папках вариантов я отыскала недорогую перламутровую ткань, имитировавшую змеиную кожу не столько рисунком, сколько текстурой. Голову я предложила украсить диадемой, зубцы которой имитировали когти. Клариса, однако, настояла на головном уборе из ярких перьев.

С Джессиндой – миниатюрной блондинкой сотрудничать оказалось сложнее. Сказав прежде, что полностью полагается на мой вкус, она позднее отвергла задумку целиком. В итоге пришлось шить исключительно по ее эскизу (точнее говоря, рисовала я, но исключительно под ее бдительным контролем). Получилось очень громоздкое платье-тортик с пышными юбками золотого цвета. Юбки были обвешаны медными цепочками, а лиф украшала медная же пластина, отлитая по форме ее груди. (Такие украшения сильно повысили цену платья, не столько из-за дороговизны меди, сколько из-за того, что делать их поришлось под заказ). Рукава-фонарики, больше похожие на взорвавшиеся пирожные с кремом были дополнительно придавлены пустыми погонами. И, хоть эта задумка была на мой вкус «чересчур», я успокоила себя тем, что в работе портного такие случаи наверняка не редкость.

С моей подругой Мелисандрой работать было одно удовольствие. Она попросила наряд, который, буде такая нужда, можно было бы надеть и в обычный день, не выказав больше никаких пожеланий. Для нее я выбрала мягкую серую ткань с вышитыми на ней большими и маленькими красными маками. Платье прямого кроя без рукавов с воротником стоечкой и объемным капюшоном опускалось немного ниже колен. Для того чтобы сделать платье праздничным я выбрала серебряный пояс с инкрустацией полудрагоценных камней всех оттенков от синего до красного. Стоило заменить пояс на более простой и наряд сразу превращался в повседневный.

Я работала, не покладая рук, радуясь тому, что начала получать опыт работы в стенах пансиона, который должен был пригодиться за их пределами. Каждое утро начиналось с того, что, позавтракав (или лишь умывшись), я начинала сверяться с выкройками и проверять проделанную работу. Каждый вечер заканчивался тем, что я, пытаясь держать уставшие веки, моделировала и сшивала детали платьев. Время пролетело так незаметно, что я едва успела уделить время собственному наряду.

Для своего костюма я выбрала шелк разных оттенков желтого цвета. Ткань темнее пошла на расширяющиеся от бедра к низу брюки, а ткань светлее - на блузку с запахом и широкими рукавами. Кушак, перехватывавший талию, был изумрудным, в цвет вышивки. Последние стежки я делала уже утром праздничного дня, периодически откусывая от тоста с клубничным вареньем. Закончив работу, я облегченно выдохнула. Оставалось лишь привести себя в порядок, сделать прическу и макияж.

Когда наступил вечер, мы закончили наряжаться и стали крутиться перед зеркалом. Я в кои-то веки казалась себе красивой. Желтый цвет сочетался с пронзительно желтыми глазами, оттенял мою смуглую кожу и был небольшой данью верованиям отца. Достаточно было опустить руки вниз, чтобы ладони терялись в рукавах, скрывая от мира мою шестипалость. Рассыпанные по плечам завивающиеся темные волосы скрывали длинные ушные мочки. Лисса с завитыми и убранными вверх каштановыми волосами сияла рядом. В дополнение к поясу она отыскала серебряные сережки с фиолетовыми камнями.

- Выглядишь изумительно, - сказала я подруге.

- А ты просто с ног сшибаешь, красотка.

Мы, смеясь и шутя, спустились в просторный холл. Привычные бежевые шторы были распущены, чтобы прикрыть разлившуюся за широкими окнами темноту ночи. На бордовых диванчиках уже сидели несколько выпускниц. Яркие перья, украшавшие голову Клариссы, тряслись в такт ее словам, притягивая взгляд. Массивная хрустальная люстра, свисавшая с потолка, работала лишь на треть, но света хватало для того, чтобы шагать по деревянному настилу и не опасаться того, что можешь споткнуться. Когда все собрались, мадам Жижинда повела нас из пансиона в сад, где укрытая дубовыми ветвями стояла маленькая часовня. Луна, спрятавшаяся за тучами, не освещала нам путь, отчего полагаться можно было только на свет, развешенных на деревьях разноцветных магических фонариков. Багряный, золотой и изумрудный, они раскрашивали белые каменные стены часовни в яркие цвета. Свет, падавший на витраж окна-розы, будто заставлял его светиться собственным светом.

Мадам Жижинда распахнула тяжелую дверь из неизвестного мне черного дерева и вошла внутрь, охваченные трепетом, мы последовали за ней. Я, как и остальные, была здесь прежде лишь раз. Меня десятилетнюю это помещение, помнится, впечатлило.

Та самая маленькая девочка, боявшаяся теней, теперь выросла и стояла рядом со мной. «Возьми меня за руку, и тени не смогут тебя увидеть», - шепнула я ей тогда. Маленькая Мелисандра поверила и успокоилась, а потом и вовсе перестала бояться теней и темноты. Вокруг, как и в тот день, метались неверные тени, и стоял приятный свечной запах. Я почувствовала, как мягкие теплые пальцы коснулись моей ладони. Подруга взяла меня за руку.

Волновавшиеся девушки не смели даже перешептываться. Директриса встала прямо под куполом на мозаичный пол и велела нам встать вокруг нее, взявшись за руки. Стоило нам это сделать, как лунный луч проник внутрь и побежал, заставляя незаметные прежде кристаллы в стенах сиять. Мадам Жижинда затянула песню без слов, отчего кристаллы, заряженные лунным светом, стали сиять все ярче и ярче, пока наконец не ослепили нас всех. В тот же момент голос взял высокую ноту и оборвался, отдаваясь звоном в дезориентирующей белизне. Когда свет рассеялся, я захотела протереть глаза, но побоялась выпустить руки стоявших рядом. Когда зрение пришло в норму, я увидела ошеломленные лица и широкую улыбку мадам Жижинды.