Мария Секирина - Я мисс, и мне плевать (СИ)

Не дожидаясь нашей благодарности, он встал и вышел на улицу.

Когда мы остались наедине, Джек заглянул мне в глаза.

- Я не знал, что ты сирота, - он притянул меня к себе и крепко-крепко обнял.

В кольце уютных теплых рук я чувствовала себя так уютно, как могла чувствовать себя только дома. По щекам потекли слезы, и я только тогда поняла, в каком напряжении находилась все это время. Когда я достаточно успокоилась, чтобы почувствовать голод, и мы с оборотнем пошли тоже искать комнату.

За неприметной дверкой обнаружился короткий коридор, заканчивавшийся тупиком. В ярком свете магического кристалла на потолке с обеих сторон виднелись двери. Мне приглянуласьта, что была цвета летней листвы, с вырезанными внизу травами, раскрашенными цветом на тон темнее. Джеку же досталась дверь напротив, на которой было изображено море и ночное небо над ним, в котором плыла большая желтая луна.

Я подумала, что здесь мы разделимся, но оборотень настоял на том, чтобы прежде осмотреть мои покои. Комната, к моей радости, оказалась просторной. Внутри меня ожидала деревянная кровать с пушистой периной и множеством разноцветных подушек. У небольшого окна со светло-зелеными занавесками стоял деревянный стол, на котором обнаружился поднос с едой. Миска супа, спелые овощи и поджаренный хлеб источали такой соблазнительный аромат, что мой желудок протрубил призыв к немедленным действиям.

Пока я гипнотизировала пищу, Джек осмотрел ванную, залез под кровать и даже в шкаф и вынес вердикт:

- Все чисто. Я имел в виду, не то, что грязи нет, хотя и это тоже. Я хотел сказать, что никакие материальные опасности тебя здесь не поджидают.

Он собирался уже выходить, но я задержала его

- Может быть, пообедаем вместе? Я уже привыкла находиться в приятном обществе, и мысль о возможном одиночестве меня угнетает.

Оборотень обворожительно улыбнулся и принялся за дело. Когда на столе появился еще один поднос, а у моего стула появился напарник, мы расселись и принялись уплетать еду. Когда мы закончили Джек попрощался, пожелал спокойной ночи и ушел в свою комнату. Я с упоением легла на мягкую перину и уснула прежде, чем голова коснулась подушки.

Проснувшись после сна без сновидений, я чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Судя по тому, что мы легли спать еще днем, а за окном уже занималось утро, провалялась в постели я достаточно. В дверь постучали.

- Арьянэт, ты проснулась?

- Да, заходи.

В комнату ввалился Джек со своим подносом и поставил его рядом с моим на стол. Я сразу же вылезла из одеяла, и мы принялись уплетать завтрак. Рисовая каша с медом и маслом имела какой-то секретный ингредиент, из-за которого во рту оставался привкус лимона и мяты. Откусывая тосты, облитые ягодным вареньем, я ощущала вкусовое блаженство. Чтобы приправить и без того аппетитные блюда, мы рассказывали истории. Оборотень выглядел веселым, но при упоминании Лиссы сделался мрачным, хоть и пытался это скрыть. Наевшись, мы налили себе по стакану прохладного морса. Я внутренне вздохнула, наивно с моей стороны было полагать, что все проблемы только в обстоятельствах извне. Сложно было наслаждаться спокойствием, когда моего друга что-то беспокоило.

- Что тебя гложет? – спросила я его, хотя заранее знала ответ.

- Помнишь, когда я сказал тебе, что Азалия – суккуба, ты ответила, что пророчества туманны и не стоит принимать их на веру целиком?

Я кивнула.

- Эти слова можно отнести к ее видению, но не к тому, что я сказал. Я узнал это из собственного жизнеописания, в котором события были описаны предельно точно. Еще, - он покраснел, - не знаю, убедит ли тебя это, но в первую нашу встречу, я влюбился в нее с первого взгляда. Однако стоило мне начать подозревать, что она на самом деле собой представляет, как я почувствовал, - он нахмурился, пытаясь подобрать слова, - я почувствовал, будто часть меня отделилась и заболела. И эта заболевшая часть отравляла меня самого болезненным влечением в твоей подруге.

Во мне поднималась буря. Я слушала внимательно и практически с каждым словом чувствовала новую эмоцию: горечь, ревность, обиду, и вновь горечь. Перед внутренним взором предстало лицо подруги: прекрасная белая кожа, чувственные полные губы, редкие кроваво-красные глаза. Со знакомого приветливого выражение ее лица сменилось на капризное, она поднесла пистолет к моему лицу и произнесла «пиф-паф».

Внутренний голос шептал, что его слова похожи на правду, но верить в эту правду отчаянно не хотелось. «Как могла подруга детства оказаться потомком давно истребленной расы?» - спрашивала я себя, на что внутренний голос ответил лишь: «А как ты смогла оказаться потомком вовсе неизвестной расы?».

- Хорошо! Моя дорогая Мелисандра на самом деле суккуба! И что мне с этим знанием делать? – мой голос стал срываться на крик, отчего ножка моего стула треснула, и я мигом успокоилась, кулем осев на пол.

Джек помог мне подняться, несмотря на продолжительный сон, он выглядел грустным и уставшим.

- Здесь та сила, что разрастается в тебе, проснулась и вновь стремиться выйти на свободу. Может этот Перитас знает, что делать?

Глава восемнадцатая

Когда Джек предположил, что дедушка может что-то знать о моих способностях, меня стало снедать нетерпение. Не откладывая, мы вышли на улицу. Над входом и вправду отыскалась большая вывеска, на которой красивыми круглыми буквами, выкрашенными в красный цвет, было выведено «Логово». Домик, в котором мы оказались, снаружи выглядел как самый обычный дом: один этаж, деревянные стены, двускатная крыша. Единственным отличием было, пожалуй то, что стены его были обшиты черным, как ночь и белым, как кость деревом, которые переплетались, создавая неожиданные переходы.

Логово стояло на поляне, где неожиданно соседствовали полевые и «благородные» цветы. Цветочное море окружал светлый лиственный лес. Недалеко от дома, на небольшом удалении от своих родичей, будто ища уединения, стоял древний дуб. Его ветви раскинулись так широко, что тень о них падал на пруд, разливший свои воды рядом. На черной резной скамье под дубом сидел Перитас, читавший книгу. Помедлив немного перед представшей нашим взорам красотой, мы двинулись к нему по предусмотрительно проложенным булыжником дорожкам.

Заслышав наше приближение, дедушка оторвался от чтения и поднял на нас взгляд задумчивых серых глаз.

- Арьянэт и…

- Джек.

- Арьянэт и Джек, присаживайтесь. Отсюда открывается отличный вид.

Мы последовали его совету. Он оказался прав, с этого места открывался чудесный обзор на пеструю поляну и на стену леса, а под боком пруд, залитый солнечным светом, походил на огромное золотое блюдо.

- Я долго думал, как объяснить тебе все так, чтобы ты поняла как можно больше, - дедушка отложил книгу в сторону и сложил пальцы домиком у лица. – Из всех вариантов, что у меня были, самым приемлемым кажется самый простой: начать все сначала.