Юлия Кир - Тревоги пути (СИ)

Чутье подсказывало Уррису, что он, наконец то, напал на след.

***

В комнате под лестницей было жарко натоплено от близкой печи, и Уррис откинув одеяло, блаженно курил душистую сик-ару, пуская дымок замысловатыми кольцами к закопченному от свечей потолку.

Рядом, положив ему голову на плечо и поглаживая мягкий, рыжеватый, и курчавый волос его груди, лежала та самая служаночка, что скребла столы сегодня днем. Глаза ее были блаженно прикрыты, щечки румяны, длинные светлые волосы разметались по подушкам, не скрывая всю красоту пышных форм ее тела.

Уррис никогда не брезговал подобными способами извлечения информации у населения. Это бывало надежней, да и что греха таить, приятней, нежели стилеты, яды и угрозы.

Днем, дождавшись пока Демир поест и отправится к себе в комнату, он тряскими от нетерпения руками расплатился со служанкой за похлебку, что со стороны выглядело скорее, как скаредность. И пробубнив на прощание, что-то невразумительное о запредельных ценах за подаваемые в их заведении свиные помои, а не похлебку, вылетел вон.

Умывшись в ближайшем ручье и переодевшись в лесу в свою добротную одежду, он немного позже, предстал еще раз, во всей своей красе в данном заведении.

Информация была интересной.

По рассказам очевидицы, в комнате их было трое. Прибыли они туда через дверь, что выходит во двор, (именно поэтому незнакомцы так ее и заинтересовали). Привез их компанию дальний родственник хозяйки и подогнав телегу прямо к входу, впустил во внутрь. Кто входил, она тогда не видела, так как разносила завтраки для припозднившихся клиентов, и лишь мельком заметила одну большую тень и две поменьше, поднимающиеся по лестнице.

Позже, она носила туда ужин и видела там двух девушек. Одна была обычного вида, а у другой, пол лица испоганено змеиной чешуей. На кровати был кто-то третий, скорее всего мужчина и он спал, плотно накрывшись одеялом с головой. Так что его она не рассмотрела. Но зато хорошо слышала, как они ругались за закрытой дверью.

Обе, потом спустились в зал и танцевали с красавцем музыкантом, на которого она положила глаз. И он-де, ей тоже отвечал взаимностью, «пока зеленоглазая гадина, не выползла из своей норы, и не стала вихлять тощим задом перед ее эльфом».

Уррис, как мог, успокоил ее. Причем не один раз. Так что служаночка осталась весьма довольна. Он тоже.

«Интересные дела творятся порой в затрапезных харчевнях провинциальных городков. Было бы неплохо потолковать со стражей на северных воротах. Именно оттуда по слухам приехали незнакомцы. А порченная змеиной кожей девица, вполне может быть той самой «гарпией», о которой вещал блажной Водопьян. А раз он нашел «гарпию», то рядом должен быть и «орк». Удивительно, но ему сегодня очень везет.

Глава 4

Тодор

Т о дор - светловолосый, крепкий мужчина сорока круголет от роду, возвращался из Исина довольный. Продать птицу на местном рынке вышло очень выгодно, а на вырученные деньги он купил подарки жене и дочерям. Да, еще птенцов куроуток для развода прикупил и пару кролей: девочку и мальчика для дочек. Пусть, и в хозяйстве польза и им потеха.

После двух дней непогоды, утречко выдалось по-осеннему тихим и в меру, для этого времени года, теплым. Поэтому, Тодор блаженно прикрыв глаза и разморившись на утреннем солнышке, тихо насвистывал незатейливую мелодию и улыбался, представляя радость жены и дочерей.

Наезженная дорога в Дор, плавно вилась вдоль негустого ельничка с растущими тут и там тонкими березками — словно скромные девицы средь широкоплечих молодцев.

Меринок по кличке Лихой шел ходко.

Тодор купил его несколько лет назад на исинском рынке, куда на торг частенько приводили лошадей из псовых степей.

В тот раз, на рынок Тодора привез сосед.

Не найдя на рынке новых сапог что искал, лошадь однако, он покупать не планировал, да и денег взял в обрез. Огорченный, он долго бродил по базару, и сам не зная зачем, забрел-таки в конный ряд. В задумчивости, он остановился у ограды загона и облокотившись, невольно залюбовался животными.

Его старая лошадка Маковка недавно издохла и он прикопал ее в леске, а вываренный череп, по обычаю, повесил на дверь хлева, чтобы скотья хворь обходила стороной. Так что молодая лошадь ему бы нынче не помешала.

Внимание мужчины привлек норовистый молодой жеребец-трехлетка, рыжий с золотистым блеском и большим белым пятном на морде, долго никому не дававшийся в руки. Именно по этой причине, его хозяин — потный, красный как бурак, толстый терлиец, уступал его за совсем небольшую цену.

Тодор подошел к торговцу, чтобы узнать о коне. Тот недоверчиво выслушав покупателя с трудом подволок упирающегося жеребчика на осмотр. Сторговавшись чуть только не за полцены, все остались довольны.

«Теперь пусть сам разбирается с эдаким наказанием», довольно пересчитывая деньги, думал терлиец.

Как не странно, но коняга сразу проникся доверием к Тодору, успокоился, и тот, погладив его по белому пятну на морде, дал припрятанное в кармане яблоко и счастливый приобретением, отправился домой.

А потом, ни единого разу не пожалел, что тогда купил его. Лихой оказался безотказным выносливым работником, подходящим как для упряжи, так и верховой езды.

Телега мерно поскрипывала, птенцы в корзинке попискивали, кроли тихонько возились в опилках исполняя супружеский долг.

Тодор скосив на них глаза, ухмыльнулся.

Три дня проведенные в городе без Гретти, рождали в нем самом подобные желания. Он уже представлял, как приехав, обнимет ее и под предлогом обхода их обширных владений затащит на сеновал.

Расслабленный подобными мыслями он не заметил, что на дорогу из леса вышли двое – мужчина и женщина. Они не двигаясь стояли на обочине и ждали, пока телега поравняется с ними.

Тодор приметил их только тогда, когда Лихой, протяжно заржав, резко остановился, кем-то, схваченный за сбрую. Чужаков он не терпел, поэтому нервно замотал головой грызя удила.

— Эй, ты что делаешь? – гневно воскликнул Тодор, хватаясь за кнут.

Незнакомцы оказались как раз таки знакомым.

Это был местный следопыт, которого все звали Манул. Рядом конечно стояла его женушка эльфийка Лаэре. Они были не частыми гостями в деревне, предпочитая лесные дебри. Так, заходили иной раз за хлебом или за новостями.

Выглядели они сегодня несколько странно. Вроде всегда аккуратные и чистые, сегодня они были словно два домашних духа, вылезшие из печной трубы. Оба в саже, с темными тенями под глазами, а у Манула глубокий порез на левой щеке. «Никак подрались с кем?», подумал Тодор.

Тодор нахмурился недобро косясь на руку держащую лошадиные удила. Манул никогда подобных шуток себе не позволял.