Юлия Кир - Тревоги пути (СИ)

Разница чувствовалась и значительная.

Это можно сравнить с тем, словно кто-то надел на немытую ногу дорогой шелковый сапог. Вроде грязных ногтей не видно, но запашок не перебить.

А вот ранение стрелой с таким наконечником приводит к неизбежному летальному исходу, ну в лучшем случае к увечью.

Тодор тяжело вздохнул.

Манул дал еще одну. На вид, такая же, только на конце полумесяцем «красовался» срезень. Такие, применяются исключительно для причинения наиболее сильного вреда жертве. Им и артерии перебить, и руку обрубить можно, и кости раскрошить,а если взять лук помощнее, да стрелу потяжелее, то и голову с плеч легко устроить.

— Может, они специально таких понаделали, чтобы запутать всех? – предположил он.

— Делать нам больше нечего, — зло буркнула Лаэре, — Только сидим и по ночам кривые стрелы стругаем!

— Допустим, я вам поверил, — устало вздохнул Тодор, откладывая стрелы в сторону, — Но что дальше? «Кривые, не кривые, а целую деревню положили».

—Ты приедешь в вашу деревню, как там ее…

— Ани, — напомнил фермер, Манул кивнул.

— …И расскажешь тамошнему главе то, что я тебе рассказал.

Тодор с недоверием посмотрел на следопыта. «Может они намеренно хотят его запутать, и отвести от эльфов подозрения? Поэтому и сами в Ани соваться не хотят». Последнюю мысль он все-таки озвучил.

— Ты прав, теперь не хотим. Потому, как у людей принято сначала вешать, а оптом разбираться, — жестко ответил следопыт.

— А сам-то ты кто? Не человек что ль?

Манул опять тяжело посмотрел на фермера.

— Человек, — процедил недовольно Манул, — но мой дом - лес. И послушают в первую очередь тебя, тем более, что знают. А я-то им, кто?

Тодор молчал, задумавшись.

Небо тем временем, из медно-розового, превратилось в бледно-зеленоватое, будто выцвело, а на востоке появились первые, пока робкие звезды.

В деревню лучше въезжать с утра. Сейчас, ворота все равно уже закрыты, не впустят, будь хоть сто раз родственник. Поэтому, на ночь остановились в редкой березовой рощице.

Проверив животных, фермер обнаружил, что два птенца все же погибли, пришлось прикопать. Прикрыв остальных животных на ночь сеном поплотнее, чтобы не замерзли, путники, натащив сушняка, развели костерок. Есть было все равно нечего, а ночи, не смотря на теплые дни, уже были холодные.

Манул промыл из фляги рану Лаэре и приложив смятого в пальцах подорожника, перевязал ей плечо. Себе он сделал то же самое, не мудрствуя с предосторожностями. А на лице царапина – заживет и так.

— Как это случилось? – не выдержав, наконец, спросил Тодор, нервно подбросив сушняка в костер.

Манул собираясь с мыслями, помолчал немного, хлебнув из кожаной фляги. Предложил Тодору. Он не отказался.

— Была середина ночи, когда мы возвращались от ведуна, — тихо начал он, —И тут, на горизонте над лесом, как раз, в стороне, где ваша деревня, увидели зарево пожара. Подумали, что у кого-то дом рядом с лесом горит, решили пойти посмотреть, может, помощь кому нужна? Но пришли, увы, слишком поздно, спасать было уже некого. Туда вообще не подойти было, все полыхало, словно маслом горючим полили…. Наверно, стреляли горящими стрелами, а потом добивали тех, кто из домов выбегал, — помолчав, тихо добавил он.

Манул дернул желваками.

– Следов было много, все крупные. От яркого огня было светло как днем и мы двинувшись по следу. Увидели удаляющийся отряд орков из пятнадцати ублюдков. Они шли цепочкой в обход эльфийской границы, вдоль предгорий. Но оказывается, эти твари подстраховались, прикрывали свои тылы, и мы нарвались на засаду. Теперь их на три рыла меньше, но десяток все равно ушел. Нам повезло, мы с Лаэре, скрылись до того, как они поняли, что произошло, — Манул невольно дотронулся до раненой ноги и зло сплюнул в сторону.

Тодор кивнул и нервно взъерошив волосы, уронил голову на руки, уложенные на согнутые колени.

— Давайте ложится, — устало предложил Манул, — Мы хотим еще до рассвета уйти.

— Все-таки не пойдете со мной?

— Нет, — жестко ответил следопыт, — Попытаемся нагнать ублюдков до следующей ночи и перебить, пока, они к своим не добрались.

Тодор кивнул и вынув из телеги конскую попону, кинул на землю рядом с костром.

Свой дорожный меховой плащ, он было, сначала предложил эльфийке, но она поблагодарив, вынула из походной сумки тонкое эльфийское одеяло и завернувшись в него с головой, тут же уснула прямо на траве.

Тодор слышал, что такие покрывала стоят баснословных денег, но, тем не менее, не напрасно. Говорят, они даже не намокают, теплые, словно пуховые перины, а весят что одно перышко.

Не удержавшись от любопытства, он пощупал такое же у Манула. Да, люди не врали.

Однажды Тодор покупал отрез шелковой ткани для старшей дочери. Женщин в тот раз от покупки оторвать было нельзя. Они и к щекам прикладывали и полностью в нее заворачивались, словно эшринадарские принцессы. Ткань была мягкая словно лебяжий пух, как если бы руку внутрь перины засунуть. Так и это одеяло — на ощупь было такое же. И те мгновения, что Тодор держал его в ладони, оно успело согреться и отдать свое тепло ему.

Сам он, лег рядом, завернувшись в свой плащ, дорогой теперь только потому, что шила его любимая Гретти.

Как не велика была усталость, сон не шел. Стоило только он закрывал глаза, перед его внутренним взором представала его семья и те, кто погибли сегодня в деревне, и те, кто обрели покой в местном храме.

Он повернул голову и в свете еще яркого пламени костра, обнаружил, что Манул тоже не спит, а лежит, закинув руки за голову и смотрит на звезды.

— Скажи, — спросил шепотом фермер, — А почему вы не прошли мимо, а пошли по следу орков. Ведь у вас не было в деревне родственников, насколько я знаю, мстить вам не за кого.

Манул очень долго смотрел на него, словно раздумывая отвечать или нет, и от его взгляда, Тодору было весьма неуютно.

— Вы, люди, слишком плохо думаете о других. И если тебе интересно, то мы уходим сегодня не потому, что испугались старосты из Ани, а потому, что хотим нагнать орков и отомстить не только за пятерых. Мы жили рядом, я, так же, как и ты, знаю в деревне каждого. Мы никогда не считали вас чужими, только потому, что у нас разный взгляд на жизнь.

Тодор тяжело вздохнул. Признаться, ему стало стыдно.

Он никогда не был из той породы мужчин, что засыпая, грезят о великих сражениях и ратных подвигах, но сейчас, он не отказался быть таким и пройти этот путь бок о бок с Манулом.

Так пусть, хотя бы эти три ублюдка сегодня получили свое и он будет считать, что за его семью уже отомстили.

— Обещай, что ты расскажешь все как есть на самом деле, — с надеждой попросил следопыт. Это не эльфы, я клянусь тебе в этом, своей жизнью.