Сергей Варлашин - Лууч (СИ)

Дышать сразу стало как то легче. Ноги ныли, раненые от изнурительного подъема руки саднили, но несмотря ни на что, мы собрали остатки сухих веточек, под редкими ветхими кустами, что здесь были и я освободив камень от оплетки, положил его прямо на хворост. Камень сначала значительно потемнел, мерцая на грани видимости бледным светом, а затем стал медленно усиливать свечение и наш хворост задымился, стал сильно тлеть. Я надув щеки стал помогать камню и первый огонек, согрел нас своим теплым оранжевым светом. ХайСыл даже просиял от удовольствия, грея руки в быстро схватывающемся сухим топливом, костерке. Я пошарил за пазухой и отыскал довольно изрядно перемятые сухофрукты в платочке, взятые утром в дорогу, но так и забытые впопыхах. С удовольствием их съели и не сообщаясь закинули негустые остатки дров, да улеглись поближе к блаженному огню. Я вытянул во всю длину все свое тело, испытывая наслаждение от расслабления всех мышц, потом немного подогнул ноги, укутал голову капюшоном, подложил под согнутую в локте руку. Посмотрел на своего не менее замученного экскурсовода, тот лег на спину, руки спрятал в противоположных рукавах, уместив все это на животе, капюшон тоже одет, подмигнул мне мельком и закрыл глаза. Не роняя лишних слов, ценя тишину у потрескивающего костра, я прикрыл глаза, заметив напоследок, что звезды так и не появились.

Лишь только стало светать, меня разбудили, похожие на сопение кота и одновременно фырканье ежа, звуки. Открыл глаза, костерок горел небольшим огоньком, ХайСыл проснулся пораньше и подкинул немного сухих веток, при свете утра их оказалось больше на скалистом уступе, на который мы забрались ночью. Мой зеленый камень талисман лежал рядом с углями, потрогал осторожно, холодный, видимо он его вынул перед тем как подкинуть топлива, сунул его обратно в карман. Сам уступ был тоже побольше, чем это показалось в полной темноте при легком свете зеленого камня, а затем небольшого костра. Шагов сорок в одну сторону, и шагов тридцать в другую, весьма большая, горная лоджия. Вечером, пока мы сюда забирались, холм плавно перерос в высокую скалу, я посмотрел вверх, утренний туман скрывал ее действительную высоту, но увиденного хватило, чтобы понять, мы забрались явно не на самый верх, скажем по ощущениям залезли только на одну треть, это при подъеме весь вчерашний день, вечер и часть ночи. Я осмотрелся повнимательнее, внизу словно простиралось гигантское море, не имеющее границ и начала. Огромные, белые, туманные облака, плавно покачивались и плыли в разных направлениях, лишь восходящее солнце тускло — тускло просвечивало, через это белое пушистое море, где то из его бесконечно далекого и глубокого дна.

От созерцания, бесконечной силы красоты, меня отвлек шорох кустов, и мягкий топот шагов позади. Из кустиков вышел ХайСыл. Держа горсть суховатых красных ягод на ладонях.

— Вот угощайся, это наш завтрак. Ягоды мармели. — Предложил мне мой гид по горам.

Я попробовал одну, похоже на дикую вишню, а по консистенции малина с косточками и запах необычный, но в общем целом, вполне съедобно, если не сказать вкусно, голод все таки.

— Очень вкусно, вполне ничего себе эти мармели, благодарю тебя. Надеюсь, мы не полезем в эту гору дальше аки горные козлы, у нас не то что снаряжения приличного нет, а даже элементарной веревки. — Сразу практично и к делу подошел я, а он насмешливо показал мне на свой пояс, но я сурово отрицательно, закачал головой и продолжал. — Вчера когда я сорвался и из последних сил держался за твой пояс, то подумал что все, падение в бездну будет последнее в моей жизни, особенно когда он затрещал узорами ниток. Не самое приятное впечатление, в общем, за все время препровождение в Густзонском лесу.

— По моим скромных сведениям, это был как бы предбанник и большая часть людей, которая сюда заходит, пропадает именно в нем, нас, как видишь, пронесло, особенно повезло что мы не остались на ночлег там внизу. Сам Густзонский лес стоит за этими горами, и проникнуть туда, надо еще умудриться. А вот те кто чудом проникает в Густзонский лес, наверняка сходят с ума. — Успокоил меня мой гид.

Я вспомнил тот ночной вой и у меня побежали мурашки по спине. Необязательно проникать в сам Густзонский лес, чтобы сойти там с ума. Достаточно просто ночью, услышать тот незабываемый вой. Неизвестно, что лучше. Попасться в руки, разъяренной стражи, вместе с гневным, бывшим их главой, Эль-Сторэ. Попасться на ужин чудищу неведомому или чего он там с заплутавшими путниками внизу делает, или попасть в желанный Густзонский лес, и благополучно сойти там с ума. Выбор один другого краше.

— Так чего теперь, обратно у меня желания идти нет совершенно. — Честно отрапортовал я.

— Ну раз назад ты не хочешь назад и вверх, пойдем дальше, спокойно как все двуногие прямоходящие, а не горные козлы. — Воодушевил меня благородный, горный и гордый гид, величаво называемый в миру, ХайСыл и подойдя к кустам с ободранными им же ягодами, приоткрыл завесу из листьев.

Сразу за пушистыми ветками, открывался небольшой лаз, внутрь скалы. Мы с небольшим трудом, но в целом без жертв, протиснулись в этот лаз и оказались в тесной пещере, разве что уже изрядно самохваты свои запылили, вползая сюда бочком. Свой талисман камень, я сразу повесил проверенным способом на шею, и он осветил знакомым зеленым светом, влажные стены. Проход скорее, может горная трещина, а не пещера, оказался не шире пары ярдов, и мы аккуратно ставя на ломаные камни ноги, и держась за стены, неспешно углублялись внутрь горы. Естественный коридор неплохо продувался сквозняком, пару раз, я даже зашмыгал носом от влажности и легкого ветерка. Благо наличие ветерка, давало надежду, на сквозной проход, а не тупик. Пытаясь запомнить дорогу назад, из опасения заблудиться в горе, я не заметил, как мы перешли на довольно уверенный шаг. Проход расширялся, посередине породы, под нашими ногами, тек самый настоящий ручеек. ХайСыл набрал в ладонь немного, прополоскал рот, продегустировал и констатировал, «она пригодна для питья». Ну, гид гидом, ни дать, ни взять.

Напились вдоволь водицы, почувствовали себя еще немного лучше, правда, стало зябко, холодный камень, вытягивал наше тепло с каждым шагом. Зашмыгал носом и мой спутник.

Вскоре на стенах в разводах зеленого света, стали проявляться письмена, выполненные с каллиграфической точностью на абсолютно неизвестных мне языках. Стали появляться и откровенно смешные каракули, будто выполненные детьми индейцев. ХайСыл, шевеля губами, читал надписи но сохранял молчание. Вот ведь полиглот, непостижимо, когда успел все это изучить!

— О чем вещают стены тебе, друг мой? — Не вытерпел я и спросил.

— О многом, чего не прочитать ни в одной библиотеки мира, многих миров. — Спокойно отвечал полиглот, но не отвлекался от надписей, даже шаг сбавил, чтобы вдумчиво читать.