Татьяна Бродских - 3 бестселлера о сильной девушке [сборник]

Неясный свет сфер утопал в густой темноте. Сам сад, казалось, притаился. Уступал место мгле, чтобы та проявила великодушие и избавила его от шара.

Шар. Сгусток энергии. Беспокойный, опасный. Он завораживал. Заставлял смотреть снова и снова, доказывал, что в этом мире нет ничего важнее. Магия, дремавшая в его недрах, являла собой смерть. Или смерть это и есть истинная магия?

Вера никогда не задумывалась о том, что бывает после смерти. До тех пор, пока не потеряла близких людей. Как должны были переплестись ниточки судеб, чтобы вся её семья села именно в этот самолёт именно в этот день и час? Почему именно в этот день у Веры была защита диплома? Под дуновением какого волшебного ветра ректор решил, что воскресенье – наилучший для экзаменов день? Да-да, вы не ослышались, именно воскресенье.

Если честно, думать, это тоже работа. Сначала нужно понять, о чём именно ты думаешь. Потом сформулировать вопрос, причём сформулировать его правильно. А потом попытаться найти ответ на тобой же поставленный вопрос.

Вера задавала себе кучу вопросов, когда осталась одна. Зачем люди живут? Страшно ли умереть? Может быть ей это совсем не страшно, ведь там её уже ждут?

А если нет? Вдруг Бога нет, и жизнь обрывается раз и навсегда? Как это вообще можно уложить в голове? Смириться с мыслью о том, что вот сейчас ты есть, а завтра – раз! – и ты даже осознать не сможешь, что тебя нет?

Нет, Вера оптимист. Если кто и сможет отвергнуть существование высших сил, то против физики не попрёшь. Энергия, дающая телу силу при жизни, не исчезает. Это тело покрывается язвами и медленно разлагается, как отслужившая своё старая вещь, а энергия… Она не исчезает, она приобретает свободу. Носится по миру, колышет занавески на чужих окнах, касается звёзд. Наверное, это и есть душа.

И что теперь? Вот она, смерть, смотрит прямо в глаза. А Вера боится.

Райен напряжённо смотрел на восток. Поприветствовав девушку сухим кивком, он старался держаться как можно дальше от шара.

А шар материализовался всё ярче и ярче. Его густые очертания словно выныривали из ниоткуда, заполняя собой пространство. И когда Вера подумала, что ещё немного, и волшебная сфера попросту лопнет, на горизонте появился первый солнечный блик.

Шар проглотил его, и в месте, где луч проник в сферу, появилась трещинка. Луч, утонувший внутри шара, вырвался наружу через эту же трещинку и, уже чёрный, стрелой вонзился Вере в сердце.

Девушка охнула, и Райен принялся нашёптывать заклинание. Горизонт медленно алел, и вместе с ярким рассветом жгучей и сильнее становилась боль. Вера хотела освободиться от неё, мысленно направляла магию на колдуна, но она не слушалась. Магия копилась в хрупком теле, сжимала виски и кипятила кровь.

Тысячи лучей проникали в сферу, а потом летели в Веру. Почему так долго? Вера уже не сдерживалась, плакала, кричала, умоляла. Но шар был безжалостен. Он заполнял её тело магией, до последней капли.

Смерть окутывала. Наверное, Вера даже забыла, кто она и что здесь делает. Единственное, что осталось, это боль. Онемевшие конечности, пересохшее горло, туман перед глазами. И лоза. Та самая, знавшая историю тысячи лет. Её скрипучий голос звенел у Веры в голове. Лоза манила, умоляла, обещала помочь.

Магия согнула Веру, и она упала. Сделав глоток ядовитого воздуха, девушка медленно, превозмогая себя, поползла к лозе. Растение не отпускало Веру. И уже не просило, а требовало. Лоза протягивала к Вере свои старые шершавые ветви, и, когда Верины пальцы коснулись потрескавшейся коры, дерево обвило узкое запястье.

Не спрашивая разрешения, лоза вылила в Верино сознание свою память. Дереву стало невыносимо больно, Вера почувствовала это, когда вековая кора жалобно затрещала, но лоза не отпустила её. И тогда Вера потеряла счёт времени. Она превратилась в виноградную лозу и жадно вспоминала то, о чём она так хотела ей рассказать.

Райен отпустил Бена. Проглатывая любимый виноград, колдун долго изучал Сару. Наконец, ягоды закончились.

– Ты разгадала свою тайну, Сара. Признаться, ты удивляешь меня всё больше. Не появилось ли у тебя ещё больше вопросов?

Сару раздражало поведение колдуна. Райен прекрасно понимал, что она не может ему ответить. Между тем колдун не спешил к ней подходить.

– Мария – молодец, подлила масла в огонь. Есть чем развлечься. Знаешь, чем дольше живёшь, тем больше становится скучно. Начинаешь придумывать всякие загадки, сложности. Вот и я однажды озадачил себя. Ладно, выкладывай.

Райен подошёл к Саре и обхватил её лицо. Заглянув волшебнице в глаза, он прочёл всю информацию.

– Ясно, – подытожил он. – До сути ты докопалась. Но кто же этот злодей, что поставил под угрозу целый мир?

Райен тяжело вздохнул.

– Я тоже занимался изучением пророчеств, девочка. Два века на них потратил. То, что ты узнала, мне не ново. Вот только не обижайся, что не предоставил тебе ответ на блюдечке с голубой каёмочкой. Ты ведь сама хотела разгадать эту загадку, не правда ли? Теперь я хочу разгадать тебя.

Райен погладил Сару по голове.

– Оставайся со мной, волшебница. Я подарю тебе власть. Жизнь. Я спасу твоего принца.

Сара округлила глаза.

– Ну же, соображай! Ты расшифровала сложнейшие пророчества, но не видишь очевидного. В твоих жилах течёт кровь, пропитанная даром волшебника и предсказателя. Это уникально. Ты особенная. Именно это позволило тебе так быстро понять тайный смысл пророчеств.

Но, как ты думаешь, почему предсказателям запрещено прощупывать ауру колдунов? Вы видите только её свечение. Ни прошлого, ни будущего… Лишь только потому, что это дань уважения? Или кто-то специально издал такой закон? Так, на всякий случай. Знаешь, он оправдал себя. Если бы ты просканировала мою ауру, было бы ужасно неинтересно.

Райен широко улыбнулся.

– Садись. Я устал стоять.

Сара рухнула, как подкошенная. Магия приклеила её к мраморному полу. Райен уселся на троне.

– Артур, ещё винограда!

Смуглый юноша тут же поднёс к трону блюдо с ягодами.

– Я расскажу тебе одну историю, Сара. Никто не знает, что я знал Лана лично. Да, вот настолько я древний. Лан был чёрным магом. Он был умён. Ради своего могущества он не скупился силой. Для того, чтобы изобрести ещё большую мощь, чем он сам, он научил других волшебников, что были ему верны, забирать чужой дар. Он же научил отдавать его. А когда он нашёл достойную, на свет появился первый колдун. Ребёнок, родившийся от союза двух магов. Лана и моей матери.

По щеке Райена скатилась скупая слеза.

– Отец не был извергом, Сара. Время исказило его облик. Он был несчастным гением. Скажи, разве все волшебники достойны дара? А воры? А убийцы? Хоть в одном учебнике говориться о том, что Лан отбирал дар у тех, кто был опасен для общества? Нет! А ведь отец обезвреживал тех, кто мог быть опасен спустя сотни лет. Он предвидел появление гнили в самом блестящем яблоке. Да, волшебников осталось единицы. Но это были наидостойнейшие.