Ирина Орлова - Тёмная радуга

— Ты справилась с самой трудной задачей. Пойдем домой. Я соберу тебя в дорогу и научу последнему, что ты должна знать — предсказаниям. Еще раз посмотришь карту Церры. А потом тебя снова ждет дорога.

Мне опять стало грустно. Я, конечно, знала, что мое пребывание в ее теплом гостеприимном доме не продлится вечно, но все равно успела привыкнуть. К хорошему быстро привыкаешь.

Мы шли босиком по траве. Легкий ветерок ласково трепал наши волосы, как будто говоря — не стоит расстраиваться, жизнь не кончена, нужно лишь научиться ценить каждое ее мгновение и помнить, что оно неповторимо прекрасно, потому что… Потому что однообразие порождает скуку, а скука — это самый крепкий якорь, на который может посадить себя человек. Там, где царит скука — нет места творческой мысли, нет жизни, а есть только прозябание, что уж никак нельзя назвать жизнью.

— Утро вечера мудренее, — сказала мне Татушка, когда мы пришли домой. — Сегодня тебя ждет твоя любимая банька, ужин в кругу семьи, сборы в дорогу, а завтра мы отправимся в библиотеку рассматривать карту планеты и изучать предсказания.

Я приободрилась. Значит, еще не сейчас, и есть немного времени побыть здесь. Я всегда не любила прощаний. Особенно, если сама провожала кого-то. Оставаться всегда сложней. На мой взгляд. Потому что становится пусто там, где совсем недавно находился человек, с которым тебе было хорошо, весело и интересно. Его присутствие помнят вещи, помнит дом, дорожки в лесу, мягко шуршавшие опавшей листвой под вашими ногами. И вот он ушел, а память все еще сигналит — он был здесь пять минут, день, неделю назад. Хотя уходить тоже бывает грустно, особенно от людей, успевших стать почти родными. Все-таки мазохизм свойственен человеческой природе. Уходим мы или провожаем кого-то — не суть важно, наша память все равно подсовывает нам недавние впечатления в таком количестве, что некоторые не выдерживают столь активного прессинга, и вот вам, пожалуйста — налицо мрачное настроение, депрессия, стрессы, сплины и так далее. И чем хуже нам в эти минуты, тем упорнее мы над собой издеваемся.

Бес ушел по-английски, молча, не попрощавшись, без ненужных соплей и переживаний. Молодец. Я же, к своему великому несчастью, так не умею. Да и ситуация складывается таким образом, что прощаться все равно придется.

В парилке дурманяще пахло хвоей. Казалось, деревянная обшивка сама источает терпкий густой аромат елового леса, хотя я прекрасно знала, что это Татушка наколдовала.

— Хватит тебе кукситься, марш на полку, — приказала она, помахивая еловым веником. — Давай, давай, переставляй лапы.

— А почему веник-то еловый? — с опаской косясь на колючую зеленую охапку, спросила я. — Новый год у вас, что ли, тут наступил, или я настолько изгваздалась, что другим и не отмоешь?

— Нет, дорогая. Новый год у нас бывает зимой, как и у вас. Что касается елового веника, это закалка для твоего тела перед дорогой, сама сейчас почувствуешь. Да не бойся ты, больно не будет. Иголки-то распаренные, мягкие, а смолу я уже всю развеяла.

Это, конечно, меняло дело. Я улеглась на полку и закрыла глаза. Татушка начала читать заклинание, которое я выучила на предмет целительства и общения с травами. И вот тут я действительно почувствовала на собственной шкуре, как оно работает. Заклинание это она читала всегда, когда мы с ней оказывались в бане, но раньше я ничего не понимала, а сейчас увидела в действии. Потоки чистой энергии текли через меня сверху вниз, унося с собой всю накопившуюся усталость, заботы и даже мою печаль по поводу предстоящего расставания, за которое так упорно цеплялась мазохистски настроенная память. Мягкие душистые иголки шлепали по моему телу с головы до пяток. Кожа становилась упругой, эластичной и закаленной. Мышцы наливались силой, голова прояснялась, и я даже не заметила как последний хлам, оставшийся на моем чердаке, поспешно смотался в неизвестном направлении. Впрочем, по поводу хлама я знала твердо — свято место пусто не бывает. Не стало одного, появится другой. У людей это в крови — хлебом не корми, дай загрузить свою голову кучей чепухи. Но, тем не менее, на какое-то время я была полностью свободна от необходимости засорять мозги.

— Ну, что, все поняла? — спросила Татушка.

Я кивнула.

— Теперь ты сможешь делать это сама, принимая любые водные процедуры. Не важно, где это будет происходить. В бане, в реке, озере или море. Даже под дождем. Заклинание не обязательно читать вслух. Всегда может получиться так, что рядом с тобой окажутся люди и тебе будет неудобно что-то бормотать себе под нос в их присутствии. Все. Теперь пошли.

В предбаннике я с удивлением увидела вместо своих привычных джинсов и рубашки кожаную куртку и брюки. Татушка сказала, что Род изготовил для меня ту самую одежду, о которой она мне говорила. Я примерила. Штаны оказались в обтяжку, но движений не сковывали. Куртка же с капюшоном была без рукавов. Они пристегивались отдельно. Но что порадовало меня больше всего — это куча всевозможных карманов как внешних, так и внутренних, потайных. Обожаю карманы — очень удобная вещь. Рядом стояли аккуратные сапожки. Их голенища или натягивались до колен, или сворачивались до любой нужной в данный момент длины. Кожа при этом не заминалась и не коробилась.

— А где мои шмотки? — только и смогла пробормотать я.

— В чане, где ж им быть. Доставай. Они уже высохли. Отнеси в свою комнату, потом упакуем.

Так я и сделала. На кровати стояла дорожная сумка довольно внушительных размеров, чуть ли не с меня ростом. Как хорошо, что церрянские мастера придумали как этот размер уменьшать.

За ужином собралось все семейство. Все старались шутить, смеяться, но получалось не очень. Предстоящее расставание все-таки витало в воздухе. Один Дик на улице радостно гонял летучих мышей. Я поблагодарила Рода за новую одежду.

— Ну, должен же был я хоть что-то для тебя сделать, Алиска, если остаюсь дома. Я, конечно, мог бы тряхнуть стариной, но сама понимаешь, дети, завалы в лесу и прочее, — неуклюже оправдывался Род.

— Что ты, Род. Ты и так много для меня сделал. Никто и никогда не дарил мне такой прекрасной одежды.

Род скромно потупился и засиял от счастья.

Мы вышли с ним покурить. Странное дело — в этой сказочной стране я практически не курила. То есть, если никто не предлагал разделить с ним досуг таким образом, я и не вспоминала об этом пагубном зелье. Более того, у меня совершенно неожиданно завелась нескончаемая пачка сигарет. Сколько бы я из нее не брала, количество неизменно оставалось прежним. Я подозревала, что это еще один подарок Беса, но доказательств у меня не имелось, и спросить тоже уже было не с кого. Татушка не курила, а Род выращивал табак для свой трубки на огороде за домом, да и не под силу ему такие чудеса. А сигарет в этом мире не производили, это я знала доподлинно.