Виталий Сертаков - Мастер Лабиринта [СИ]

У меня светлые, словно выбеленные, волосы, ресницы и брови. Треугольное лицо с острым подбородком и тонким ртом. Глаза цвета серой платины, с покрасневшими от напряжения веками.

Взгляд пустой. Моргать забываю. Омерзительно. И весь я... Я все ещё жду, когда начну расти. Слишком худой и низкий для своих почти шестнадцати. Слишком худой и низкий для аристы.

Я похож на маму, а брат похож на отца. В школе меня дразнят молью. Мама называет меня Синичкой. Сам я себе напоминаю пиранью. Мелкие зубы, мелкие хищные черты лица, слишком много костей.

Я оделся в худшую одежду, из той, что нашёл в шкафу: джинсы, рубашка цвета фиолетовой пастели.

Риттер включил и подкрутил лампу, свет разгорелся, обжигая глаза. Вновь в поле зрения он появился в очках, с нижней частью в виде полумесяцев, увеличивающих так, что я видел все тонкие капиллярные прожилки в его белках.

- Вверх смотри, я сказал. И хватит вертеться.

- Извините. Из-зви... - Если бы он не пристегнул меня к креслу - я бы вырвался.

Я совершил ошибку. Нельзя доверять человеку, в кабинете которого так пахнет.

Риттер капнул мне чем-то едким в левый глаз. И, когда я проморгался, в правый.

Потолок, голова врача, лампа поплыли, теряя резкость - мир заволокло обжигающими мутными плёнками. Сухие холодные пальцы с острыми ногтями оттягивали мне веки, разглядывая то левый, то правый зрачок.

Расплывчатый Риттер исчез, чтобы появиться через пару секунд с увеличительным стеклом, разглядывая мои глаза теперь через него.

Слева, чернильной кляксой, наползало облако тьмы.

Я вцепился пальцами в поручни. Попытался сбросить облако быстрыми движениями глаз. Иногда помогает.

- Да не дёргайся ты!

Тьма накрыла меня волной. Смыла потолок, Риттера, всё. Я - во тьме. Сжатый обручем кресла, во власти старик, которому нельзя верить.

Где-то в этой тьме Рыба, которая охотится на меня. У неё чуткие длинные конечности. Она слепа, слепа - но она видит лучше меня. Потому что её глаза - это её руки. Она касается ими стен и воздуха, может прикоснуться ко мне. Тогда она узнает меня, почувствует меня. Я почувствую скользящее прикосновение к лицу. Влажное и прохладное. Последнее, что я почувствую перед тем, как она меня проглотит.

Но сейчас единственное влажное - мои ладони и моя спина. Я в темноте. Я скован.

- Всё в порядке? - Голос Риттера надо мной. Его дыхание - тёплое спёртое облако без запаха.

- Д-да. Да, в порядке. К-капли жгут.

- Ты давно заикаешься?

Я сжал губы. Нужно медленнее дышать. Спокойнее. Вдох. На счёт. Медленный выдох. Как учил Андрей. Один, два, три - вдох. Маленькая задержка. Выдох. Три, два, один. Задержка. Не паниковать.

Надо мной тонны земли. Земля, и вода. Рыбий город находится под Озером, в стороне от настоящего города, от Атхен. Когда несущие конструкции обрушатся, все уровни подземелья затопит. Погребёт в тоннах воды и грязи. И металла, разломанного металла. Я представил так ярко, что почувствовал химический привкус озёрной воды. Моей Рыбе-осьминогу в такой воде будет хорошо. Она животное воды. В ней она чувствует дальше и лучше - мельчайшие колебания течения, которые создаёт глупая слепая добыча. Я.

Я не вижу ничего. Совсем ничего. Это пройдёт. Главное, дышать. Медленно и под счёт.

Я не сказал Риттеру правду. Я никому не сказал. В таком не признаются, это позор. Я точно знаю, что у меня не дейтерия Рейна-Клаттера.

От неё не слепнут.

- Я не вижу. - Голос Риттера далёкий и трескучий. Я разделил внимание - на дыхание и на его слова. Угу, я тоже не вижу.

-... Не вижу вирусных кластеров. Даже если бы они у тебя в принципе могли быть. - Продолжил Риттер. - Здоровая сетчатка. Я бы тебе сказал, что у меня нет соответствующего оборудования, и это правда... но здоровые глаза я от больных могу отличить. Всё с тобой нормально.

Тьма вокруг. Я замурован в неё.

Обруч щёлкнул и отпустил. Я прижал ладони к вискам, унимая пульсацию крови. Встать не пытался.

- Конечно, будь у меня оборудование, я бы тебе многое мог сказать... Хотя бы электронный микроскоп. Ты сам видишь, в наше нищее время... В порядке твои глаза. Уставшие, но в порядке. К психиатру тебя водили? Может быть истерическое.

Истерическое. Я что, пришёл, чтобы меня оскорбляли?

- Я пишу много. Можно я ещё посижу? От капель всё плывёт.

Я пишу много, потому что когда потеряю окончательно способность различать цвета - последняя стадия диагноза, или, когда ослепну окончательно - если за очередным наплывом тьмы не последует просветление, стану никем. Что за художник без зрения? Пытаюсь успеть - нарисовать лучшее из того, на что способен. Всё - не то. После каждой картины, после каждого наброска я себя ненавижу. Я недостаточно хорош. Недотягиваю. Мне нужно время: научиться, понять, почувствовать, сделать лучше. Не спешить.

-... раз проблема не в сетчатке - значит, в голове. - Голос Риттера отдалялся. Он отошёл к столу, заваленному журналами полувековой давности. Старики не могут приспособиться к новому миру. Чем-то там позвякивал и шуршал.

- Меня много раз обследовали.

- Не рад, что правильно сомневался?

Не знаю. Нет, не рад. Теперь у меня даже вопросов нет, не то, что ответов. Зачем меня обманывать? Ведь если Риттер не соврал сейчас - а я ему склонен верить (я сейчас что угодно склонен, лишь бы не думать о Рыбе), значит, меня опять обманывали. Четыре долгих месяца. Я капал капли, от которых хотелось глаза себе выцарапать.

Те ночи, когда я не вижу спасающейся бегством Золушки, мне снится, что я иду по коридорам, касаясь руками стен, и у меня сухие дыры вместо глаз. Сны о Золушке - отдых по сравнению с ними.

- Я не знаю что делать... Что мне делать, профессор Риттер?

Я льстил специально, никто его больше не называет профессором. Хасан последний, кто называл.

- Раз проблема в мозге - то тебе нужен тот, кто занимается мозгами. Я знаю кое-кого. Доктор Девидофф... не врач, но учёный. Лаборатория на четвёртом уровне. Только тебе туда нельзя ведь?

- Мне и сюда нельзя.

Ещё ниже точно нельзя.

-... Девидофф работает с головами, и там есть всё, что только люди придумали. Кого только нагнуть пришлось, чтобы достать... РЭГ, рентген, ЭЭГ, томограф на 7 тесла, и ещё один ПЭТ... - Риттер перечислял приборы, словно заклинание. Сомневаюсь, что они там есть. Но слушать его было успокаивающе. Он как будто пел, называя смертельно опасные вещи и сожалея об их запрете.

Пел колыбельную.

Я вскочил с кресла. Споткнулся, зацепившись за свой рюкзак, едва не упав и не потеряв направление на дверь и на голос Риттера.

- Сел на место!

Колени дрогнули - я едва не подчинился.

- Вы их вызвали. - Выдохнул я. - Вы их вызвали. Вы же всегда ненавидели корпорации, как вы...?

- Деджовов. Тебя выведут наружу, пока с тобой не случилось.