Любовь Штаний - Муж для потомственной попаданки (СИ)

— Уверен? Ты и так самый красивый, но мне кажется, рожки тебя не испортят.

— Ты так считаешь? Правда? — едва слышно переспросил он зачем-то.

— Глупый вопрос! Как рога могут испортить демона, пусть даже полукровку?

Серые глаза потеплели и…

— Почеши еще? — неожиданно попросил этот остроухий и осторожно, будто боялся напугать, притиснул меня обратно.

А я что? Почесала. Тем более волосы у него чистые, густые и наощупь очень приятные.

— Дусь? — донеслось глухое из-за врага свободного дыхания. В смысле, грудь голос друга глушила.

— Ась?

— Ты какие рога имела в виду?

— Не знаю. Я же твою демоническую родню не видела.

Он помолчал, а потом:

— То есть не издеваешься?

— Нет, — удивилась. — А надо?

— Благодарю. Уже.

— Что уже?

— Ничего. Дусь, а под незабываемым сексом ты подразумевала тоже… нечто метафорическое?

Хмыкнув, не удержалась и поцеловала этого чудика в макушку. Зря, потому что еле заставила себя оторваться. Почему-то запах его волос вызывал желание зарыться в них лицом, да так и застыть на веки вечные.

— Ничего метафорического, — Усилием воли заставив себя выпрямиться, попросила: — Отпусти, пожалуйста.

На миг сильные руки сжали чуть крепче, но тут же позволили соскользнуть вниз.

— Когда я на него упала, этот гад занимался вполне реальным сексом с какой-то рыжей.

Толик нервно вздрогнул и, вдруг, запрокинув голову громко рассмеялся.

— Вот чего ты ржешь? — хихикая за компанию, фыркнула. — Только представь, что я почувствовала, упав на спину будущему мужу, который в этот самый момент… Ну, ты понял. Пожалел бы лучше.

— Уже жалею! — сквозь смех ответил он и, потянул на себя, обнял.

Я уткнулась носом в широкую грудь, всё еще сотрясающуюся от хохота и уточнила:

— Меня?

— Его!

И я задохнулась искренним возмущением. Нет, ну каков нахал! У меня горе, жениха в постели с любовницей застукала, а он не меня, а его жалеет! Оттолкнув остроухого предателя, прошипела зло:

— Ну ты и козлосвин!

Приличный друг должен бы устыдиться, а этот только лыбится! Еще и ржет, как конь.

— Ему ты тоже это сказала? — съехидничал.

— Нет! Возмутилась и приняла активное участие в доведении изменщика до полного крышесноса, путем превращения бурного секса в незабываемый!

К моему глубокому удовлетворению улыбка этого издевателя мгновенно умерла, а смех сменился надсадным кашлем. Вот-вот! И так будет с каждым, кто посмеет измываться над попранным чувством прекрасного маленькой и хрупкой меня!

— В каком смысле? — уже совсем невесело, а очень даже подозрительно протянул Толик, откашлявшись.

— В прямом. Устроила скандал не слезая со спины мужика и настучала ему по голове кактусом. А ты о чём подумал?

— Кхм…

С удивлением глядя, как стремительно краснеют заостренные уши и скулы опекуна, нахмурилась, а потом…

— Что-о?! Пошляк! Кактус гони!

Извинился ли он? Сейчас! Перехватив руки, которыми колотила его в грудь, молча поцеловал костяшки пальцев и уточнил вкрадчиво:

— А с оборотнем я тоже все не так понял?

— Понятия не имею, что ты там себе понял!

— Так объясни. Почему он тебе не понравился? Манеры, мама или зубы кривые?

— Кактус! — потребовала упрямо.

А этот снова закашлялся.

— Кривой? — уточнил почему-то.

Да что с ним? Простыл что ли? Постучав друга по спинке, с тяжелым вздохом покачала головой. Точно простудился, бедняжка.

— Толь, я на минуточку к себе в комнату и сразу вернусь, — сочувственно погладив по щеке, сказала. — Ты пока щепки с дивана смети, раздевайся и ложись.

Новый приступ кашля заставил сердце жалостливо сжаться, но, едва шагнула к выходу, друг поймал за руку и нервно протянул:

— Дуся, я не совсем понял. Ты шутишь или на платье намекаешь?

— Какие уж шутки! А платье и так на тебе. Впрочем, — задумалась, вспоминая где у меня разогревающая мазь от простуды, шерстяные носки и травы лежат. Блин, не помню! — Ладно, можешь пока не раздеваться. Замерзнешь еще.

— Дуся?

— Да отпусти ты меня! Лучше диван отряхни от щепок. Или так занозы нравятся?

— Одну и вовсе люблю, — буркнул себе под нос очередную глупость и: — Зачем мне раздеваться?

— Затем! Такой кашель лечить надо, а растирать тебя сквозь платье не вариант. Отпусти, я быстренько сбегаю.

Когда он снова закашлялся, вырвала руку и, торопливо подбежав к окну, закрыла створки.

— Никаких сквозняков! — пояснила свои действия.

— Дуся, я вовсе не боле… — оборвав себя на полуслове, друг внезапно замолк, задумчиво посмотрел на мое встревоженное лицо и кивнул. — Растирать, говоришь? Пожалуй, я и вправду себя не очень хорошо чувствую и, знаешь, наверное, не стоит с такой простудой два портала подряд создавать.

Я только отмахнулась, выскакивая из кабинета. Какие женихи, если Толику плохо?

В комнате быстро отыскала все необходимое и завернула в теплый вязаный плед. Уже в дверях притормозила и вернулась. Торопливо вытащила из шкафа первое попавшееся платье и переоделась. Сейчас свитер Толику и самому пригодиться, а то на нем какая-то тонкая рубашка. Наверное, просвистело, пока за мной в таком виде по лесу гонялся. Вот же я дура! Черт бы побрал эти гены попаданческие вместе с любовью!

Ругая себя на все лады, влетела в кабинет и, остановившись в центре, нервно огляделась прижимая к груди вещи. Обломки мебели аккуратной кучкой высились возле дальней стены. Легкий ветерок колыхал шторы, а на каминной полке исходил паром кофейник. Когда успел приказать принести кипятка? Неужели я так долго? И где он сам? Если куда-то ушел, я его… Сзади с негромким щелчком закрылась дверь, я обернулась.

— Зачем? — когда в замке повернулся ключ, удивленно вскинула бровь.

Болящий небрежно пожал плечами:

— Ты же мне спину растирать будешь, а я не хочу, чтобы кто-то вошел и неправильно все понял.

— Эм… а почему ты ключ в окно выкинул? — еще больше удивилась и, осознав страшное, всполошилась: — Ты зачем вообще окно открывал? Сквозняк же! Продует!

— Извини, забыл, — виновато вздохнул он, закрывая створки. Рама вспыхнула синим огнем запирающего заклятия. — Чтобы случайно ветром не распахнуло.

— Я тебя сейчас укушу, — скрипнув зубами, пообещала и, пристроив плед и остальное на секретер, возмущенно воззрилась на Толика.

— За что? — несколько напрягся он.

— А то ты не знаешь! Разве можно во время простуды магичить? Это же вредно!

Мне почудилось, выдохнул он с облегчением, но разбираться с этим не стала. Просто подошла к нему и, взяв за руку, потащила к дивану. Благо, щепки с него друг успел стряхнуть и, судя по степени чистоты замшевой обивки, даже магией почистил.

— Нет, я тебя всё-таки покусаю! Совсем без головы, да? Почему ты так небрежно к своему здоровью относишься? Вот разболеешься, что я буду делать?