Алексей Егоров - Угроза с севера (СИ)

Оплот древних уничтожен; руины, сдерживали наступление природы веками, наконец, развалины сдались и уходили в ничто. Время было не властно над ними, пока среди развалин обитал дух прошлого.

Варвары разрушили хрупкий баланс, отворили врата водам времени. Хлынувший поток обрушился на руины древнего города и затопил его.

Разрушения окончательно уничтожили все свидетельства прошлого. Земля перемешалась, воды каналов превратились в реки, а вырванные с корнем деревья устремились к акрополю.

Каперед наблюдал за гибнущим городом и думал о том, что подобная участь постигнет всякое творение человеческого гения. Не сегодня так завтра. Все смертно.

Осознание тщетности борьбы сокрушила человека.

Он не в силах был наблюдать за погружением в пучину небытия этих руин. Подобное зрелище слишком тягостно для человека. Для всякого человека - и для варвара так же.

Победители не устраивали пир, не пели песен и не жгли костров. Воинство варваров уходило на запад в полном молчании. Каперед слышал их, видел следы этого воинства - воистину огромное сборище!

Лязг металла, грохот шагов. Казалось, что сам Громовержец спустился с небес и решил явить смертным себя. Но этот гром создан людьми, не капризным богом. Воинство огромно, с десяток тысяч человек. А сколько потерь они понесли? Похоже, что вся Коматия собралась в одном месте.

Каперед понимал, что не для окончательного сокрушения бывших владык собрались эти варвары. Воины собирались со всех концов Коматии, из множества царств, общин, хуторов для одного похода - на юг, за добычей! Возможно, их привлекло золото, а быть может, земля.

Потеря золота не так страшна, как утрата земли. Ведь верно - разрушенные стены можно отстроить заново, народ родит множество воинов, горящих желанием отомстить за поруганную честь.

Если народ утратит землю...

Каперед видел, как уходят под землю руины древнейшей цивилизации.

Подобное ждет все народы, в том числе и этих варваров. Но что им терять? Деревянные дома, холодные зимой и душные летом? А что потеряют граждане, собратья Капереда?

Отвечать на этот вопрос не имело смысла.

Каперед смотрел в ту сторону, где среди деревьев возносился в небо шум колонн, идущих на запад. Этот год они упустили, древние хорошо потрепали воинство варваров. Им необходимо оправиться от понесенного урона. Больше всего варвары пострадали от собственного страха, когда осмелились вторгнуться в развалины древнего града. Потеря тысяч бойцов не могла так повлиять на них. К подобным потерям варвары готовы.

- Придется поспешить, - сказал торговец в след уходящему воинству.

У него осталось несколько месяцев, чтобы добраться до гор, дающих начало Соуну. Иначе в середине осени перевалы будут недоступны из-за обильных осадков - дожди станут причинами оползней и селей, а снег перекроет уцелевшие участки дорог.

Понимал Каперед и то, что опоздай он, все равно рванет через перевалы, надеясь поспорить с непогодой. Ведь его собратьям нужно время, чтобы собрать воинство, выбрать полководца и - прекратить междоусобицы.

Война привлечет много падальщиков. Сотни гиен и грифов выберутся из родных поместий, базилик, мастерских и бандитских логовищ, чтобы насытиться кровью героических граждан.

Каперед отправился на юг, оставляя позади могильный холм, окруженный десятком ручьев. Не пройдет и года, это место превратится в болото, зажатое со всех сторон гнилыми и костлявыми ветвями темных деревьев.

Последний призрак покинул руины своего склепа. И теперь ни варвар, ни гражданин не придут сюда, чтобы почтить память древних и ужаснуться их деяниям.

Ночи в мрачных рощах были холодными. Каперед сильно страдал, оставшись без припасов, теплой одежды и огня. Развести костер не было ни сил, ни средств. К тому же это просто-напросто опасно - среди деревьев рыскали хищные звери в обличие людей.

Бежавшие из руин твари все еще здесь, они льнут к развалинам, приютившим их на века.

Бродили здесь и иные звери, не столь опасные, как двуногие. Каперед понимал, что не сможет справиться с ними. Длинный нож, готовность убивать - вот его оружие. А все иное осталось среди развалин и теперь погребено под слоем камней, земли и залито водой, хлынувшей из каналов.

Остались там и надежды на успех. Каперед понимал, что обречен. Понимал, что сограждане не поверят изгнаннику. Все бессмысленно, но отказаться от идеи Каперед не мог. Она жгла изнутри, подталкивала его. Не будь этой варварской угрозы, Каперед нашел бы другой, легкий способ решить свои проблемы.

Рассвета он дожидался с нетерпением и легким ужасом. Ведь при свете дня рощи прочесывали отряды варваров: конные и пешие. Они искали уцелевших древних или тех существ, что называли себя древними. Каперед все еще не мог поверить, что эти твари, андрофаги, были древними или хотя бы потомками строителей древней цивилизации.

Но паскудная память часто возвращала его в тот момент, когда, казалось, его земной путь должен был окончиться. Каперед вспоминал, что говорили чудовища между собой. Не все было понятно. Каперед не желал осмысливать услышанное. Нельзя давать логике разобраться в словах чудовищ. Иначе он сойдет с ума.

И неприятный внутренний голос часто нашептывал ему, что следует отказаться от воспоминаний и думать только о возвращении домой. Груз воспоминаний должен быть отброшен, его следует закопать на том же могильном холме, где располагались руины. Каперед порой порывался вернуться назад, к руинам.

Эта борьба продолжалась долгое время. Каперед забыл о надобностях своего тела, не обращал внимания на раны. Лишь рубец на груди нервировал его. Долгими ночами Каперед просиживал под разлапистыми ветвями древних елей и гладил ледяной рубец.

Рубец начинался под левым соском и тянулся до середины груди, изгибаясь в сторону пупа. Удар был нанесен необычно, словно андрофаги метили в сердце, но вдруг передумали.

Или их отвлекли.

Могло ли оказаться так, что нападение варваров сорвало ритуал, чудовища совершили ошибку?

Каперед не успевал осмыслить эту идею, пробраться за стену, что возведена в его разуме. Он продолжал гладить рубец, ощущая шероховатую ледяную поверхность. Словно и не его это кожа, и не кожа это вовсе. Но что тогда? При свете дня Каперед не осматривал место, куда нанесли удар нечестивцы.

Для этого человеку просто не хватало смелости.

От голода и недостатка сна воля Капереда ослабевала, и он перестал касаться больного места. Бреда не было, забвение обморочное не приходило. Человек вынужден продвигаться на юг, все дальше и дальше уходя от страшного места.

Время должно скрыть страшные воспоминания, усталость и голод подточить сомнения. Враги и собратья перестанут преследовать одинокого путника.