Алексей Герасимов - Корона от обороны

— Ах, если бы это было так! Но нет, этот негодяй, этот бездушный сухарь, это чудовище, за которым я имею несчастье быть замужем, он долго глядел на меня пустым взглядом, словно и не слушал вовсе…

«Охотно поверю в то, что так оно и было», — подумала Мафальда.

— …а затем произнес, да так спокойно, флегматично, словно о пустячке каком: «Сначала армию разбили, теперь пажи пропадать начали. Дела, однако ж…» После чего, представь только, молча развернулся и ушел!

— Как это неучтиво с его стороны, Эвелина. Как я вам сочувствую, — вздохнула Мафальда.

Про себя она подумала, что гроссгерцог во время разговора со своей благоверной, скорее всего, тоже позавидовал юному Францу.

— Только ты меня и понимаешь! — уже неизвестно в который раз сообщила Мафальде герцогиня и опять громко всхлипнула. — Только тебе я могу выговориться, только с тобой не чувствую себя одинокой…

Ответом на эти откровенные признания, по мысли Эвелины, могли быть только заверения первой фрейлины в вечной дружбе и поддержке и отказ ехать в свое имение. Но тут Мафальда была вынуждена разочаровать свою госпожу. Отказываться от поездки она не собиралась, а каждая жалобная фраза герцогини лишь укрепляла ее в этом решении.

— Вы несправедливы к другим фрейлинам, — ласково сказала она, забирая у Эвелины насквозь промокшие платки и протягивая ей вместо них новый, пока еще сухой и чистый. — Они тоже — ваши подруги и всегда готовы вас выслушать.

— Ах, да разве ж они могут заменить тебя! — скорбно вздохнула герцогиня. — Хоть с ними, хоть одна, но я все равно буду страшно по тебе скучать!..

— Я тоже буду очень скучать, ваше сиятельство, — пообещала ей Мафальда. Настойчивость Эвелины начинала ее беспокоить. Если та упрется и поставит вопрос ребром, придется все-таки остаться в замке. Фон Шиф, конечно, и это повернет себе на пользу — заставит Эвелину чувствовать себя слегка виноватой из-за того, что не отпустила мать повидаться с ребенком, и благодаря этому сможет добиться от нее какой-нибудь другой выгоды для себя и брата. Но все-таки это был не самый лучший вариант развития событий, и Мафальда решила, что будет стоять на своем до последнего и уступит, только если Эвелина по-настоящему разгневается.

К счастью, этого не случилось. Пока Эвелину все еще волновал скандал с исчезновением фон Айса.

— Все-таки это совершенно бессовестно с его стороны! Мерзко и отвратительно! — объявила она, и Мафальда не сразу сообразила, что речь идет уже не о нечутком гроссгерцоге, а о самовольном паже. — Он же опозорил всех нас! Такой поступок недопустим со стороны Франца! О чем он только думал, хотела бы я знать?

Первая фрейлина снова насторожилась. Эта тирада Эвелины подразумевала, что ее фрейлины скверно воспитали пажа, и предвещала грандиозную головомойку им всем, и Мафальде лично. Вот уж что было ей нынче нужно менее всего!

— Полагаю, о вас, Эвелина. — мягко улыбнулась первая камер-фрейлина своей госпоже.

— Что? — изумилась герцогиня. — Каким образом, голубушка, его исчезновение связано со мной?

— Вы были с ним столь сухи и жестоки, а ведь мальчик вырос, — объяснила госпожа фон Шиф. — Да-да, вырос и стал юношей. Неужели вы никогда не замечали, как он глядит на вас?

— Мафальда, да что ты такое говоришь?.. — растерянно произнесла Эвелина. — Я полагала, что он вздыхает по тебе, еще удивлялась — ты ведь старше его на тринадцать лет, а мы с тобой ровесницы.

— Он молод, но не глуп, и понимал, что может любить свою герцогиню лишь безответно, — лукаво улыбнулась фрейлина. — Быть рядом со мной, означало для него быть ближе к вам, Эвелина. А вы все время говорили, что он забивает себе голову глупостями — вот мальчик и решил скакать в армию, вернуться героем и доказать всем, но в первую руку вам, что он уже взрослый и серьезный мужчина.

Этот ход сработал. Как любой женщине, герцогине было лестно мужское внимание, даже если оно исходило от «зеленого» мальчишки. Лицо ее приняло более спокойное и даже как будто бы довольное выражение и, повздыхав еще немного, она перевела разговор на другую тему. Позже, проникнувшись словами Мафальды о других фрейлинах, Эвелина позвала их к себе для чтения вслух. О побеге Франца и об отъезде своей любимицы она как будто бы больше не вспоминала, но фон Шиф не теряла бдительности. «Наверняка это всего лишь тактическое отступление, а потом Эвелина предпримет новую атаку! — подумала она, пока Розалинда читала любимый роман герцогини, и ей стало смешно. — Вот до чего я дошла — уже рассуждаю в военных терминах! Не иначе братец дурно на меня влияет!»

После обеда выяснилось, что влияние Эрвина пошло Мафальде только на пользу. В своих стратегических выкладках она оказалась права: Эвелина сделала еще одну попытку помешать ей уехать. Дождь на время прекратился, и герцогиня позвала первую фрейлину прогуляться во внутреннем дворе замка, где вновь начала вздыхать и жаловаться. Теперь ее беспокоило, что ей может помешать наслаждаться жизнью безутешная мать фон Айса.

— Я же не смогу ее прогнать, если она попросит аудиенцию и начнет при мне плакать, или упрекать нас, или просить, чтобы мы вернули ее сына домой, — причитала она. — Меня же тогда все назовут черствой и бездушной!

— Ну что вы, никто из нас в жизни так плохо о вас не подумает! — с жаром уверяла Эвелину Мафальда. Но та в ответ лишь отмахивалась:

— Подумаете, еще как подумаете! Особенно те из вас, у кого есть дети. Матери точно будут на ее стороне, а не на моей. Я много раз видела, как женщины меняются, после того, как у них родится ребенок! Обо всем остальном вы сразу же забываете, ни о чем, кроме ребенка думать не можете…

Мафальда еле слышно скрипнула зубами. «Срочно надо ехать в Шиф! — сказала она себе. — Иначе не сдержусь и заколю свою сиятельную госпожу шпилькой! И это уже будет не просто убийство, а государственная измена!..»

— Ты вот тоже покидаешь меня ради своего ребенка… — продолжала, тем временем, Эвелина. — Мне это всегда было непонятно. С детьми столько сложностей, с ними так тяжело, никогда не знаешь, что из них вырастет… И почему все женщины так им радуются?.. Я вот очень рада, что свободна. Не представляю, как бы я жила, если бы мне приходилось все свое время тратить на воспитание наследников!

«Еще представишь, — пожелала ей про себя Мафальда. — Тебе, может, наследники и не нужны, а гроссгерцогу хотя бы еще один просто необходим!» Подумав об этом, фрейлина неожиданно снова почувствовала волнение. Мысль об отсутствии у правителя наследника, которому он мог бы потом передать герцогство, почему-то показалась ей очень важной. Но разобраться, почему ее вдруг так обеспокоили не касающиеся ее проблемы, Мафальда не смогла: ей нужно было то поддакивать Эвелине, то осторожно возражать на ее просьбы остаться в замке. Размышлять при этом еще о чем-нибудь было сложно даже ей, привыкшей постоянно держать в голове сразу несколько разных дел…