Эми Батлер Гринфилд - Певчая: Ярость

— В чем дело? — спросила я.

Они не заметили меня в суете. А теперь все повернулись и смотрели, даже Сивилла, пока я не стала чувствовать себя неуместно. Так и было. Из-за своей магии я занимала странное положение в мире. Я была в Совете, командовала своими людьми, сама была почти почетным человеком. Но здесь были важны женское изящество и красота. Тут у меня были неправильные манеры, осанка и все остальное.

Даже мое платье было неподходящим. Оно хорошо сидело на мне, было из хорошей шерсти, но предназначалось для жизни Певчей. На нем не было украшений, камней, нежных шелковых складок на воротнике. Я выглядела скромно рядом с украшениями дворца. Я не принадлежала ему, и они это знали.

Все еще глядя на меня, несколько фрейлин захихикали за веерами. Я старалась игнорировать их и посмотрела на Сивиллу, а та стала очень бледной.

— Я слышала крик, — сказала я. — Что случилось?

— Ничего, — сказала Сивилла. — Это… глупая игра пошла не так.

Дама на полу возразила:

— Но я видела…

— Ничего, — сказала Сивилла громче, обрывая ее. — Стражи, можете вернуться на свои места? — они вышли, она повернулась ко мне. — Было мило с твоей стороны прийти, Певчая, но, как видишь, мы не нуждаемся в тебе. Или твоих людях.

Теперь я была Певчей? А как же Люси? Да, я не успела увидеть Сивиллу лично после прибытия в Лондон. Да и вообще после ее свадьбы.

— Можете идти, — сказала я своим людям, но не пошла за ними. Глядя на Сивиллу, я сказала. — Но я хочу остаться, если позволите?

Ее красивое лицо застыло. Я была слишком грубой? Может, она ожидала, что я буду вести себя с ней, как с королевой. Я начала опускаться в реверансе, что-то в ее лице изменилось, и она остановила меня.

— Не надо, Люси. Если хочешь остаться…

— Да, — быстро сказала я. — Я хотела бы поговорить с тобой…

— Не здесь, — прервала она. — В моей комнате, — она повела меня к большой двери в дальнем конце комнаты, отмахнувшись от дам, пытающихся идти за нами. — Меня не будет недолго. Я хочу, чтобы вы успокоились к моему возвращению. Глупых разговоров больше не будет. Понятно? — и фрейлине постарше, самой чувствительной на вид, она сказала. — Я оставляю вас за главную. Если нужно, отведите леди Джиллиан в ее комнату, не открывайте шторы.

Она, хмурясь, провела меня в свою спальню. Комната была такой большой, такой полной роскоши, что я не сразу поняла, что мы не одни. У шкафа из красного дерева две седовласые женщины перебирали аптекарские бутылочки. Тонкая была Джоан, горничной Сивиллы, и она подошла к нам.

— Леди Джиллиан нужно больше нюхательных солей, Ваше высочество? Или успокаивающий отвар?

— Да. Нет, — Сивилла растерянно вскинула руки. — О, я не знаю, Джоан. Как ты думаешь?

Они обсуждали это, а я подошла к другой женщине, уверенной и приземистой, облаченной в шерстяное платье. К Норри.

— Люси, милая, приятный сюрприз, — сказала она, мы обнялись. — Я думала, тебя не будет всю ночь, — она покачала головой. — Им не стоит так тебя загружать…

— Король тоже тяжело работает, Норри. Прости, я не хотела оставлять тебя здесь одну.

— О, я не одна у Уайтхолле, дитя. Я думаю о тебе, — она отпустила меня. — Конечно, в наших комнатах пока тихо, Марджери уехала навестить маму. Но королева сказала, что я могу приходить сюда к Джоан. И так я и делаю.

Марджери, бодрая и способная, приглядывала на Норри, пока меня не было. Я забыла, что она уехала сегодня. Хорошо, что Сивилла все уладила. Я посмотрела на нее, чтобы выразить благодарность, но они с Джоан все еще шептались. Дверь открылась, и Джоан выскользнула за нее.

— Не переживай за меня, — продолжила Норри. — Это о тебе нужно беспокоиться и заботиться. Худая такая…

Сивилла подошла к нам.

— Точно, Норри. Она слишком худая.

— Я в порядке, — твердо сказала я. Они хотели спорить, но я подняла руку. — Правда. Но что случилось? — Сивилла замешкалась, я покачала головой. — Не говори, что это игра, потому что я в это не верю. Я слышала крик. И дама на полу сказала, что что-то видела.

— Зеленозубую Дженни, — сказала Норри.

Я уставилась на нее. Зеленозубая Дженни в мифах пряталась в реках, заманивала людей в глубины и ела их.

— Вы же шутите?

— Норри, прошу, — сказала Сивилла. — Мы договорились держать это при себе, — а потом мне. — Это бред, Люси. Полная ерунда. Леди Джиллиан просто хотела пошуметь. Она смотрела на реку, а потом вдруг позвала моих дам, крича, что увидела Зеленозубую Дженни. Это чушь!

Это так звучало, но почему тогда Сивилла не смеялась? Что-то происходило и тревожило ее.

— Что она видела? — спросила я.

— Зеленоватое лицо и руки под водой, — презрительно сказала Сивилла. — У причала, по ее словам.

Я не видела ничего, когда была там, но я была отвлечена.

— Может, мне лучше проверить, чтобы убедиться, что проблемы нет, — может, леди Джиллиан что-то все-таки видела, утопленника или плавающего человека. И туда приплывет ночью король. — Я попрошу своих людей помочь. Если нужно, отправлю весть королю…

— Генри? Нет! — Сивилла снова напоминала мстительного ангела. — Никому не говори, слышишь? Ни слова.

Ее реакция испугала меня.

— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы он думал, что я не могу управлять двором, — сказала Сивилла. — И я не хочу, чтобы об этом говорили все. Такие сплетни они любят. А потом все в Лондоне начнут говорить о безумной королеве и истерическом дворе. Это смутит Генри, смутит меня. Моя репутация будет разрушена. Я не хочу этого.

Я стояла, лишенная дара речи. Я не видела Сивиллу год, но знала, что она была не рада до свадьбы. Конечно, многие властные люди были против их брака. Некоторые настаивали, что он должен был жениться на иностранной принцессе, другие хотели выдать своих благородных дочерей. Почти никто не хотел, чтобы он женился на девушке, которая годами путешествовала по континенту со своей странной матерью.

Люди тоже не были добрыми. Король убрал цензуру, которую принял лорд Скаргрейв, и торговцы продавали тысячи копий популярных баллад, поющихся в тавернах, дополненные иллюстрациями. Я видела несколько песен о себе, о том, как я защищаю Англию, как победила ненавистных тенегримов, о моем бесстрашии. О Сивилле песни были другими. Они отмечали ее красоту, но заявляли, что она безумна, как ее мать. До свадьбы каждое ее появление вызывало заявления, что она глупая и обычная, что она не достойна быть королевой Англии.

Я надеялась, что после свадьбы ситуация стала лучше. Они с Генрихом любили друг друга, в этом я не сомневалась.

Но я видела напряжение в ней.

— Обещай, что ничего не расскажешь, — Сивилла уже не приказывала, а умоляла. — Ничего страшного нет. Леди Джиллиан всегда что-то видится, да, Норри?

— Она любит шум, — согласилась Норри.