Роберт Шекли - Весь Шекли. Цивилизация статуса

Под кроной могучего дуба было немного суше, но стихии вокруг продолжали бушевать. Обоих нас била крупная дрожь, и мы прижались друг к другу, чтобы хоть немного согреться. В этот момент я с безумной остротой ощутил, что передо мной привлекательная молодая женщина. Но я приказал себе выбросить это из головы. Смит, несомненно, очень богатый человек. У его дочери блестящее будущее — вряд ли он мечтает выдать ее замуж за космического водителя.

Одного я все же не мог понять. Чтобы поддерживать все это в рабочем состоянии, нужна сложнейшая система управления и множество операторов. Горстка обитателей астероида физически не могла справиться с подобной задачей. Что-то тут было не так. Мне очень захотелось взглянуть на их силовую установку, однако вход на энергетическую станцию был спрятан в склоне небольшого холма и загорожен металлической решеткой.

Вечером, как всегда, пришел Хенк, чтобы принести мне чистую одежду и перестелить белье.

— Хенк, — спросил я его, — что здесь на самом деле происходит? Почему энергетическая станция закрыта для посторонних?

— Мне не разрешается обсуждать этот вопрос, — ответил Хенк.

— Ладно, придется спросить губернатора.

— На вашем месте я бы этого не делал.

— Почему? Что здесь все-таки не так?

Хенк внимательно посмотрел на меня.

— Вы в самом деле хотите узнать?

— Да, хочу.

— Ладно, договорились. Я вам объясню. Но не сейчас.

— А когда?

— Попробуйте незаметно выскользнуть из дома завтра в три часа дня, во время сиесты. Я буду ждать вас около автоматической погодной установки. Это совсем недалеко от входа на энергетическую станцию.

Жизнь на астероиде шла по земному расписанию со всеми положенными световыми и температурными эффектами. Каждое утро маленькое искусственное солнце вставало и каждый вечер садилось за горизонт. Сгущались сумерки, выпадала роса. Затем наступала ночь. Днем солнце припекало довольно сильно, и к обеду сухая средиземноморская жара вынуждала искать спасения в прохладной тишине спальни. Но на этот раз я не поддался слабости и отправился на прогулку. Дом будто вымер, в саду тоже никого не было.

Хенк ждал меня в маленькой рощице.

— Вы точно хотите узнать, что тут творится? — спросил он. — Учтите, вам это может не понравиться.

— Вот теперь вы меня действительно заинтриговали, — ответил я.

— Хорошо, мистер Флетчер. Следуйте за мной.

Он открыл маленькую дверцу в склоне холма.

Это был вход в помещение энергетической станции.

Каменные ступени вели глубоко вниз, к самому сердцу астероида. Под потолком мерцали и вспыхивали желтые огоньки. Наконец лестница кончилась, и мы оказались в рабочем секторе станции. Хенк провел меня в маленькую комнатку и приоткрыл узкое окошко в стене.

Я заглянул в щелку. В огромном зале стояли длинные ряды столов с мониторами. На скамейках за столами сидели люди в белых майках, черных клешах и черных бескозырках. Взгляды их были прикованы к экранам — казалось, они смотрят кино. Нет, не кино. По экранам ползли какие-то странные узоры. Между рядами, заложив руки за спину, расхаживали люди в форме и поглядывали по сторонам с видом явного превосходства. Очевидно, это были надсмотрщики. Каждый держал в руках тонкий хлыстик. Когда кто-то отвлекался и отрывал взгляд от экрана, надсмотрщик просто подходил к нему и касался хлыстиком плеча. Одного прикосновения было достаточно — судя по всему, провинившийся получал электрический удар.

— Что они делают? — спросил я у Хенка.

— Эти люди у экранов — рабы, — объяснил Хенк. — Именно на них держится система жизнеобеспечения астероида.

— Каким образом?

— Психическая энергия рабов, преобразованная и синхронизированная с помощью машин доктора Ханна, обеспечивает почти все те эффекты, которые вы видели на поверхности. То есть все, что здесь есть, создано разумом рабов в буквальном смысле этого слова.

— Разумом?!

— Доктор Ханн открыл способ использовать возможности телепатии и психокинеза. Он умеет преобразовывать психическую энергию в физическую.

— Вы хотите сказать, в электрическую?

Хенк покачал головой.

— Энергия объединенных разумов не имеет природных аналогов. Ничто не в состоянии сравниться с ней.

Я подумал, что Хенк не в своем уме. Но то, что я видел перед собой, выглядело весьма убедительно и зловеще.

— Чем заняты эти люди? — спросил я, указывая на группу из восьми человек, сидевшую немного в стороне от остальных.

— Поддерживают садовую стену. Все наши стены и даже холмы созданы энергией разума. Мистер Смит чрезвычайно гордится этим достижением.

— Непохоже, чтобы им было весело, — заметил я.

— Посмотрел бы я на вас, окажитесь вы на их месте. Только представьте себе, что вы должны часами неподвижно сидеть перед экраном, думая о каком-то холме или садовой стене.

— А вон те что делают?

— Создают облака в небе. Каждая отдельная группа занята поддержанием конкретного физического объекта.

Лица рабов были хмуры и озабочены.

— Похоже, чертовски трудная работа, — сказал я.

Хенк кивнул.

— Эти адские машины лишают человека воли. Нелегко весь день сидеть перед экраном и думать только о чем положено. И никакой возможности расслабиться. Доктор Ханн нашел способ измерять уровень психической концентрации. А провинившихся жестоко наказывают. Уверяю вас, это совсем, совсем не весело. Лучше нам уйти отсюда, я не могу больше смотреть на это.

— Как же вы все сюда попали? — спросил я, когда выбрались на свет.

— Большинство завербовали — Смит подбирал себе людей по всей Америке. Некоторые — жертвы космических кораблекрушений. Поначалу здесь не было так ужасно. Мы отдыхали по воскресеньям, а иногда и по субботам. Нам показывали кино, а время от времени Смит даже приглашал какой-нибудь передвижной космический бордель. Я не сказал бы, что мы жили отлично, но все же хотя бы терпимо. Сейчас стало просто ужасно. Нам предоставляют всего несколько часов свободного времени в день. Ну и время на сон, конечно, ведь если не давать человеку спать, он попросту умрет. А они не хотят раньше времени убивать своих рабов, по крайней мере, пока нас некому заменить. Зато они придумали наказание, с помощью которого могут заставить нас делать все, что угодно. Это настоящая пытка, причем пытка психическая, и от этого еще более жестокая. Они способны заставить человека думать о том, о чем он думать не хочет, и этот кошмар может длиться неделями, месяцами, годами… Но от этого умирают еще быстрее.

Хенк вздохнул. Его опустошенное лицо стало суровым и жестким.

— Когда-то раньше, когда положение с рабами еще не было таким критическим, мы после работы думали о чем хотели. Или даже ни о чем не думали. Я, например, вспоминал родные места. Я родился в штате Мэн, рядом с квебекской границей. Приятно было вспоминать, как по утрам солнце поднималось над вершинами елей, окрашивая весь мир в зеленые и золотые тона. Думал я и о других вещах. Но потом на это просто не оставалось времени.