Эд Гринвуд - Эльминстер в ярости

Алоргловенемаус резко развернулся в воздухе, чтобы снова пролететь над входом в своё логово. Скоро…

Мэншун улыбнулся. Лорд Краунруд, королевский канцлер, испытал нужду побеседовать с определёнными трезвомыслящими и справедливыми дворянами Кормира о действиях ведущих семей — а также двора и Короны — в эти беспокойные времена.

Были разосланы приглашения, выбрано время и место. Андольфин, Лорун и Блэксильвер, разумеется, приглашения примут.

Об этом позаботится Мэншун, как тень скрывающийся в их головах. Точно так же, как в первую очередь он позаботился, чтобы Краунруду вообще пришла на ум сама идея встречи. Будет интересно посмотреть, какая из более крупных, ещё не угодивших в его сети рыб, всплывёт, чтобы попасться на крючок.

Терпение. Искусное и изящное терпение. До сих пор он никогда не понимал, в чём состоит привлекательность рыбалки — куда больше его привлекало дымящееся блюдо с её результатами — но сейчас начал ощущать, насколько это может быть весело. Поистине неторопливое вмешательство, тонкая манипуляция… он начинал понимать долгую игру, которой так наслаждался Эльминстер.

Будь проклят Старый Маг и будь проклята Мистра, но некий Мэншун наслаждался изяществом и неторопливостью. Наконец-то.

Оглушённая несколькими из самых первых молний, но в остальном не пострадавшая, Эл вытянула руки, на пробу поскребла воздух своими длинными пальцами — и пригибаясь пониже, выглянула из-за края ведущей в пещеру вирма расщелины.

Взрывы жезлов по-прежнему били в потолок в дальнем конце пещеры, заставляя всё большие куски камня с грохотом падать вниз на и без того засыпанную груду сокровищ. Алоргловенемаус будет… весьма разгневан.

— Что ж, в этом он не одинок, - вслух прошептала Эл, удивляясь дрожи нарастающего гнева в собственном голосе. Она устала от постоянных битв… хотя впереди её наверняка ожидало куда больше сражений.

Ничем не защищённая и не стесняемая, Эльминстер бросилась в пещеру. Её взгляд не отрывался от особенно крупного сундука с сапфирами, который лежал торцом вверх в огромной куче монет, будто нос корабля, разрезающий особенно высокую волну. Его крышка была открыта, демонстрируя сверкающее содержимое. Пока в пещере бушевала другая магия, кольца, разбросанные тут и там среди осыпавшихся камней, весело поблёскивали, как будто с одобрением — или с симпатией. Ах, как она скучала за Плетением, которое позволило бы её почувствовать, что за магия здесь лежит, оставшись спящей и нетронутой, и есть ли среди Искусства в этом логове хоть какая-то кроха сознания…

Эл надо было коснуться этого сундука, произнося последнее слово инкантации, затем убираться из пещеры, не пострадав.

Кое-где монеты дымились от жара, вырвав у неё стон боли, и когда она бросилась через дюну из монет, под ней медленно поднялось нечто мерцавшее фиолетово-зелёным, выплюнув в потолок огромный вихрящийся огненный шар — но Эльминстер, заскулив, достигла сундука, положила ладонь на его серебряно-чёрный бок и выдохнула единственное слово, которое должна была сказать. И сундук поднялся в воздух, вырываясь из сверкающей кучи, как неохотно взлетающий тяжёлый дракон, постепенно набирая скорость…

Эл бросилась обратно к своей расщелине, прыгнув туда головой вперёд, когда воздух разорвался от нового приступа ярости взрывающихся жезлов, а сундук тем временем, подчиняясь её воле, поднялся высоко в воздух над лесом Хуллак.

Ты по-прежнему любишь играть в кости со смертью , Эл , сухо прокомментировала Симрустар мысленным голосом, перевитым мимолётными вспышками эмоций. Восхищение? Или презрение?

Эл не знала, зато знала, что чувствует сама: гнев. Гнев на необходимость постоянно танцевать под чужую дудку.

Прямо сейчас — под дудку вирма, который был достаточно стар и мудр, чтобы понять, что лучше бы так не делать.

Ха. Ещё до того, как она в болезненном кувырке приземлилась на твёрдые камни с безопасной стороны расщелины, Эл знала, что древний чёрный дракон поддался своей природе. В горном воздухе снаружи он бросился в погоню, с рёвом преследуя свои сбежавшие драгоценности. Эл заставила сундук резко развернуться, набрать высоту, затем снова развернуться и спикировать, пытаясь держать его подальше от челюстей Алоргловенемауса как можно дольше.

Она хотела увести дракона как можно дальше от его логова, поскольку драконы могут двигаться по-настоящему быстро, когда захотят — и дела для неё обернутся скверно, если Алоргловенемаус вернётся со своим сундуком в пасти и поймает её в своём логове или на открытом склоне, спускающейся к более надёжным укрытиям и безопасности.

Лучше не брать ничего из его сокровищ, чтобы её нельзя было выследить. Брать лишь то, что она взяла из разрушенной цитадели дроу, и убираться отсюда, к утёсам и ниже, ниже под покров кормирских лесов!

Мудрая идея, сухо сказала Симрустар. Дракон возвращается .

Огромная туша взмахивающая крыльями дракона становилась больше, хотя была ещё наверное достаточно далеко — примерно над Виверновым ручьём.

Эл мысленно приказала сундуку неожиданно рвануться, затем дёрнуться вверх, потом нырнуть.

Дракон резко развернулся. Очевидно он выпустил сундук из своей хватки. Эл заставила далёкий контейнер с драгоценными камнями снова нырнуть вниз. Бросившись следом, уменьшающееся пятно дракона опустилось. Улыбаясь, Эл заставила сундук выписывать зигзаги, взлетать и пикировать, снова и снова закладывая крутые повороты под необыкновенно крутыми углами. В конце концов, даже древним чёрным драконам требуется хорошая разминка…

Не прекращая управлять этой воздушной акробатикой, она бросилась наружу через всю пещеру, затем стала осторожно спускаться по горному склону.

Стоило использовать второе заклинание полёта на себя , сказала в голове Симрустар после того, как Эл второй раз соскользнула, ободрав до крови пальцы.

— Мне многое стоило сделать за последнюю дюжину веков, - отозвалась Эл, глядя, как к острым скалам внизу катится оживлённая процессия сброшенных её сапогами камней. Храст, среди этих поджидающих каменных лезвий виднелись кроны деревьев ! - Я никогда не была самым острым клинком в арсенале, зато провела кучу времени среди самых больших тупиц Фаэруна.

Что ж, так всё и было. Возможно, она поддавалась своей собственной натуре. А может быть, просто пыталась остаться в живых, когда на неё или на людей и края, которые она любила и хотела — или поклялась — защищать, нападали более эгоистичные, безрассудные и злые существа. Храст их всех побери…