Наталья Григорьева - Мир Диорисса. Дилогия (СИ)

Она снова прижалась к моей груди, а я, с трудом подняв руку, положил ее ей на голову.

— Я так ждала. Я так надеялась. Верила, что ты не оставишь меня. Я каждый день с утра до вечера сидела тут и говорила с тобой. Пока, в конце концов, мои родители не решили, что мне тоже скоро понадобиться лекарь. Это была тьма. Беспросветная…

— Долго? — спросил я, но она меня поняла.

— Долго, Дар, очень долго. Сейчас середина Кветня. Ты был во тьме четыре месяца.

Я замер, осознавая масштабы.

— Боги, Зира…

Она подняла голову, и взглянула мне прямо в глаза.

— Я люблю тебя, Дар! Как же сильно я тебя люблю. Я думала я осталась одна. Мне было так страшно.

— Прости, любимая, — я обессилено закрыл глаза, — прости за все. Я никогда не оставлю тебя. Слышишь? Никогда. Верь мне.

Она склонилась надо мной, и стала покрывать мое лицо поцелуями. Боги, а у меня не было сил даже обнять ее… Я как беспомощный младенец. Рядом со мной тихонько фыркнули. Мы одновременно скосили глаза в сторону. Котенок улегся рядом с моей рукой и пытался забраться головой под мои пальцы, чтобы я его погладил.

— Он не отходил от тебя ни на минуту, — Зира протянула руку и погладила шерстку. — Ты видишь, как он вырос?

Я присмотрелся внимательней, да, он стал просто огромным. Но как?

— Четыре месяца, помнишь, — улыбнулась она. — Прости, ты сейчас вообще без щитов, поэтому я тебя слышу. С тебя сняли все, чтобы у эльфов появилась возможность тебя лечить. Щиты не пропускали. И мороки, кстати, Эль тоже сняла со всех. Так решили Владыки.

— А Лан, и Эль? — вспомнив, спросил я.

— Тут. Мы все тут. Сидим и ждем. Кстати, ты же не будешь против, если я их позову? Или попозже?

— Зови, — улыбнулся я.

— Алла'атель сделал нам всем амулеты. Теперь мы можем позвать друг друга, не снимая зеркальных щитов. Правда ходить приходится ногами, а не порталами, но это ерунда. — Она прикоснулась к висящему на груди небольшому камню, оправленному в серебро, а затем повернулась ко мне и хитро подмигнула, — сейчас придут. Разыграем?

Я улыбнулся.

— Ну, давай.

— Только щит давай на тебя нацеплю, а то на мыслях поймают.

— Увидят, — усомнился я.

— А мы не дадим ментально смотреть, а так не заметят.

Когда в комнате раздался топот, это ворвались наши эльфы, я лежал, закрыв глаза и изображая бревно, как и все последнее время.

— Зира ты нас звала, — запыхавшийся голос Лана, — что случилось?

— Ему лучше? — это Эль.

— Мне показалось, у него шевельнулась рука, — трагическим шепотом выдала моя любимая.

Рядом со мной кто-то уселся. К моему лбу прикоснулась чья-то рука. Потом к моей ладони.

— Ничего? — разочарованный голос Эль, — мы так надеялись… — и тихий всхлип.

— Может быть, прошло еще слишком мало времени? — это Лан.

— Мало? — Эль возмущенно вздохнула, — Лан, четыре месяца! ЧЕТЫРЕ! Это не один день и не неделя.

— Бельчонок, я понимаю. А ты понимаешь, кем Корин был для него? Ведь не просто другом, он звал его своим сыном. Теперь Дар остался совсем один, а ты…

Услышав имя, сердце на миг сжалось. А потом забилось дальше. Ну что ж, видимо Леэстрая была права, мне действительно пора двигаться дальше. Я открыл глаза и посмотрел на наших эльфов, но они, занятые перепалкой этого даже не заметили.

— А ты думаешь, что я дурочка что ли? — Эль пыхтела не хуже рассерженного к'ярда. — Я и сама все прекрасно понимаю. Мне Зиру жалко, посмотри на нее сам.

Эльфы оглянулись на мою любимую, которая сидела на краю кресла, уткнувшись носом в носовой платок. Они думали, она плачет? Наивные, она умирала со смеху…

— И вообще, Лан, ты не прав, — выдал я, — а вы мне на что? Как это я один?

И тут случилось ОЙ. Честное слово, лучше бы я оставался во тьме… Шучу, конечно.

Дар.

Немного успокоившись, они расселись вокруг меня на постели. Зира забралась мне под бок, держась за руку, и поглаживая пальцы, как будто хотела убедиться в том, что я никуда больше не денусь. Не переживай, любимая, я навеки твой.

Лан сверлил меня пронзительным взором, а Эль счастливо улыбалась.

— Ну, Дар, и напугал же ты нас, — со вздохом произнес эльф.

Я пожал плечами. Да, напугал. И вас всех, и самого себя. Признаться, чувствовать себя таким ослабленным было для меня внове. Я никогда не болел. Вот так серьезно, чтобы пугать окружающих до дрожи, никогда. Простые простуды, но это обычное явление. А то, что произошло со мной, это было странно. Наверное, шок от потери оказался намного сильнее и глубже чем я думал.

— Я сообщила родителям, — улыбнулась Зира. — Они знают, что ты вернулся.

Ой, а вот это немного пугающе.

— Они в курсе того, что произошло? — помедлив, спросил я.

Лан вздохнул:

— А ты сам, как думаешь? Когда все закончилось, мы сразу вызвали обоих Владык. Они пришли с толпой стражей, прочесали все окрестности. Похоже, что мы смогли уничтожить всех орков, которые были там на тот момент.

— Мой отец тоже сразу пришел на мой зов, — сказала Зира, — одновременно с Владыками. — Он пытался привести тебя в чувство, но ты был как камень. Это было так страшно, — она поежилась, а я ободряюще сжал ей пальцы, успокаивая. — Когда он понял, что у него не выходит, они все стали пытаться. Но даже Алла'атель, который считается одним из лучших лекарей в эльфийской Империи, не смог, и тогда мой отец принес тебя сюда. Сам. Через портал.

Ой, а вот это совсем плохо. Последнее, что я помнил, перед тем как уйти во тьму, было ощущение полета на чьих-то руках. Значит, это был Ниештарр.

— Наверное, он жалеет, — невнятно пробормотал я.

— Жалеет? — не поняла Зира, — о чем?

— Что ты выбрала себе в пару такого слабака, который не смог даже пережить потерю своего друга, предпочтя уйти во тьму, — я, вздохнув, отвернулся.

— Ты чего? — округлила она глаза, и заставила меня взглянуть ей в лицо. — Да он счел великой честью принимать тебя в своем доме. И если бы не этот разнесчастный дворцовый этикет, они с мамой не вылезали бы отсюда. Кстати, — она хитро мне подмигнула, — ты ей очень понравился.

— С чего честь-то? — вздохнул я, — четыре месяца во тьме. У меня нет сил, даже толком поднять руку. Я больше всего на свете хочу обнять тебя, а не могу. Слабак и есть.

Лан покачал головой и улыбнулся в ответ на мои слова.

— Ты знаешь, — задумчиво произнес он, — мы только и делали, что думали эти четыре месяца. Причем не только мы, но и наши родители. Версий, случившегося с тобой, было много, но самая основная только одна.