Наталья Григорьева - Мир Диорисса. Дилогия (СИ)

Когда приходит осознание того, что нет больше сил, терпеть эту муку, я решительно поднимаюсь из воды, держа ее на руках. Осторожно опускаю на пол купальни, и на мгновение, отстранившись, чувствую, что она дрожит. Укутываю ее в огромное пушистое полотенце, поднимаю на руки, и несу в комнату, не отрывая взгляда от ее затуманенных глаз.

Одно рукой откидываю покрывало, сажусь на край, не отпуская ее ни на миг. Она дрожит, я склоняюсь к ней и вновь приникаю к ее губам.

— Я люблю тебя, моя аол'ориэс, — шепчу я ей в кратких перерывах между поцелуями.

Одна рука на ее спине, вырисовывает причудливую вязь сказочного мгновения моей любви к ней, второй я глажу ее по волосам, поддерживая голову, не давая ей упасть. Губы пробуют на вкус ее кожу, ее слезы текущие из глаз, и я понимаю, что она плачет от счастья.

В моем сердце горит огонь, который не под силу погасить никому. Она вся моя, а я весь ее. Здесь и сейчас. И никак иначе.

Осторожно опускаю ее на постель и прижимаюсь к ней всем телом, не в силах отпустить ее от себя даже на миг. Она продолжает дрожать и я, наконец, понимаю, что она боится. И я шепчу ей на ушко древние как наш мир слова, которые мужчины говорили своим возлюбленным. Песнь вечной любви на древнеэльфийском. Она обладает незримой магией. Вслушиваясь в ее слова, пусть даже и не понимая их, она постепенно успокаивается и замирает.

Я понимаю, что она доверяет мне. И готова к невероятному, головокружительному миру, который я хочу ей подарить.

— Я люблю тебя, моя аол'ориэс, — шепчу я ей и ловлю губами краткий миг боли.

Поцелуями снимаю слезинки с ее глаз. Мои губы встречаются с ее, путешествуют по ее телу, зацепляясь то за тоненькую жилку на шее, которая бьется в такт нашим сердцам, то за ключицу. Касаюсь груди, и снова возвращаюсь к губам.

Это тоже танец, продолжение нашего вечера, наша персональная сказка. Танец древний, как мир. Любовь мужчины и женщины. Вечная любовь.

Мы засыпаем в один миг, не на секунду не разомкнув объятий. Потому что это и есть счастье. Отныне нет ее и нет меня. Есть только мы. Навеки, до скончания времен.

Эль.

Я проснулась, и теперь лежала, не открывая глаз. Во всем теле ощущалась какая-то легкость. Честно говоря, я опасалась, что после вчерашнего бала, я не смогу пошевелить ни рукой, ни ногой, настолько я устала от бесконечных танцев. Но нет, я чувствую себя просто замечательно.

А еще, с удивлением, я поняла, что счастлива. Безумное счастье. Настолько огромное, что им хочется поделиться со всем миром. Боги, что со мной?

Ответ возник в моей голове практически мгновенно. «Я влюбилась». Та влюбленность, которая была во мне до сих пор, сейчас я это понимала, она была детской. А вчера Лан меня поцеловал. По-настоящему. Так как взрослый мужчина целует взрослую женщину. С ощущением, что они одни на всем свете. И я с удивлением почувствовала, что сама начинаю взрослеть. Буквально за мгновение меня охватили такие чувства, о существовании которых я даже не подозревала. Я смотрела ему в глаза и начинала видеть в нем не симпатичного парня, в которого я влюбилась своей детской любовью, а настоящего мужчину. Моего мужчину. Моего любимого.

Боги, и как мне было стыдно, когда нас застала Рина. Мне казалось, что я, не смотря на смуглость моей кожи, стала красной как роза. Я была готова провалиться сквозь землю, лишь бы о наших выходках не донесли моему отцу. И отцу Лана. Почему-то казалась, что узнав о том, что мы чуть не преступили грань, нам, как минимум, открутят головы. И скажут, что так и было. Мы попросили ее ничего не рассказывать Алла'ателю. И она дала слово.

А потом мы сами все испортили.

Казалось бы, обычный вальс. Самый простой из существующий танцев. Слушай себе музыку и двигайся на три такта. Раз-два-три, раз-два-три…

Так нет, сама не понимаю, КАК мы умудрились сотворить такое из безобидного танца. Это были чувства. Взрыв эмоций. Оголенные нервы. Казалось, что мы поднимаемся высоко в небо, и, затем, камнем падаем вниз. Чтобы в следующее мгновение вновь взлететь.

Когда затихла музыка, нам аплодировали все, кто был в зале. Даже Властелины драконов, даже отец Лана. Он смотрел на нас такими глазами, что мне на миг стало не по себе. В них было невообразимое счастье. Такое, которое, как мне кажется, вообще не дано, никому испытать. Потому что его просто не существует. А он его почувствовал.

Мы ушли к себе в покои с четкой уверенностью, что сейчас придут взрослые и разберут нас по косточкам, за что мы натворили в зале. Ведь мы не дети. Ну ладно, Лан не ребенок. И мы должны отвечать за свои поступки. По крайней мере, хотя бы один из нас. Мы приняли серьезное решение провести эту ночь отдельно друг от друга. Это казалось хорошим решением. И я твердо помнила, как ушла в свою комнату. А дальше — туман. Причем какой-то странный. Вроде бы подуй на него слегка, и он развеется, но отчего-то страшно сделать этот шаг.

Я немного поразмышляла. Странное ощущение счастья не давало покоя. Вроде бы все как обычно. Мы в нашей комнате, спим, как всегда рядом. Я чувствую, что прижата к груди Лана, а его рука обнимает меня за спину. Его нога перекинута через мои ноги. Все как обычно.

За исключением всего одной вещи. Я вчера уходила. Каким образом мы оказались вместе? И в этот момент туман ушел, и я внезапно осознала. И каким образом. И почему мы вместе. И откуда это невероятное ощущение бесконечного счастья.

МАМА!..

Я завозилась, но меня держали, крепко, не отпуская. А в следующий момент на меня взглянули такие родные, зеленые глаза. И на меня нахлынуло внезапное спокойствие. Все так, как надо.

Его губы тронула улыбка.

— Доброе утро, любимая, — его голос был немного хриплым ото сна.

Я внимательно посмотрела в его лицо, с некоей долей вероятности ища следы испуга или сожаления. Но ничего подобного не было, и я поняла, что он тоже ни о чем не жалеет. Чтобы между нами не произошло, это уже случилось. А значит, все хорошо.

— Доброе утро, ушастик, — улыбнулась я.

Лан хихикнул, сгреб меня в охапку, что было совсем, не сложно, учитывая тот момент, что я и так находилась в его объятиях, и поцеловал.

— Моя аол'ориэс, — прошептал он мне, касаясь моих губ своими губами, и меня пронзило как будто ударом молнии. Я выгнулась, прильнув к нему еще ближе, и невольно застонала.

— Лан, я люблю тебя, — сообщила я ему, уткнувшись в него носом, едва он немного ослабил объятия.

— Я знаю, — улыбнулся он. — Я тебя тоже очень сильно люблю, мой бельчонок. Маленький и дикий раньше, а теперь ставший совсем ручным.