Anid - Отступники (СИ)

— Теперь, когда все основные вопросы мы решили. Может быть, ты позволишь мне подарить тебе наслаждение… — Демонеса была невообразима, соблазнительна в этот момент. Ее голос дрожал абсолютно не наигранно. Но Евлампий не дрогнул.

— Спасибо, я предпочитаю воздержаться.

— Зря, ты даже не представляешь, от чего ты отказываешься, особенно после моей клятвы не причинять тебе вреда.

— Я знаю. — Евлампий как можно мягче улыбнулся и, развернувшись, ушел, оставив демонесу в полнейшем недоумении, пополам с поднимавшейся волной раздражения…

Монастырь встретил наемника как родного. Целых трое служак терпеливо ждали Евлампия. Двое у входных врат, еще один у входа в жилище Змея. Зачинавшийся рассвет ни как не повлиял на жизнь монастыря. Он гудел как растревоженный улей. Евлампий ошибся в своих предположениях. Настоятель не просто начала действовать. Он действовал.

Все это он сам и изложил, как только расторопные слуги привели наемника пред ясные очи настоятеля.

— Значит за эту ночь вам, с Божьей помощью, удалось отправить сто два послания своим сторонникам и ставленникам? — Евлампий знал цену каждого письма, в этом отсталом мире, и был поражен масштабу начинаемой операции.

— Многие письма я писал заранее. Тщательно подбирая слова. Ночью же их просто отправили в путь за подписью отца Гильдебранда. Кстати папский легат так и не лег. Я думаю, как только колокол возвестит об окончании утреней литургии, он заявится к нам.

— И что же он услышит?

— Нижайшею просьбу принять наш план.

План. Скромное название эпического проекта по воцарению смиренного аббата Мельниниского монастыря на папский престол. Евлампий еще раз внимательно посмотрел на своего старого знакомого. Эта ночь, такая странная и насыщенная, вывела на новый качественный уровень его способности к анализу и интуитивному принятию решений.

Аббат Мельнинского монастыря Корлеус, более известный в Хараге как отец Гильдебранд умел внушать уважение к себе и родной матери церкви.

Каноническое имя отец Гильдебранд принятое аббатом в начале славных дел, после своего пострига, было весьма весомо в святом Хараге. Уже тогда аббат, в своем служении Единому, прослыл незаурядным юношей. На заре своего подвижничества, он отправился в Клюнийский монастырь, религиозное сердце святого Харага. Именно там у него выработались те принципы, которых он придерживался в дальнейшем всю свою насыщенную жизнь. Эти принципы были изложены им в знаменитом «Папском диктате». Позже по протекции епископа Тульского Бруа, принявшего имя Льва IX и ставшего патриархом, он становится со временем фактическим руководителем личной канцелярии папы, пройдя все ступеньки огромной бюрократической лестницы.

Так блестяще началась политическая деятельность молодого монаха. Его отличали непреклонная воля и несомненный талант дипломата. Стремясь к абсолютной власти церкви, он не допускал даже мысли, что может злоупотребить ею. Он прославился своим красноречием. Отец Гильдебранд был горячим сторонником радикальной церковной реформы.

Годы, проведенные при папском престоле, закалили его характер и волю. Он умел искусно разбираться в самой сложной политической обстановке. Создавший практически с нуля политическую разведку для папского престола, отец Гильдебранд уверенно шел к собственной славе и величию. Мантия патриарха и резной престол главы святой церкви без сомнений ждали его.

Но как водиться все решил нелепый случай. Находясь в отъезде, по неотложным делам в соседней с Харагом области, отец Гильдебранд получил сообщение о смерти своего покровителя и патриарха Льва IX.

По возвращению его уже ждал новый папа и эдикт о низложении со всех должностей и ссылки в Мельн. Без права выезда. И чужое имя. Это был крах для любого, но только не для Гильдебранда. Долгих пятнадцать лет он кропотливо готовил свое возвращение. И вот теперь был близок как никогда.

Сам план состоял из трех равнозначных вершин: Мельна, Харага и собственно самого Евлампия.

Святой престол и Хараг брал на себя аббат. Смерть императора лежала грузом на плечах Змея. Мельн, а точнее установление в нем угодной аббату власти было делом общим и, пожалуй, самым непредсказуемым.

— Городской совет соберется ровно через три дня в субботу. Пока я здесь, момент начать действовать самый подходящий.

— Нам не хватает голосов. Сведения о прибытии папского легата не утаить. Я готов жертвовать золото и употребить все влияние матери церкви. Даже пожертвовать землями и должностями. Но первые купеческие семьи будут однозначно против нас.

— Бугровы, Лаецкие и Потоцкие?

— Они самые. Не сложилось у меня как то с ними. — Повинился отец Гильдебранд.

— Я помогу. — Евлампий произнес это очень спокойно и чуток загадочно. А аббат не решился переспросить. Ни он сам, ни наемник раньше времени ничего лишнего не скажут.

— Значит в субботу?

— Да. Мур Донга еще не забудь заранее предупредить, а то опять будет пьян беспробудно.

— Перекусим?

— Будет неплохо. — Евлампий вдруг ощутил, что очень проголодался. А аббат, все правильно поняв, не замедлил распорядиться.

За завтраком отец Гильдебранд ненавязчиво посвящал Змея в тонкости политической жизни святого престола:

— Если смотреть с позиций нашей интерпретации сегодняшнего момента, то нынешний Папа однозначно заслужил прозвище великий, разумеется в кавычках. Он бездарно рассорился со своими союзниками и приобрел новых влиятельных врагов.

Он не остановился ни перед тем, чтобы отлучить от церкви архиепископа Равенского, ни перед тем, чтобы отменить решение архиепископа Ацемского и пойти наперекор прочим влиятельным архиереям церкви, что пытались смягчить ситуацию.

И самое главное он попытался принудить Лотаря, покойного брата императора, развестись со своей второй женой Ариной, брак с которой был до этого признан законным не только двумя отлученными архиепископами, но и специальным церковным собором, и обязал Лотаря вернуть к себе свою первую жену Аниту.

Он рассмотрел это дело на своем собственном трибунале. В святом Хараге. Архиепископы Гюнтер и Тьетгод, одобрившие второй брак в нарушение церковных законов, были осуждены и смещены с должностей. Когда же папские легаты, будучи подкупленными императором, протолкнули правильное решение собора, патриарх отлучил от церкви и архиепископов, и имперского наместника в Хараге, и самих своих легатов.

— А вас мой отец, легат подслушивает. — Змей пересилил себя и оторвался от блюда со свежевыпеченными сдобами.

Аббат укоризненно покачал головой, недовольный, что его перебили. А красный от смущения Бруно, так звали легата, достаточно давно замерший в дверном проходе, пробормотал, что то извиняющееся.