Anid - Отступники (СИ)

— Сегодня две тысячи пехотинцев и три сотни конных имперцев будут здесь. Я и дети божьи, что поднялись против еретиков, немного пощипали их передовые разъезды. Так что они осторожничают. И мнится мне, будут ждать утра, дабы тронуться в путь.

— Черные меченосцы? — Один из помощников влез со своим глупым вопросом даже раньше, чем наместник успел открыть рот.

— Меченосцы — гвардия империи, им нечего делать под стенами вашего городка. Конница из пограничных сотен, они опытны, но легко вооружены. Пехота — городское ополчение. У них добротные доспехи, хорошие мечи, опытные командиры. Вот только мало боевого опыта, да и в сердце еретиков нет веры в Единого, как у нас. Что у тебя сын мой?

— Не так много. Семь десятков арбалетчиков, пять неполных сотен пикинеров папской стражи и две сотни меченосцев из наемников. Конницы только моя дружина и три десятка верховых разведчиков.

— Я привел триста сынов божьих. Все они отринули страх смерти и присягнули служить господу не словом, а делом. С оружием и жаждой мести за опоганенные храмы, разграбленные дома и гибель близких.

Утром я поведу их в бой, ты поддержишь меня со стен огнем арбалетчиков и стрелкового ополчения городской стражи.

— А конница?

— Главное пехота, если они побегут, мы выиграем для города еще два три дня…

— Открыть ворота, впустить воинов господа, — наместник тихо распорядился и его приказ был многократно продублирован зычными голосами младших командиров.

— Арсеналы будут открыты немедленно. Оружие раздадут городским дружинам. Стрелки из них неважные еще хуже из них воины. Наберется не более восьми сотен.

— Приведешь их сюда. Я начну проповедь, пусть священники подтянуться. Нужно будет промыть им мозги и бросить в атаку вместе с моими, кто уцелеет, хоть будут знать, как держать меч.

— Ты надеешься опрокинуть со своим сбродом две тысячи крепких пехотинцев.

— Дождемся утра! — Евлампий был не в настроении спорить.

— Котлы с едой уже варятся, арсеналы вскрываются. Город начинает бурлить. — Помощники наместника одним за другим докладывали о складывающейся ситуации.

— Мне необходимо переодеться и ополоснуться. — Евлампий видел, как вытягиваются лица стражников наблюдавших, как организованно шагнуло его воинство, в широко распахнутые ворота и одобрительно хмыкнул, видя, как в эти же ворота вылетело два десятка всадников. Разведчики, гонцы и порученцы.

Наместник был готов к осаде. Оставалось проверить, насколько хватит у него решимости, и стойкости у его людей. Мылся, точнее, ополаскивался ледяной водой от крови и переодевался из рубища в поношенную, но вполне чистую рясу Евлампий споро. Под стук топоров множества плотников согнанных из своих домов на площадь усталые и новоявленные солдаты господа едва успели плотно покушать и привести в порядок свою амуницию.

Тем временем глашатаи уже созывали дружинников и просто любопытствующих на площадь. К рассвету площадь была полна людьми возбужденно переговаривающихся, изредка отвлекаясь послушать проповеди местных священников. Но куда им было тягаться до красноречия пришлого монаха. Слухи, один неяснее другого, множились, создавая ту самую почву для повышенного религиозного рвения. К чему так стремился сейчас Змей.

Под первыми лучами восходящего солнца все было готово. Возведенный помост венчали крест внушительных размеров и трибуна. Один за одним выступали ораторы, славя как можно имя господа и неся хулу на подлых еретиков.

Евлампий медлил. Он ждал сигнала дозорных о появлении имперцев. Напор толпы можно искусно подогревать очень долго. Но достигнув пика религиозного фанатизма следовало тут же направить порыв масс в дело, иначе получиться просто пустой пшик.

Еще раз обсудив свой нехитрый план с наместником, Евлампий долго и нудно объяснял задачу трем наиболее толковым десятникам из пяти присланных наместником. Перед самым своим выступлением, наемник вдруг почему-то вспомнил безжалостную леди Ди и ту кровавую схватку в пещере. Незаметно для окружающих сжав левую ладонь в кулак, он напряг кисть и аккуратно двумя пальцами правой поймал возникшую из потайного кармашка в запястье маленькую белую таблетку.

Боевой стимулятор «зет-5» был самым жутким и действенным стимулятором мозговой активности из изобретенных человеком. Отдача от применения этой белой капсулы намного превышала все негативные моменты как-то слабое привыкание и медленное разрушение нервных окончаний. Требовалось только строго следовать инструкциям и не применять препарат слишком часто.

Положив ее на язык, Евлампий помедлил одну секунду, припоминая, что раньше он употреблял этот разрушительный боевой наркотик не чаще одного раза в месяц, теперь же ему было необходимо ощущать эту горошину во рту почти каждую неделю.

Клац, перекусив горошину зубами, Евлампий вздрогнул, будто получив неожиданный и сильный удар. Откат накрыл его с головой и длился не более микросекунды.

Зато после мир расцвел новыми неожиданными красками. Он успел увидеть, точнее даже почувствовать приближение гонца, раньше, чем тот произнес хоть слово.

— Откровение божье, дети мои. Чудо явил господь нам. Чудо. Враг у стен наших и будет разбит и опрокинут силой божьей и мечами вашими. — Евлампий как бы взорвался речью и кивнув вздрогнувшему старенькому архиепископу двинулся в направлении трибуны.

Энергия переполняла в этот момент отставного убийцу. Его речь потекла, как могучий горный поток, усиливаясь и перекликаясь с еще большим количеством ручейков вливающихся в него.

Увлечь толпу было не трудно, особенно бывшему диверсанту, находящемуся под воздействием «зет-5».

Большинство горожан, плохо представляло, что значит настоящая битва. Но пламенные речи проповедников делали свое дело. Их руки, сжимавшие может быть впервые в своей жизни ржавые железки, плохо заточенные и явно непохожие на грозные орудия убийства, постепенно становились все тверже. А сердца преисполнялись пылом и волнующим чувством единения с богом и его помыслом!

Под конец, даже не речи, а воинственных воплей Евлампия, толпа ощущала себя настоящим воинством веры, рыцарями, способными на любой подвиг.

Последовали умелые команды и все это представление, начавшееся как плохенький балаган, превратилось в античную драму, где скрип ворот, топот тысяч ног и грохот доспех слились в один сплошной религиозный всплеск.

Вскоре около трех тысяч горожан, вооруженных кто во что горазд, споро двигались за неистовым священником неорганизованной толпой. Туда, где в утреней дымке виднелись стройные шеренги имперских солдат. Внимательный наблюдатель отметил бы, что пришлые солдаты господа разделились на шесть отрядов. Равномерно распределившись по всему фронту атаки. А в самой толпе слышались выкрики пяти десятков солдат и их командиров десятников, что на ходу пытались сбить людскую массу в подобие строя. На фоне общей неразберихи и путаницы в той разношерстной массе выгодно выделялись две цеховые дружины — первыми своими богатыми доспехами и строем артель кузнечных дел мастеров. Вторыми артель купцов, составленная сплошь из наемников и младших сыновей, коим не светило наследство и чей удел был ратный труд на благо собственной семьи.