Сергей Калашников - Чистилище (СИ)

По лицу юноши пробежала легкая тень. Воспоминания об отце поколебали то шаткое, с таким трудом обретенное равновесие.

Но пойти против его воли все же придется. Отец всегда был добр ко мне, но не стоит заблуждаться на его счет. Других он подавляет одним своим присутствием, не терпел и не потерпит никаких возражений, никаких колебаний с моей стороны. А идти дорогой, выбранной для другими я больше не могу. И не стану. Плевать, что скажут на это все остальные, ведь мне их уже не слышать. Сейчас у ордена другие заботы, а потом - я буду уже далеко.

Перед глазами Остина пронеслись моменты, въевшиеся глубоко в самые недра сознания и являющиеся мучить его во сне и наяву. Арбалетчик фон Элликота с удивленным, рассеченным наискось лицом... разорванная, кровоточащая губа девушки в той деревне... озлобленный и испуганный взгляд женщины с ножом в дрожащей, вытянутой руке... и болт впившийся по оперение в ее грудь, шевельнувшийся вместе с последним, шипящим вдохом. Но больше всего досаждали капли. Неясные, размытые очертания кровавых брызг, бордовыми хлопьями опускающихся на его лицо. Невыносимо медленно заливающих глаза... Красная пелена, поглощающая все вокруг...

Остин на мгновение зажмурился, прогоняя ведения.

Интересно... На сколько легче плавать в соленой воде?

Последние багряные отсветы заходящего солнца стремительно исчезали, будто впитываясь в расщелины иссохшейся земли. Бесцветно-серые сумерки постепенно съедали оставшиеся краски окружающего мира. Салливан тихо уводил коня подальше от высохшего русла реки Пустой. Основная часть корпуса только подходила, а арьергард должен был пребыть затемно, но передовые отряды, в числе которых весь день ехал рыцарь, уже располагались на ночлег, выставляли караулы. Группы, высланные в разведку - вернулись, доказав лорду Фрейзеру и самому фон Элликоту, что были посланы не зря. По крайней мере на их маршрутах никаких следов наемников Тафта обнаружено не было. Конечно оставался шанс, что силы Элрина просто идут медленнее, чем предполагали и покажутся через день или два, но Салливан в это не слишком то верил. И его куда больше занимало другое...

Один из разведотрядов до сих пор не вернулся. И, разумеется, это был отряд Остина. По-настоящему волноваться было рано, ведь пока группа задерживалась всего на несколько часов. Да и в любом случае отправляться на поиски самому, да еще и в одиночку... Но Салливан был уверен, что куда лучше справится сам. А остальные будут лишь тормозить его и создавать лишний шум.

Отведя коня подальше от лагеря, рыцарь остановился, внимательно огляделся, прислушался. Вокруг не было никого... Сейчас он бы непременно заметил. Положив открытую ладонь на морду тихо похрапывающего жеребца, Салливан заглянул в глаза животному. Остался удовлетворен увиденным, расширившиеся зрачки уже не следили за рукой, не бегали неспокойно и встревоженно, как несколько минут назад. Агринский жеребец был непривычно спокоен и смотрел в одну точку практически не мигая. Достав из подсумка при седле специально приготовленную ткань, рыцарь быстро обвязал ею копыта коня, обеспечивая максимальную тишину передвижения. Резко выпрямившись на секунду замер, ожидая легкого головокружения. Но вместо этого только ухмыльнулся, заметив, что сумерки вокруг не сгущаются, а наоборот - хаотичными, чернильными разводами отступают в стороны, словно разгоняемые его взглядом. Легко вскочив в седло Салливан сладко потянулся, с трудом сопротивляясь накатывающему чувству эйфории. Нужно было торопиться.

В голове в мельчайших подробностях всплыла карта, которую он показывал Остину, разъясняя маршрут движения группы. Шпоры легко коснулись боков коня, деревья быстро и мягко понеслись мимо.

Чуть тронув поводья Салливан замедлился. Плывущие по ночному небу тучи то и дело закрывали острый серп молодого месяца. Но ему это совершенно не мешало. Следы подкованных копыт проглядывались даже на иссушенной земле. Чуть наклонившись в седле он пригляделся внимательнее. На развилке лесной тропы свернул налево. Снова понесся вскачь. Спустя пол часа наконец нашел то, что искал... И что так надеялся не найти...

На проселочной дороге темнели опасные для всадника, глубокие колеи. Тяжело груженые телеги беженцев разбили их еще во время последних дождей. С тех пор тут было не слишком людно. Салливан мог бы и не заметить, что кромки высохшей грязи кое-где сбиты, тут и там виднеется земляная крошка, выбитая из пересушенной земли резким ударом копыта. Но в десяти шагах впереди в лес уводила свежепротоптанная тропинка, проглядеть которую было невозможно. Спешившись рыцарь склонился над дорогой, быстро исследую малейшие знаки, восстанавливая картину событий, произошедших здесь несколько часов назад. Оставленный конь стоял совершенно неподвижно, ни всхрапнул, ни разу не дернул ухом. Внимательно рассмотрев обочину Салливан нашел темнеющее сквозь низкорослый кустарник пятно, потом еще и еще одно. Рядом с тропой, уводящей в лес, и вовсе была большая, еще поблескивающая лужа густеющей крови. Здесь добивали раненых. Тихо, на полусогнутых пройдя по следу примятой травы он заглянул в маленький, поросший колючим репейником, овражек.

Шесть человек лежали в разных позах, кто уткнувшись лицом в сухую, жесткую траву на склоне, кто устремив остекленевший взгляд в небо. Некоторых частей доспехов недоставало, однако нагрудники, крепко прибитые к безжизненным телам арбалетными болтами - брать побрезговали. Или просто торопились. Салливан не мог рассмотреть лицо каждого рыцаря, хотя бы потому, что не у всех оно уцелело, но детали лат и одежды позволяли утверждать, что Остина и Бена в овраге не было.

Вернувшись за конем рыцарь углубился в лес, кинув последний взгляд в сторону овражка. Он ехал практически бесшумно, хорошо различая тропинку, протоптанную отрядом всадников. Выйдя на более широкую, петляющую меж старых дубов дорогу - ускорился. Не теряя следов и видя все далеко вперед из-за редеющего подлеска.

Гр-р-рёбаные сукины дети... Мерзкие, вонючие твари... Подлый, безродный мерзавец... И почему сейчас? Именно в последний раз? Твою мать, только разреветься не хватало...

Остин шмыгнул разбитым носом, стараясь производить как можно меньше шума. Его было невыносимо стыдно, да к тому же не хотелось снова получить по морде, но тошнотворная, вызывающая мелкую дрожь обида - поднималась из глубины живота, вызывая невыносимое жжение в носу. И заставляя новые и новые капли скатываться по грязным щекам, размывая запекшуюся кровь. В семи шагах от него негромко переговаривались несколько человек, жаря на костерке, разведенном в маленькой ямке, что-то напоминающее толстенных крыс. Один из наемников, видимо главный, тоже сильно смахивал на крысу. Чуть вытянутое лицо, крупные передние зубы, взъерошенные сальные волосы... и внимательные, абсолютно безжалостные глаза. Он был довольно высок ростом и, несмотря на сухощавое сложение, заметно силен. Оголенные жилистые предплечья, освещенные тусклыми отсветами костра, напоминали хищные лапы какого-нибудь мерзкого упыря. Остин поежился, вспоминая узкий, трехгранный наконечник стрелы, замеревший в дюйме от его левого глаза. И пока добивали других рыцарей - юноша безмолвно таращился на тусклое железо у своего лица, боясь пошевелиться, заговорить, вздохнуть...