Кэтрин Мур - Черные боги, красные сны

— Смотрите! — закричал охотник.— Вон тот, огромный, рядом с волчицей! Это сам дьявол — у него белые глаза! Зеленые — это ладно, но чтобы белые... Видите?

Что-то в его голосе было такое, отчего терпение Смита лопнуло. Он не мог больше выносить этот голод. Смит подобрался для прыжка, рычание вырвалось из его глотки. Человек в белой шапке, должно быть, прочел все во взгляде белых глаз Смита, ибо испуганно выдохнул: «Господи боже!» — и потянулся к вырезу куртки. И в тот самый миг, когда ноги Смита оторвались от земли в мощном прыжке, охотник рывком выдернул из-за пазухи то, что искал: серебряный крест.

Взрыв полыхнул перед внутренним взором Смита, ослепив его. Нечто вроде молнии с громом поразило его, пока он летел к своей жертве. Его отбросило назад, он взвыл от боли и упал, ослепленный, беспомощный, поверженный. Рассудок его сотрясали мощные волны, морщившие воздух вокруг.

Как сквозь пелену, Смит слышал страдальческие вопли оборотней, крики людей, топот подкованных сапог. Глаза его были закрыты, но крест по-прежнему горел на внутренней стороне век — жгучий, слепящий знак, от которого исходили ветвящиеся молнии и сам воздух шел трещинами.

Когда шум стих и зрение вернулось, когда взбаламученный воздух передернулся в последний раз и затих, Смит почувствовал мягкое прикосновение чьих-то холодных рук. Он открыл глаза и встретился взглядом с парой горящих зеленых глаз. Он оттолкнул оборотня и встал. Его слегка качало. Нагая белая стая сгинула, с ним осталась только одна волчица. Охотники скрылись. Даже призрачные обитатели пустошей куда-то подевались. И писк над головой смолк, на равнинах воцарилась ошеломляющая тишина. Пустошам требовалось время, чтобы восстановить силы.

Тем временем женщина-волчица отбежала в сторону и теперь нетерпеливо манила его за собой. Ему и самому не хотелось оставаться в этом злополучном месте, поэтому он последовал ее призыву, и вскоре они уже вновь бежали плечом к плечу, а поросшая чахлой травой земля уносилась назад под их легкими ногами. Столкновение с охотниками осталось далеко позади, память о нем поблекла, тело Смита налилось новой силой, и воздух опять наполнился писклявыми голосами.

Вместе с силой нахлынул и необоримый голод. Смит вскинул голову, пробуя воздух на вкус, и тихое нетерпеливое поскуливание вырвалось из его глотки. Женщина, бегущая рядом, проскулила в ответ. Она отбросила с лица волосы и принюхалась, глаза ее горели от голода. Так они и бежали сквозь серую ночь, охотник и охотница. Призрачные тени, подрагивая на ветру, поспешно уступали им дорогу, земля уносилась прочь от их невесомых ног.

Было невыразимо хорошо бежать с ней вдвоем, двигаясь легко и слаженно. Уверенность в собственных силах переполняла их, зловещие порождения проклятых тысячелетия назад полей разбегались от них, и сам воздух содрогался от их воя.

Смит опять начал видеть колеблющиеся очертания башен и стен вокруг. Ему чудилось, будто он бежит по мраморным мостовым и тяжелый меч в подвешенных к поясу ножнах хлопает его по бедру, богатые одежды полощутся на ветру, а широкие юбки женщины, несущейся рядом с ним, от быстрого бега облепляют ее ноги, и ее роскошные волосы, перевитые драгоценными украшениями, разметались за спиной. Призрачные строения вокруг становились все выше, мелькали арки, колонны, огромные купола храмов. Постепенно Смит почувствовал, что они с волчицей не одни на этих улицах, кроме них тут много, очень много людей, пусть и невидимых.

А потом его ноги вдруг отяжелели и завязли, будто он провалился в болото, и его спутница вскинула руки сквозь облако волос, запрокинула голову и закричала — страшно, отчаянно, по-человечески. Впервые на памяти Смита с ее губ сорвался человеческий звук. Ноги ее подкосились, и она упала на колени в траву — и одновременно на мраморные плиты мостовой.

Смит наклонился и подхватил ее, погрузив руки в жидкое наваждение. Потянув безвольное тело волчицы наверх, он почувствовал, что она уже успела увязнуть в этой странной, необъяснимой, невидимой трясине, которая ласково, но непреклонно и невероятно быстро обволакивала и его ноги. Смит вырвал волчицу из ловушки, однако весь ужас спутницы словно бы перетек в него, когда он к ней прикоснулся, и теперь уже и его тоже охватила непреодолимая паника. Он развернулся и стал пробиваться назад, туда, откуда они прибежали, а вязкая невидимая смерть уже захлестнула его выше колен и продолжала подниматься, а парализованная ужасом женщина камнем тянула его к земле...

Воздух внизу стал густым и поднимался волнами, как вода во время прилива. Смит, казалось, с каждым шагом все глубже проваливался в затвердевающее желе, быстро и безжалостно засасывавшее его. Однако, сколько он ни смотрел, видел только траву и призрачный мрамор под ногами да звезды над головой. Медленно, с трудом переставляя ноги, Смит пробивался прочь, преодолевая невидимое вязкое желе. Это было хуже, чем ночной кошмар, когда пытаешься бежать, но все движения выходят невыносимо медленными. Трясина засасывала, тянула вглубь, а он брел сквозь нее, твердо зная, что падать нельзя, и волчица тяжелым грузом лежала у него на руках.

Медленно, очень медленно он выбрался на твердую почву. Медленно, очень медленно он освободился из цепких когтей ужаса. Медленно, очень медленно обволакивающие волны опустились ему до колен, сползли вниз до лодыжек, и вот уже только ступни его вязнут в безликой чавкающей массе. И наконец спустя вечность он окончательно вышел за пределы наваждения. Вырвавшись на свободу, Смит подпрыгнул — ему хотелось взлететь вверх, к небу, как стрела из лука, навстречу вольному воздуху. После недавнего вязкого кошмара ему казалось, будто тело его ничего не весит. Освобожденные мышцы пели от восторга, Смит летел над травой, словно на крыльях, призрачные здания мелькали по сторонам, и женщина на руках пошевелилась — пьяный от счастья, он почти не чувствовал ее тяжести.

Спустя какое-то время она тихонько заскулила, Смит остановился у низкорослого дерева и опустил ее на землю. Она принялась озираться по сторонам, и на бледном, как кость, лице ее отразилась тревога. Опасность еще не миновала, понял Смит и тоже завертел головой. Но вокруг были все те же пустоши, те же туманные силуэты колыхались в воздухе, те же звезды холодно смотрели с неба. Над головой по-прежнему слышался писклявый щебет. Все было знакомым, однако женщина-волчица стояла напружинившись, готовая бежать, как только поймет, откуда грядет беда. В ее зеленых глазах светился панический ужас. И Смит понял: как бы страшна ни была ее белая стая, иная, гораздо более жуткая опасность рыщет в этих пустошах. И тут что-то коснулось его ступни.