Джей Рейнхарт - Янтарный Пепел (СИ)

Дни медленно сплетались паутинкой мгновений, неизменно отсчитывающих секунды от точки невозврата. Я чувствовала, как над моей головой нависла угроза, источник которой никак не удавалось отыскать. Напряжение, застывшее в воздухе, просочилось в каждую клетку, узелком сплеталось в нервных окончаниях и заставляло волоски на теле дрожать. То и дело я замирала, прислушиваясь к голосам вокруг, пытаясь различить среди общего шума ниточку, за которую следовало потянуть, чтобы узнать правду.

Придя на занятия после поездки, я не встретила в кафетерии Нию, привычно ждущую меня за столиком около окна. Сперва я подумала, что девушка просто решила сменить обстановку, но, тщательно оглядев обедающих учеников, не обнаружила подругу. Женщина в телефонной трубке сообщила пустым безразличным голосом, что номер не обслуживался. В то мгновение в животе образовался комок, что, казалось бы, принялся выворачивать все мои органы наизнанку страхом.

Я попыталась унять нервозность, что с каждым днем проявлялась все больше. Я беспрерывно вертела в руках телефон, ожидая весточки от подруги, которая внезапно испарилась. Изо дня в день надеялась увидеть ее во время перерывов, но Нии не было. О ней не говорили на занятиях учителя, и ученики не слишком предали значения ее отсутствию. Лишь мы трое тоскливо смотрели на окружающих и тщетно верили, что в один из дней она обязательно вернется.

Февраль остался позади, как и холода, что не были частыми гостями в Гринвилле. Постепенно природа вокруг ожила, отсчитывая новый жизненный цикл с начала. Воздух пропитался весенним теплом, и лица окружающих постепенно оттаивали от ледяной тоски. Одноклассники все чаще бросали отрывки фраз по поводу надвигающегося выпускного. Я натянуто улыбалась, когда кто-нибудь спрашивал меня о планах, и отводила взгляд. Окончание школы не входило в список тем, на которые мне хотелось бы говорить.

— Вы еще верите в ее возвращение? — нерешительно спросила Оливия.

Очередная попытка выяснить, что же случилось с подругой, провалилась. Мы стояли на пороге ее дома в который раз за месяц, но ответом на стук было лишь протяжное эхо, доносящиеся откуда-то изнутри. Сколько бы мы не заглядывали в окна, все оставалось неизменным. Дом давно пустовал, и это лишь придавало поводов для беспокойства.

— Она не могла вот так просто исчезнуть, — я ободряюще улыбнулась, но уголки губ невольно дрогнули.

С каждым новым днем становилось все труднее верить собственным словам. Ния не подавала весточек о том, куда подевалась, а нам оставалось только гадать, не приключилась ли сней беда. От одной мысли о том, что девушка давно умерла, а мы даже не знали об этом, становилось жутко. Все не могло обернуться таким образом, и я гнала мрачные мысли прочь.

— Я несколько раз пыталась дозвониться до Исайи, но он тоже не берет трубку, — Лидия тоскливо посмотрела на экран телефона, что безутешно пустовал.

Я бросила беглый взгляд на дом. Сколько воспоминаний связывало меня с этим местом. Там я провела половину детства, временами получая тумаки от младшей Аккерман. Забавно, она всегда была боевой девчонкой, слишком отличаясь от собранного старшего брата. Ния без раздумий лезла в драку, если ее что-то не устраивало. Такое поведение не дотягивало до идеалов женственности, но никто не смел ее в этом упрекнуть.

— Вряд ли мы добьемся чего-то, стоя тут и дальше, — протянула я и постепенно двинулась прочь. — Попробуем зайти на следующей неделе.

Обернувшись, я посмотрела на подруг. Они нерешительно жались друг ко другу, поглядывая то на меня, то на дом. Я видела в их глазах надежду, что вот-вот откроется дверь, и к нам в объятья бросится Ния, широко улыбаясь. Но секунды шли, а дверь не отворялась. Ртутные облака затянули небо, и солнце утонуло в полумраке.

— Идем, пока дождь не начался, — окликнула я Лидию и Оливию. — Вернемся через несколько дней, хорошо?

Девушки кивнули и засеменили следом. Я облегченно выдохнула. Им незачем было знать, что я приходила к дому изо дня в день, и ждала чуда, которое все не спешило случаться.

***

В первых числах апреля мне пришло письмо из Академии. В нем сообщалась приблизительная дата проведения выпускного экзамена. Открывая конверт дрожащими руками, я не хотела думать, что в паре строк на белой бумаге заключалась моя судьба. Мама коршуном нависла надо мной, и я могла слышать, как быстро колотилось сердце в ее груди от предвкушения. Она ждала этого дня больше, чем кто-либо другой.

— Осталось чуть более двух месяцев, — удовлетворенно протянула женщина, вытирая руки о передник. — У тебя еще есть время попрощаться с человеческим миром, вряд ли ты в него вернешься.

Я удивленно вскинула брови, пряча письмо в блокнот.

— Почему ты так считаешь?

Мама достала из холодильника мясо и принялась резать его на маленькие ровные кубики. Нож в ее руках скользил плавно и точно. Ее движения приковывали взгляд, и невольно я не могла оторваться от созерцания процесса. В голове мелькнула мысль, что, должно быть, мама могла быть довольно опасной, если представить вместо обычного куриного филе человеческое тело.

— Ну, морты с твоим даром редко покидают остров и живут среди людей, — женщина слегка пожала плечами. — Разве что ты выйдешь замуж за кого-нибудь из Унфа или Дэйреко, что позволит тебе приспособиться. Хотя, думаю, это не понадобится. Бабушка подыщет тебе работу на острове, которая удовлетворит все потребности, и ты останешься там.

— Но я не хочу жить на острове. Мне нравится здесь, среди людей. Почему я не могу остаться? — жалобно проскулила я.

В меня вонзился колючий взгляд. Мама не радовалась такому ответу. Она отложила нож в сторону и, обойдя стол, поравнялась со мной.

— Айви, дорогая, — ее приторно-сладкий голос, за которым женщина пыталась скрыть раздражение, был так схож с бабушкиным. — Думаю, ты неправильно меня поняла. Если ты не забыла, ты и так не на самом хорошем счету у Сената. И самым разумным решением будет остаться на острове и принять свою судьбу.

— Они оправдали меня. Они признали меня невиновной, — я сжалась под маминым взглядом, все еще питая жалкие надежды отстоять свое мнение.

— Это ничего не меняет. Твое решение покинуть остров могут расценить как предательство. Подумай над тем, что станет с твоей семьей , если ты выберешь не ту сторону.

Пальцы женщины коснулись моей щеки. Я едва не отпрянула в сторону, и лишь тяжело задышала, пытаясь не поддаваться страху и отвращению.

— А теперь, будь добра, позови своего отца, мне нужно с ним поговорить, — мама чмокнула меня в лоб.

Сухие губы оставили после себя неприятный зуд, и я попыталась стереть его рукавом кофты. В отличие от мягких, ласковых прикосновений отца, которые с годами не менялись, мамины отдавали горечью и безразличием.