Игорь Конычев - Черные стрелы 2

— Нет, я не умею читать и писать, — солгала Элисса и Сара разочарованно вздохнула.

Впрочем, открытое лицо монахини недолго хранило расстроенное выражение, и она быстро сказала:

— Это не беда. Главное — желание служить Альтосу. Грамоте же тебя здесь обучат, как и всему остальному. Мы с сестрами все здесь делаем сами — у нас свое хозяйство и тебе, если захочешь остаться с нами, придется постигнуть все тяготы, как уединения, так и тяжелого труда, ибо путь, которым ведет нас Альтос, не всегда прост.

— Конечно, я готова, — смиренно склонила голову Элисса, отметив, что под винтовой лестницей есть крохотная неприметная дверь. Поначалу она хотела расспросить Сару и о ней, но решила не торопить события, чтобы не вызвать лишних подозрений.

— Я рада это слышать. Но, всему свое время, дитя. Пойдем, я покажу тебе твою келью, где ты сможешь отдохнуть с дороги. Кстати, ты голодна?

— Немного, — призналась Элисса, подумав, что этим вызовет к себе дополнительную жалость и сочувствие. — Но я не хотела бы обременять вас, — потупившись, пролепетала она.

— Не переживай. Для нас, скромных служительниц Альтоса, нет большего блага, чем помочь нуждающимся.

С этими словами, Сара повела девушку за собой, по просторным коридорам, освещенным солнечным светом, в котором мелькали кружащиеся в танце пылинки. Тени идущих вперед женщин скользили по старым стенам, от которых пахло едва ощутимой сыростью. Потертые доски пола тихо потрескивали от шагов, слабо пружиня под ногами.

Навстречу Саре и Элиссе трижды попадались другие монахини. Они уважительно кланялись сестре-хозяйке, не забывая поздороваться и с незнакомой девушкой, незаметно разглядывая ее с доброжелательным любопытством.

— Мы все живем здесь в мире и согласии, — продолжила свой рассказ Сара, когда они остановились на развилке — два пути расходились в стороны и один вел прямо. — Там у нас трапезная и кухня, — сестра-хозяйка указала себе за спину. — Там же и выход на задний двор, где мы ведем хозяйство. Если ты пойдешь прямо, то придешь к купальням, а сразу за твоей спиной — жилые кельи.

Элисса кивнула, показывая, что все поняла.

— Ты говорила, что голодна, — спохватилась Сара. — Пойдем, я отведу тебя на кухню.

— Спасибо, но я устала, так что лучше прилягу, — покачала головой воровка, которой не терпелось осмотреть свое новое жилище, в особенности окна — какие они и куда выводят.

— Тогда я попрошу одну из сестер принести еду в твою келью.

— Я была бы вам очень признательна.

— Что ты, пустяки, — почти по-матерински улыбнулась монахиня и повела спутницу к кельям.

Коридор стал заметно уже и темнее. Теперь его освещал в большей степени свет от свечей, чьи огоньки, слегка колышущиеся от сквозняка, отчаянно тянулись к потолку. Буквально через несколько десятков шагов, по сторонам от коридора начали появляться двери. Ссохшиеся и, наверняка, скрипучие, с облетевшей краской и разболтанными ручками, они едва ли могли стать помехой для воровки уровня Элиссы, что не могло не обрадовать девушку.

— Если тебе срочно что-то понадобится, то смело можешь зайти в любую келью — мы не запираем замков, или же позови прямо из коридора. Кто-нибудь из сестер обязательно откликнется и поможет.

Остановившись напортив одной из дверей, примерно в середине коридора, сестра-хозяйка толкнула ее, пропуская Элиссу в тесную комнатку где едва помещалась простая узкая кровать, стул и закрепленная прямо на голой стене столешница. На кровати лежал узкий матрас и колючее одеяло, на котором не было видно ни единой складочки.

— Как я и говорила, живем мы скромно, — пояснила Сара. — Главное для нас — служение Альтосу и наше духовное благополучие. Телом мы слабы и лишение всяческих благ укрепит не только его, но и наш дух. Располагайся. Скоро я пришлю к тебе кого-нибудь из сестер.

— Благодарю вас, — Элисса склонила голову, и сестра-хозяйка кончиками пальцев коснулась ее темени, быстро прошептал молитву.

— Отдыхай дитя. Возможно, вечером, после службы, с тобой пожелает поговорить наша настоятельница. Она расскажет тебе куда больше чем я и поможет определиться с выбором. Прислушайся к ней.

— Хорошо.

Еще раз улыбнувшись, Сара покинула келью и аккуратно прикрыла за собой слабо скрипнувшую дверь, оставив гостью монастыря в одиночестве. Дождавшись, пока шаги монахини растворяться в тишине и безмятежности, Элисса легла на жесткую кровать и с наслаждением, словно кошка, потянулась. Оказаться внутри получилось гораздо проще, чем она рассчитывала. Теперь оставалось разузнать, что здесь к чему, прикарманить эту проклятую статуэтку и придумать, как быть дальше.

Наматывая кончик вьющегося локона на палец, Элисса принялась разглядывать низкий серый потолок, перебирая в голове различные варианты дальнейших действий. Она, конечно, могла бы рассказать все монахиням, но это было слишком рискованно и не в стиле увлеченной воровки. В монастыре, несмотря на все его гостеприимство, она оставаться не желала. Стало быть, как только статуэтка окажется у нее в руках — следовало поспешно убираться отсюда. При таком раскладе еще оставался подручный Гирса, а от этого мрачного типа ожидать можно всего, чего угодно. Уж таких-то Элисса видела предостаточно — хладнокровные, расчетливые убийцы. Она любят свою работу и готовы собственную мать отправить на тот свет, ради лишнего золотого. С такими шутки плохи.

Элисса подумала о том, что могла бы податься в бега. Но постоянно она скрываться не сможет, а вот у барона вполне хватит желания и средств, чтобы отравить всю ее оставшуюся жизнь. Обращаться к страже Элисса ни за что на свете не станет. Во-первых, это претило ее профессиональной гордости, а во-вторых, узнай стражники кто она такая — сразу бросили бы в темницу. Оставалось лишь вернуть фигурку проклятому Гирсу, а потом надеяться на то, что верткий старикан сдержит слово. А это само по себе — маловероятно. Но потом — будет потом, а сейчас следует сконцентрироваться на первостепенной задаче. Какой смысл думать, что делать с фигуркой, когда Элисса ее даже в руках не держала и в глаза не видела?

Робкий стук в дверь нарушил раздумья воровки.

— Войдите, — благосклонно позволила Элисса, сев поудобнее.

Дверь слегка приоткрылась, и в образовавшейся щели показалось совсем юное личико с чистыми, небесно голубыми глазами — все остальное скрывала просторная одежда монахини. Судя по цвету бровей, заглянувшая в келью девушка была светловолосой.

— Добрый день, — тоненьким голосом поздоровалась девушка, которой было не больше шестнадцати зим — на девять меньше, чем самой Элиссе. — Меня зовут Хэли. Меня прислала сестра-хозяйка. Я принесла еду. — Говорила девушка невнятными обрывистыми фразами, трогательно нервничая и волнуясь.