Ирина Северная - Там, где холод и ветер (СИ)

— О-оо… — невольно вырвалось у меня. Быстро справившись с удивлением, я добавила: — Моё уважение к Уне возросло в разы. Эта девушка необыкновенная, Брай. Но возникает вопрос — не вызовет ли твое появление с Уной ненужного… напряжения между ней и твоей бывшей? Это было бы неуместно на похоронах.

Брайан небрежно пожал плечами.

— Я даже и не подумал об этом. Но, кажется, Уна не из тех девушек, которые будут как-то подпитывать напряжение. Она, скорее всего, просто не обратит на это внимание. А если и обратит, то будет вести себя так, что у Лиз пропадет азарт напряжение нагнетать.

— Ого, а ты успел неплохо узнать Уну, — заметила я.

— Хм, как-то само вышло, — задумался Брай. — Но сделать такой вывод не так уж сложно. Особенно, если учесть, что я вообще окружен просто невероятными женщинами, — хмыкнул он, — одна сидит с моим ребенком, вторая вместо свидания сама предложила пойти со мной на похороны. Вы же практически святые.

— Сомневаюсь, что она предлагала это вместо свидания. Просто хочет поддержать, быть рядом, когда у тебя стряслось вот… такое.

— Угу. Что-то типа «И в горе, и в радости»?

— Именно.

— Ну, говорю же — святые, — кивнул Брайана. — Ладно, поживем-увидим.

— Брай, а ты не будешь возражать, если я завтра съезжу в магазин Эвлинн и возьму с собой Джун? — спросила я, почти уверенная, что Брайан не позволит.

— Поедешь сама? Не на автобусе? — он насторожено нахмурился.

— Я осторожный водитель, честно.

— Поезжайте. Только аккуратно, пожалуйста.

— Обещаю. Не волнуйся.

— Ладно, верю. Мне пора. Ведите себя хорошо, девочки мои. — Он чмокнул меня в лоб, поцеловал дочку и ушел.

Все это время Джун сидела тихо и не произнесла ни слова. Зато, как выяснилось, она внимательно наблюдала за нами с Брайаном и прекрасно слышала, о чем мы говорим, не пропустив ни слова.

— Вы с папой влюбленные? — выдала малышка, едва мы вернулись кухню, проводив ее отца. И тут же: — А кто такая Уна?

— Нет, милая, мы с твоим папой не влюбленные. Мы с ним друзья, — ответила я. — А Уну ты уже знаешь. Она ухаживает за моим садом. Помнишь, мы вместе ели пиццу на крыльце?

— Помню, — закивала Джун. — А что мы будем делать сегодня?

— Да что хочешь! Почитаем, погуляем, поиграем, посмотрим телевизор. — В голову прилетела одна шальная мысль, и я добавила: — А хочешь, давай вместе испечем ванильные кексы, чтобы угостить одного очень хорошего человека.

— Хочу кексы! — обрадовалась девочка. — А холоший человек — это мой папа?

— Твой папа очень хороший, и его мы обязательно угостим кексами, но сейчас я говорю о другом человеке, тоже очень хорошем. И одиноком. Завтра мы можем поехать к нему. Отвезем ему угощение и ты с ним познакомишься. Ну, так как? Работаем?

— Лаботаем! — решительно заявила девочка.

Пару часов мы возились на кухне, обсыпав мукой все, до чего дотянулись. Из Джун получилась замечательная помощница. Она старалась изо всех сил, от усердия высунув язык, когда отмеряла и добавляла сахар, пыталась вымешивать тесто, а потом рассовывала его по формочкам. Больше всего ей понравился запах ванили. Она, словно завороженная, наблюдала, как я разрезаю стручок и вычищаю из него мелкие семена, а потом засунула нос в пакетик, в котором стручок хранился, и долго нюхала, громко и восхищенно вздыхая.

…Кейран позвонил, когда я уже уложила Джун спать наверху на своей кровати, а сама прикорнула рядом.

Прошло несколько часов, в течение которых я не слышала его голоса. Прилетев, он отослал смс-ку, что благополучно приземлился, я в ответном сообщении пожелала удачи, понимая, что перезванивать не стоит: ему сейчас ни до чего, кроме тех проблем, что на него свалились.

Телефон завибрировал, и на экране высветилось имя Кейрана. Стараясь не разбудить девочку, я вскочила с кровати и стремительно вышла из спальни.

— Эй, как ты? — спросила я, ответив на звонок.

— Без тебя — плохо. — Кейран говорил привычно спокойным голосом, и от глубокого, низкого, ласкающего тембра у меня по коже бежали мурашки.

— Не хочу, чтобы тебе было плохо…

Мы говорили и говорили, и я все отчетливей понимала, что нуждаюсь в Кейране так, как не нуждалась ни в ком и никогда. Даже в детстве, пугаясь чего-то или радуясь, я не рвалась так к маме, как хотела сейчас к мужчине, которого любила. И мне настолько понятно это ощущение, будто оно являлось чем-то, что составляло абсолютно естественную часть моей натуры. Часть, без которой я просто не смогу существовать. Как кровь, или кожа.

— Три дня, любимая моя девочка. Я вернусь через три дня.

Позже я лежала, слушая тихое посапывание мирно спящей рядышком Джун, а слова Кейрана все звучали в моей голове. Уже засыпая, вспомнила, что забыла спросить, не возражает ли он, если я завтра снова навещу Джека.

***

Утро выдалось пасмурным, серым, печальным. Пока мы с моей подопечной умывались, завтракали и собирались, за окном моросил дождик. Я подумала о Брайане, о том, как нелегко ему сейчас. Но вспомнив, что с ним рядом должна быть Уна, почувствовала облегчение. Было что-то в этой девушке подлинное, светлое, именно такое, что необходимо моему другу.

Мы с Джун упаковали кексы в пластиковый контейнер, и когда уже садились в «тойоту», я осознала, что у меня нет детского автосиденья.

— Ох, милая, — с досадой сказала я, — боюсь, мы не сможем поехать с тобой на машине.

— Ты забыла, как лулить? — серьезно спросила Джун.

— Нет, я помню, как рулить. Но у меня в машине нет специального кресла, в котором должны ездить детки. Меня могут наказать за то, что я вожу маленькую девочку без него, — пояснила я.

Джун задумалась на мгновение, деловито кивнула.

— Не волнуйся. Плосто надо плистегнуться лемнями. А когда будем плоезжать полицейских, я буду плятаться вот так, — и малышка присела на корточки, прикрыв голову руками.

— Нет, никто прятаться не будет, — не сдержав улыбки, решительно заявила я. — Мы сейчас первым делом заедем и купим автокресло, а потом поедем, куда планировали.

По дороге в пансион, чуть в стороне от шоссе, располагался большой торговый центр, в котором был отдел детских товаров. Мы завернули туда, и через полчаса моя маленькая подопечная восседала в новом кресле.

Я не стала оставлять машину у въезда на аллею, где обычно парковался Кейран, навещая деда. Проехала до главного входа и завернула на служебную стоянку, туда, где мы останавливались с Уной, когда я привозила свои пироги.

На территории безлюдно и тихо. Никто из обитателей дома не прогуливался, не сидел на лавочках. Деревья, красиво подстриженные кустарники, ухоженные клумбы — все выглядело потускневшим под серым низким небом. И снова накрапывал мелкий дождик.

Оставив машину, мы прошли к главному входу в пансион. Внутри, в отличие от печального безлюдья, царящего снаружи, чувствовалось явное оживление. На консольных столиках — вазы со свежими цветами. В воздухе витал запах полироли для мебели и чего-то аппетитного, готовящегося на кухне. Сотрудники, в основном женщины, сновали по коридору, останавливались, переговаривались и снова расходились, спеша куда-то по своим делам. Все это я заметила, как только мы вошли в двери, и у меня сразу создалось ощущение суеты и какого-то ожидания.