Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Битва за трон

Монрев был прекрасен – зеленый яхонт посреди невысоких гор. Попав сюда, рожденный в Сьовале Жослен словно бы вернулся домой. Вместе мы изъездили все земли поместья и влюбились в его безыскусное очарование, лесистые холмы, зеленые долины и цветущие луга. Выяснилось, что здесь распространено овцеводство, и, вступив в наследство, я стала владелицей большой отары.

Сам по себе господский дом был подкупающе старомодным с налетом эйсандинской роскоши, привнесенной, скорее всего, матерью Делоне. При доме имелся небольшой садик, в котором девять месяцев в году попеременно распускались яркие цветы, но ухаживали за ним небрежно. Ришелин Фрийо пообещала лично заняться клумбами.

Меня же особенно привлекала библиотека, где в детстве учился Анафиэль Делоне, как и все сьовальцы жаждавший знаний. Однажды увидев его имя, выцарапанное на деревянной конторке, я долго боролась со слезами.

Разглядев любовь Жослена к сьовальской земле и мою любовь к Делоне, а также поближе познакомившись с добродушной четой Фрийо и тремя отважными шевалье, обитатели Монрева открыли нам свои сердца. Когда было достигнуто согласие и жизнь наладилась, я начала писать письма, а Парни Федры с радостью взялись послужить для меня гонцами по всему королевству. Исандру я горячо благодарила, Сесиль Лаво-Перрин и Телезис де Морне рассказывала о нашем житье-бытье, Квинтилию Руссу и Каспару де Тревальону слала приветы и у всех выпытывала новости. Я написала даже маэстро Гонзаго д’Эскобару, направив письмо его другу Лукрецию, преподававшему в Тиберийском университете, и у Реми, доставлявшего это послание, дорога туда-обратно заняла несколько месяцев.

А еще я пополняла библиотеку, и, наведавшись за книгами в Арен, Ти-Филипп отыскал там Таави и Данель, ныне державших процветающую швейную мастерскую в иешуитском квартале.

По весне мы с Жосленом поехали их навестить. Как же радостно было свидеться! Даже не верилось, что всего год назад иешуиты попались на нашем пути и выручили нас из смертельной опасности. Девочки заметно подросли, а мой скальдийский пони, так и живущий при семье, отъел бока. От вознаграждения наши спасители отказалась, но я отплатила им как могла, заказав ливреи и флаги для своего имения. Гербом рода Монрев был разделенный на четыре квадрата щит, в правом верхнем углу которого располагался полумесяц, а в левом нижнем – горный утес. Флаг с этим гербом развевался над нашим домом, но для Парней Федры я добавила к нему еще пару символов: пшеничный сноп Делоне и стрелу Кушиэля.

Вернувшись из Арена после возобновления старых знакомств, мы привезли с собой одного нового знакомого: Сета бен Явина, юного иешуитского ученого, который в моем присутствии заикался и краснел, но все равно усердно вдалбливал в меня науку.

Всю ту весну и большую часть лета я посвятила занятиям под его руководством, и дни утекали как вода. Иногда Жослен присоединялся к нашим штудиям, но изредка – захваченный горами, он заявил, что всему необходимому научится уже от меня. Передавая мне знания, Сет мало-помалу перестал принимать во внимание, что я ангуиссетта и бывшая служительница Наамах, и притерпелся к моему обществу, так что мы на равных вели долгие споры и дискуссии.

Было хорошо держать разум занятым, потому что учеба сдерживала мою неугомонность. Не приходилось думать о других моих устремлениях и о том, что случится, когда пробудится зов стрелы Кушиэля. Для ангуиссетты это было, увы, неизбежно. Но на тот момент даже мне с лихвой хватило боли.

Когда лето начало уступать дорогу осени, Сет умолил меня отпустить его проведать родных. Опекаемый Фортюной, он отбыл, имея при себе увесистый кошель с жалованьем и еще один, выданный на покупку необходимых мне книг и старинных рукописей, которые пообещал разыскать. Еще многое предстояло освоить, но я уже знала достаточно, чтобы подступиться к тайне Хозяина Проливов.

Листья начали желтеть, когда прибыл Гонзаго д’Эскобар.

Он явился без предупреждения с единственным учеником, двумя лошадьми и навьюченным мулом. Пожилой ученый еще больше поседел и располнел, но больше ни в чем не переменился. Я с радостным криком бросилась ему на шею, и он рассмеялся.

– Ох, малышка! Ты старика до удара доведешь. Ну же, я голоден как волк. Разве Антиной не обучил тебя гостеприимству?

Я проводила гостя в дом, всю дорогу болтая, а Жослен взирал на происходящее с вежливым недоумением, что не помешало ему приказать отвести лошадей в конюшню и снять поклажу с мула.

Сет бен Явин был платным учителем, так что маэстро Гонзаго стал моим первым настоящим гостем. Поддавшись бестолковой суетливости, я едва не свела слуг с ума противоречивыми распоряжениями, пока Ришелин спокойно и твердо не велела мне занять приезжего, пообещав позаботиться обо всем остальном.

За вином, которое маэстро пил взахлеб, и закусками (сыром и мясными деликатесами), которых ему хватило ненадолго, я узнала, что он путешествовал по северным городам Каэрдианского Союза, изучая смятение в Скальдии после разгромного поражения. Получив мое письмо от Лукреция из Тиберийского университета, Гонзаго решил нанести мне визит, прихватив с собой ученика, который желал опробовать походный способ познания мира, практикуемый учителем.

Маэстро давно собирался вернуться в родную Арагонию и засесть за мемуары, а мое письмо подвигло его двинуться наконец в дорогу и по пути заехать в Монрев, благо, крюк получился небольшим.

– Я бы предупредил тебя заранее, дорогая, но все равно приехал бы быстрее гонца, – улыбаясь, сказал он. – Нас словно ветром несло, правда, Камило?

Его ученик кашлянул, скрывая улыбку, и пробормотал что-то о ленивом бризе.

Я рассмеялась и похлопала Гонзаго по руке:

– С предупреждением или без, я всегда рада принять вас, маэстро.

После того как гости отдохнули с дороги, мы вместе отужинали сытными деревенскими блюдами, которые вполне удовлетворили старого чревоугодника. Я же почти не ела, охваченная гордостью и благодарностью за то, что мой Монрев показал себя столь гостеприимным. Да, в основном это была заслуга домочадцев, но тон задавала я.

За ужином мы с Жосленом поведали маэстро долгую историю наших странствий. В общих чертах Гонзаго ее уже знал, но хотел услышать в подробностях из первых уст. Мы начали с убийства Алкуина и Делоне, и глаза его заволокли слезы – маэстро очень любил и уважал Делоне. А дальше проявлял лишь живое любопытство историка. Когда мы с Жосленом выговорились, он рассказал о своих путешествиях и накопленных за это время сведениях. Каэрдианские города-государства из кожи вон лезли, чтобы наладить торговлю с отныне не изолированной Альбой, и горячо завидовали Земле Ангелов и Арагонии, которые, не мешкая, пожинали плоды военного союзничества.