Андрей Мартьянов - Тень Императора

- Что-то я в толк не возьму, откуда такие настроения? Кормят, что ли, тебя в "Доме Шайала" не досыта или поят не допьяна? - передразнил Эврих Яргая, ударил по струнам и потребовал: - А ну-ка наполните чаши!

- Вот это по-нашенски! Выпьем за веселье, за удачу! - рявкнул Пахитак.- За веселье! За удачу! - взвыли гушкавары, и Эврих подумал, что Ильяс очень своевременно устроила эту попойку. Пребывание в столице явно угнетало её соратников, чувствовавших себя здесь как мыши в мышеловке.

Ильяс же, глядя на арранта, думала, что тот оказался хорошим товарищем, и, если бы Великий Дух свел её с ним раньше, Ульчи был бы давно найден. Теперь она уже раскаивалась в том, что прогнала его тогда с залитой лунным светом крыши. Разве легче ей оттого, что он стал избегать ее? Напротив, теперь аррант начал сниться ей по ночам, а это уже и вовсе никуда не годилось...

- А теперь я спою вам песню, посвященную нашему гостеприимному хозяину. - Эврих привстал с циновки и отвесил поклон Шайалу, взиравшему на веселящихся гушкаваров с видом любящего папаши, умиленного возней не в меру резвых детишек.

- Вай-ваг, Шайал, почему бы тебе не жениться ещё раз? Ты ж молодец хоть куда! Возьми в жены девчонку! Если девушка замужем за стариком, он становится моложе, а она опытней! - прервали пение арранта крики гушкаваров.

- Э, нет, вторая жена - как подогретая еда, - прошамкал трактирщик. - Что ж вы петь-то Эвриху мешаете, коль сами потешить вас просили?

- Пой, пой! Молчим! А ну-ка рты на запор!.. - разом закричали несколько человек.

- Ого! Так вот о чем Шайал печалится! А вы говорите: жена! Он, по примеру Кешо, о флотилии размечтался! - пробасил Яргай. - Скажи, Шайал, правильно Эврих угадал?

- Правильно, правильно! Я тоже суденышко-другое иметь бы не отказался! Да и дальние страны повидать было бы неплохо! - ответил вместо трактирщика Тохмол - клювоносый, очень высокий и подвижный гушкавар из ближайшего окружения Аль-Чориль.

- Да полно вам, какие такие суденышки? - Трактирщик, явно польщенный посвященной ему песней, принялся яростно протирать застиранным фартуком красные, слезящиеся глаза. - Пусть-ка Эврих лучше про Аль-Чориль споет. Про остальных-то остолопов я и сам могу сказать: помрете, ребята, от рисовой водки, ежели за ум не возьметесь!

- Про Аль-Чориль! Давай, аррант, пой! А коли не по нраву ей придется, мы тебя, так уж и быть, от её гнева обороним! - загалдели гушкавары.

Эврих взглянул на Ильяс, ожидая, как отнесется она к этому предложению.

- Ну что ж, спой. Посмотрим, как тебе удастся угадать, что у меня на душе, - помедлив, согласилась она. - Но только помни, после этого тебе придется спеть о себе самом.

- Спой обо мне, - неожиданно предложила Нганья, и гушкавары как-то разом притихли.

"Вот стерва! - подумала Афарга. - И эта туда же! Тебя же, дохлячка, три года откармливать надобно, прежде чем о тебе хоть слово кому сказать захочется!"

Эврих между тем задумчиво пощипал струны старенькой дибулы и промолвил:

- Спою я о тебе с охотой. Но, чур, без обид, ежели я верно угадал.

- Пой что хочешь, все равно мимо попадешь. - Тарагата гордо вскинула коротко стриженную голову. - Ежели складно получится, с меня бочонок вина. А ежели нет, так уж придется, дружок, тебе раскошелиться.

- Добро. Кто же судьей будет? - поспешил уточнить дотошный Пахитак.

- Ты и будешь. Вместе с Яргаем, - переглянувшись с Аль-Чориль, промолвила её лучшая подруга и помощница.

- Полны ли чаши? - вопросил Эврих, и рубец на его левой щеке стал почему-то вдруг особенно заметен. - За тебя, Тарагата. И не таи на меня зла, коли что не так.

Он ударил по струнам и не пропел, а проговорил хриплым, не своим голосом:

На некоторое время в зале воцарилась тишина, а потом Яргай недовольно провозгласил:

- С тебя, братец, бочонок! Мало того что не складно, так ещё и не весело!

- Да уж! - поддержал его Пахитак. - Этак ты нас в превеликое уныние вгонишь, а Тарагата вызовет тебя драться на кинжалах. И никому-то от твоей смерти ни радости, ни корысти не будет.

- Оставьте его в покое! - неожиданно грубо, с надрывом крикнула из своего угла Тарагата. - Бочонок с меня! Шайал, распорядись. Но про Аль-Чориль ты, аррант, лучше не пой. Ни к чему нам это.

- Тогда пусть про себя споет! Про то, как в вонючих болячках ковыряется! Очень красиво получится! - предложил кто-то из дальнего, погруженного в полутьму угла.

- Почему нет? Про себя тоже могу, - легко согласился Эврих. - Вот только про болячки не обещаю. Пищеварению не способствует. Представьте: выстроится у нужника очередь страждущих - чего в этом хорошего? А кто-нибудь прямо тут осквернится - тогда и вовсе беда.

- Ладно тебе оправдываться, пой! - рассмеялся кто-то позади Тартунга, и тот подумал, что на месте Эвриха ни за что бы не стал петь.