Андрей Мартьянов - Возрождение надежды

Многие называют Нардар угрюмой страной.

Путник, едущий по тракту от столицы в Кергово, увидит бескрайние торфяные болота, поросшие мелким сосняком, проедет под зелеными сводами хвойных лесов, мимо сопок и скал, пересечет множество мелких речек, обогнет дюжину озер… При дороге встретятся ему редкие деревушки или обособленные хутора, населенные неприветливыми и суровыми людьми. Ни в одном из двух городов этой угрюмой провинции не найдет он ни приличного постоялого двора, ни хорошего трактира — отдаленное владение кониса Юстина редко посещали не то что чужеземцы, но и свои, нардарские гости, а потому местные жители не видели смысла в содержании рассчитанных на взыскательный вкус странноприимных домов. Кабаки, разумеется, имелись, однако предназначались они для своих — керговцев, привыкших к тяжелым столам, массивным глиняным кружкам и низким, прокопченным потолкам. Обитателей Кергово в глаза и за глаза называли медведями и лесовиками, не знающими ничего, кроме охоты, ремесла углежогов и дровосеков, а также тяжкого, но прибыльного труда в серебряных рудниках, расположившихся на отлогих склонах западной части Замковых гор.

Саккаремцы, нарлаки и халисунцы, коих заносило в Кергово, сначала ужасались, потом начинали плеваться — вот ведь дыра, даже вина достать невозможно, одно пиво! — а затем вдруг проникались и очаровывались простотой здешних нравов, величественной природой, тишиной и безмятежностью. Кергово не меняло свой облик веками — подновлялись замки, новые дома строились точь-а-точь как старые: деревянные избы из толстых бревен под тесовыми крышами, наречие обитателей сохранилось неизменным едва ли не со времен Столетия Черного Неба, а керговские комары издавна почитались в Нардаре самыми крупными и злыми.

По традиции, установившейся в семействе Лауров править Кергово доставалось либо провинившемуся, либо самому младшему. В Кергово ссылали буянов, заговорщиков и пьяниц, чьи останки погребались на небольшом кладбище, выросшем неподалеку от замка, именовавшегося Хмельной Горой или же Пьяным Холмом.

Имелись в Кергово и свои достопримечательности. Вот хоть герб Хмельной Горы, в который входили два стоящих на задних лапах волка, поддерживавших пивной жбан. В самом замке хранился скелет двуглавого теленка, а трон прэта, в подражание Золотому трону саккаремских шадов, целиком отлили из серебра. Копи Кергово приносили постоянный и весьма солидный доход в виде серебряных слитков, большая часть коих, впрочем, тут же изымалась конисом на благо всего Нардара.

Помимо комаров славилось Кергово и иными кровососами. Легенды о здешних упырях рассказывали по всему Нардару, а кое-кто уверял даже, будто в самой глухомани, на границе с Нарлаком, стоит замок Рудна, в котором обитает целое семейство каттаканов — оборотней, питающихся горячей кровью.

Отдаленная провинция вообще, если верить слухам, изобиловала нечистой силой — тут тебе и упыри из Рудны, и приведения с Ронинских трясин, и заброшенные города тальбов в потаенных горных долинах… Керговцы гордились и откровенно хвастались перед другими нардарцами необычностью и таинственностью своих земель, уверяя, будто захолустная их провинция — настоящий кладезь древних чудес и секретов.

Может быть, так оно и было. Кергово не знало находников с тех пор, как места эти были заселены выходцами из Нарлака, до сих пор, в отличие от большинства нардарцев, поклонявшихся Священному Огню. Добраться до Хмельной Горы было непросто, торговать здесь считалось делом бесприбыльным, да и встречали тут редких гостей не слишком приветливо. Оно и понятно, ибо забредали сюда в основном люди лихие — из добрых-то кто ж в этакую глухомань по своей воле полезет?

Так и жили, пока Нардар не прекратил свое существование менее чем за одну седмицу. В течение шести дней огромное войско ная Цурсога по прозвищу Разрушитель заняло все главные города и столицу. Мергейты сожгли замок конисов в Сеггеде, во время штурма коего погиб сам Юстин Лаур и все его сыновья и дочери, и двинулись дальше на север, к рубежам Нарлака.

Из-за стремительности степняков о пришествии их в Нардар обитатели Кергово узнали с превеликим опозданием и ополчение на помощь конису послать не успели. Выступить в поход оно оказалось готово лишь к тому времени, когда две тысячи мергейтов, посланных Цурсо-гом захватить Хмельную Гору, уже скакали по Сеггедскому тракту. Здесь-то их керговцы и встретили, и приветили, да так жарко, что ни один незваный гостюшка назад не воротился. А население малолюдной дотоле провинции увеличилось почти вдвое за счет беженцев из других частей Нардара.

— Господин управитель!

— Изыди! — рявкнул невысокий широкоплечий толстяк с остриженными "под горшок" седыми волосами. Восседая за безбрежным столом, покрытым измызган- ной скатертью, он грустно рассматривал гору сваленных перед ним пергаментов. В левой руке он держал серебряный кубок, доверху наполненный пенистым пивом, а в правой — чисто обглоданную куриную косточку. — Войко, дашь ты мне пожрать или нет? Сказал же — если не степняки, меня не дергать!

Войко, безусый стражник Хмельной Горы, коему насчитывалось восемнадцать лет от роду, замер у дверей, изобразив на веснушчатой физиономии глубокое раздумье. Управитель провинции был человеком суровым и запросто мог приказать высечь надоедалу. Однако, с другой ртороны…

— Господин управитель, там приехали… Ругаются. Пусть требуют пред твои ясные очи…

— Яйца отрежу и в окно выкину! — негодующе взревел толстяк. В бедолагу Войко полетела кость от куриного едрышка, но тот резво увернулся. К вспыльчивому нраву трашара Клабуца обитатели Кергово привыкли давным-давно. Он управлял северной провинцией без малого четыре десятилетия, перевидал не менее пяти ссыльных и трех наследных прэтов, вступавших в законное владение Кергово и тотчас же, как водится, взваливавших на него все дела, и потому чувствовал себя полновластным хозяином этих мест. Радости это ему приносило неизмеримо меньше, чем тревог, чему лучшим подтверждением было нынешнее вторжение Бойко. Ну не дадут занятому человеку даже под вечер отдохнуть от дел и заморить червячка!

— Господин Страшар, так госпожа гостья тоже обещала яйца отрезать… Вы уж решите между собой, кому первенство отдать, — упорствовал Войко. — А только господа чужаки шибко нетерпеливые.

— Что за господа? — процедил управитель. Если опять беглецы с юга, особенно высокородные, селить их негде. Пускай едут по деревням, там устраиваются. Хмельная Гора не постоялый двор! — Войко, дурень! Язык проглотил? Отвечай!