Андрей Мартьянов - Возрождение надежды

— Да сказал ли ты ей, что мы ее тут ожидаем?

— Когда же сказать, коли от меня потом разит? Я ж переодеваться побег! А потом вот знамя помогал сымать…

— Дурак, ой дурак! Погибель ты моя! — дурным голосом взвыл Страшар и со всех ног кинулся в трапезную.

Богатый стол был едва тронут. Похоже, госпожа и двое ее спутников откушали пирога, судя по нечистым ложкам, похлебали лукового супу с кабаньим мясом и опустошили жбан с пивом.

Владетельница Кергово и, судя по всему, конисса Нар-дара устроилась между двумя мужчинами прямо на полу, возле очага. Они постелили на солому плащ, плащами же укрылись и заснули, так и не узнав, что для всех троих приготовлены комнаты, где имелись постели, пушистые медвежьи и волчьи шкуры, тазики с водой для освежения лица и пучки сушеной полыни, притащенные исполнительным Войко.

— Видать, господа устали, — подал голос последовавший за управителем юноша. — Не тревожить бы их, а?

— Помолчи, — ошарашенно проговорил Страшар. — Надо же, и не потрапезничали толком! И воинство здешнее не посмотрели! Кушанья же остыли, завтра с утра разогревать — невкусно будет. Войко? — Слушаю.

— Значит, так… — Судя по хмурому лицу Страшара, он принимал тяжелое, но необходимое решение. — Зови сюда десятников с подмогой. Пускай стол очистят. То есть всю готовую еду заберут в казармы. Стражников нам тоже побаловать нужно. И чтоб тихо у меня! Госпожу не разбудите! Понял?

— Угу, — кивнул Войко. — А мне можно чего забрать?

Уж больно куры соблазнительные…

— Забирай, — огорченно вздохнул управитель.

— А девкам в портомойню можно отнести?

— Да делайте что хотите! — со слезами в голосе воскликнул Страшар, развернулся и отправился наверх, в комнату, которую он по-ученому именовал «кабинетом». От душевного расстройства ему остро захотелось хлебнуть пива и завалиться спать.

Если бы Асверия, Драйбен и не известный никому аррант проснулись, то увидели бы весьма странное зрелище. Трое десятников, взявшие в помощники особо доверенных стражников, собирали с богатого господского стола снедь в мешки и в закопченные котелки, а один из воителей, балансируя на неустойчивой лестнице, вешал на вбитый в стену штырь зеленое знамя с двумя серебристыми волками.

Нахал Войко с деревенской запасливостью уволок целое блюдо с поджаристыми курями, набил мешок пирогами, прихватил под мышку бочонок пива и исчез в полутьме.

Рассвет он встретил на сеновале сытым и довольным жизнью. Серебряное блюдо — которое надобно вернуть в трапезную, пока Страшар не заметил пропажи, было завалено плохо обглоданными косточками, а справа и слева от доблестного стража Хмельной Горы почивали две ублаготворенные и улыбающиеся во сне девы с толстыми длинными косами.

— О Богиня, где это мы?

Драйбен проснулся первым, приподнялся на локте и осмотрел помещение. Он сам, Асверия и Рей лежали на толстом слое сухой травы, устилавшей просторную залу. Аррант, как обычно, дрых на спине, откинув правую руку и положив под голову левую. Асверия свернулась калачиком, натянув на себя оба служивших им одеялами плаща.

Сквозь узкие, напоминавшие бойницы окна лился мягкий свет осеннего солнца. Драйбен подставил ладони под луч, сосредоточился и замер, попробовав увидеть, что делается вокруг, с высоты птичьего полета. Точнее, увидеть мир глазами какой-нибудь птицы. Это получалось далеко не всегда, но сейчас он был полон сил и…

…Он взмыл в пронизанное солнцем поднебесье и увидел внизу коричнево-бурую коробку замка. Здание громоздилось на скале, неподалеку от которой тянулись ввысь лесистые отроги Замковых гор, меж которыми светились осенней листвой берез и густой зеленью сосен глубокие долины. Тут и там вокруг замка среди редколесья виднелись квадраты полей и крыши деревенских домов. На западе же стеной стояли беспросветные леса, тянущиеся до халисунской границы. На севере чащобы казались еще непролазней, но и там можно было разглядеть проплешины полей, а далеко-далеко на скале высился полуразрушенный замок овальной формы. Он-то, верно, и назывался Рудной…

Попытка взглянуть на юг привела к тому, что Драйбен вновь очутился в своем теле…

— Драйбен?

— Все в порядке. Рей. Прости, что побеспокоил. Ага, похоже, эта одежда предназначена нам. Выбирай, не стесняйся.

— Ужас какой! — с чувством провозгласил аррант, разглядывая ворох кафтанов, штанов, сапог, ремней и рубах. — И это мне предстоит носить?

— Не переживай, — утешил Драйбен приунывшего товарища. — Твои вещи, наверное, взяли стирать. Позже получишь их в целости и сохранности. Асверия, проснись, сколько можно дрыхнуть!

— Проснулась уже… — Девушка протерла кулаками глаза, сладко потянулась и зевнула. — Хвала Богине, наконец-то мы дома!

…Рев трубы заставил вздрогнуть не только Асверию, но и хладнокровного арранта. Громыхало под окнами, в большом дворе. Неблагозвучый рев труб был поддержан боевыми рогами, барабанами и пронзительными дуделками. С широких каменных подоконников поднялись на крыло перепуганные вороны.

— Сражение, что ли, начинается? — нахмурилась Асверия. — Неужто мергейты пожаловали?

— Никак нет, — послышался от дверей густой бас Страшара. — Сие лишь торжественное приветствие гарнизона замка высокороднейшей кониссе… Соизволь, госпожа, почтить доблестное воинство самолично, окажи милость…

На Асверию, озабоченно улыбаясь, глядел вчерашний седоволосый брюхан, разодетый в лиловый, малость потертый бархатный кафтан. Драйбен вспомнил, что этот малорослый толстяк является управителем Хмельной Горы и всего Кергово.

— Господин Клабуц! Страшар! — "Высокороднейшая конисса" поднялась на ноги, отряхнула штаны от соломы и слегка поклонилась. Худощавая девчонка в измятой мужской одежде, с заспанными глазами и взъерошенными светлыми волосами никак не тянула на столь высокий титул. — А без церемоний не обойтись?

— Как можно! — задохнулся от праведного негодования управитель. — Ежели порядку не требовать и обычаев не блюсти, так нас не то что степняки — блохи зажрут! Уж ты не рушь традиций, выйди к гарнизону, прими присягу! — Слово «гарнизон» Страшар выговаривал словно молитву и извлек его, надобно думать, из глубин памяти исключительно ради высокородной госпожи.

— Присягу? — повторила Асверия с недоумением.

Хорошо, раз надо — приму. Хотя мне и одеться-то не во что…

Госпожа вздохнула, влезла в кафтан, обернула босые ноги портянками и начала натягивать сапоги.

Страшар, мелко семеня, приблизился и развернул принесенный с собой сверток.

— Надень-ка, госпожа, вот это… Тогда всяк поймет, кто нынче владетель Кергово!

Управитель извлек из холстины серебряную корону с пятью зубьями в виде листьев клевера. Четыре зубца были украшены сердоликами, а пятый — центральный — крупным сапфиром.