Келвин Пирс - Чародей Амбермера

Марсия открыла глаза и оглядела кухню, как будто удивляясь, что она там делает. Она потерла глаза и покачала головой, а потом вышла в гостиную.

На кофейном столике стояли бутылки с бренди — ее собственные, их Марсия сразу узнала, а также незнакомая бутылка темного стекла, с виду не очень чистая. Борфис посмотрел на Марсию:

— Можно я налью?

Кивнув, хозяйка присела на диван. «Не слишком ли много я съела на ужин? — подумала она. — Наверное, многовато. Немного бренди сейчас не помешает».

Борфис аккуратно кончиками пальцев вынул пробку. Марсии понравилось, что букет благородного напитка не заполнил сразу всю комнату, как бывало с ее пятидесятидолларовым коньяком. Когда демон налил каждому по порции, хозяйка взяла свой бокал и согрела его в ладонях. Напиток был бледно-янтарного цвета. Марсии показалось, что только сейчас она ощутила его легкий аромат. Оказывается, бывают такие вещи, как чрезмерная утонченность.

Когда Марсия поднесла бокал к губам, букет напитка стал ощущаться явственнее. Насыщенный аромат, слишком тяжелый, чтобы разлететься по комнате, казалось, едва отрывался от поверхности жидкости, и Марсия вдыхала его, пока пила.

— Господи Иисусе! — восторженно прошептала она, не сознавая своего богохульства.

— Кто? — переспросил Борфис.

Марсия посмотрела на свой бокал.

— Не важно, — сказала она и усмехнулась.

Только после того как Борфис наполнил бокалы по второму разу, Марсия задумалась о тех заданиях, которые ей предстояло выполнить. Джуна никак не дала понять, что ее «сестренка» не должна исполнять свои обязанности. И, если судить по поведению домашних феечек, Марсия, похоже, по-прежнему обладала силами, которые дало ей кольцо. Это даже казалось занятным. Как бы то ни было, она чувствовала себя виноватой из-за того, что маленький демон остался без сигар.

Борфис поразился, когда она заговорила о его именах.

— Ну, все верно, — понизил он голос и быстро взглянул на Сьюзи. — Имен у меня три.

Демон прошептал свои имена на ухо Марсии, как ей показалось, не слишком охотно. Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Все его имена она должна запомнить. Может быть, лучше дать ему только одно имя или хотя бы три? Марсия открыла глаза. Сьюзи смотрела на нее. Борфис выглядел, как ребенок на детском празднике с сюрпризами.

Женщина выпрямилась и поставила бокал на стол.

— Назови мне следующие… девять, — торжественно произнесла она.

Борфис проговорил многосложные имена так быстро, что они как будто слились в одно сверхдлинное имя. Марсия подумала, что запомнить это невозможно. Может быть, не стоило и пытаться — после столь обильной еды и возлияний?

Она встала и прошла в другой конец комнаты. Попробовав вызвать из памяти хотя бы первые три имени, Марсия закрыла глаза и сразу вспомнила все двенадцать. Они казались такими же знакомыми, как названия месяцев. Женщина улыбнулась и медленно произнесла их одно за другим, вслушиваясь в их звучание и ритм. Она вдруг поняла, что эти имена — настоящие, что они реально существуют. Подойдя к Борфису, Марсия посмотрела на него сверху вниз и молвила:

— Они твои.

Маленький демон был потрясен до глубины души. Он неуклюже поклонился и всплеснул руками. Когда Сьюзи встала и подняла свой бокал, Борфис как будто немного успокоился. Они выпили за его двенадцать имен. Борфис был чрезвычайно доволен и явно уже проникался новой значимостью и достоинством, которым его наградили.

Когда все, что можно сказать по этому поводу, и даже больше было высказано, мысли Марсии обратились к гостье. Она задумалась о том, как Сьюзи зовут на самом деле. Марсия почему-то была уверена, что дрин обладает только одним именем, очень личным, тайным, которое известно только ей.

Марсия посмотрела на Сьюзи через стол и непроизвольно сместила восприятие так, что формы стали плоскими, а ауры разделились на составляющие. Цвета сперва изменились на противоположные, а потом превратились в оттенки серого.

В теле Сьюзи не прятался никакой великан-людоед. Милая женственная наружность являлась ее истинной формой, но… почему-то казалась не совсем настоящей. Она несла в себе частицу тьмы Альды, незримый отпечаток ее руки. Но это легко исправлялось. Сьюзи можно было постичь и изменить — как границы Сфер, как сами Сферы. Марсии показалось, что если она еще немного исказит восприятие, заглянет глубже, то сможет прикоснуться…

Женщина отстранилась от видения и сосредоточилась на самой дрин. Эта ее форма была истинной, между тем Марсия видела и заключенную в ней силу. Мощь Сьюзи была не такой, как у Борфиса. Сила, которой обладал демон, заключалась в его весе и мускулах. Сила же Сьюзи оказалась более абстрактной — и неизмеримо большей.

Когда Марсия заговорила, то услышала свой голос как череду звуков. Ей приходилось немалыми усилиями складывать эти звуки в слова.

— Истинная, но не неизменная. Хочешь, я сделаю ее твоей?

Она пропустила мимо ушей звуки, которые раздались в ответ. Их значение женщина поняла без слов: согласие. И когда Марсия начала думать, как стабилизировать эту форму, как убрать из нее тень Альды, она сделала это. Она просто мысленно удалила тень — и ее не стало. Все получилось само собой, естественно, как дыхание.

— Спасибо, — подала голос Сьюзи, стоя позади своего стула.

Марсия тоже встала и огляделась, восстанавливая нормальную картину восприятия, все формы и перспективы, цвета и оттенки. Хозяйка почувствовала, что немного устала. Слегка кружилась голова. О чем она только думала? Она была изрядно пьяна — неудивительно, после такого количества спиртного — и к тому же вздумала практиковать на друзьях метафизический аналог операции на открытом сердце!

— Пожалуйста, — отозвалась Марсия, старательно выговаривая каждый звук. — Однако, по-моему, нашу вечеринку пора заканчивать.

Она неуверенно посмотрела на Сьюзи, потом на Борфиса. И подумала о том: сможет ли завтра утром вспомнить его имена? Или свое же собственное имя?

Каждый раз, когда Марсия просыпалась, она находила на ночном столике полный стакан воды. Наконец женщина неуклюже поднялась на постели и осушила его. «Зачем я вообще пила что-то другое?» — подумала она. Восхитительное вино, к которому она прикладывалась за ужином, теперь вспоминалось как переслащенный сироп, после которого в горле остается солоноватый привкус. Даже божественный напиток из коричневой бутылки теперь казался не более чем очередной ловушкой для неосторожных гурманов, хотя и весьма утонченной.

Марсия посмотрела на маленького певца, прикорнувшего на подушке в ногах кровати. Она улыбнулась, потом моргнула и потянулась к нему — но на подушке уже никого не было. Женщина тупо уставилась на пустую подушку, прислоненную к спинке кровати. У нее начала болеть голова — что ж, она это заслужила.