Евгений Мельников - Возвращаясь на Землю

- Пошел к черту! – Наконец, решился выкрикнуть Алексей и резко двинулся на газон в противоположную сторону.

Буквально секунду спустя, он услышал прямо за своей спиной рев двигателя, который смешался с громким, ужасающим скрежетом тормозов, эти тяжелые звуки в одно мгновение оборвались еще более тяжелым и гораздо более громким звуком металлического удара. Он тут же обернулся и увидел, ужаснувшись, как огромный грузовик трех метров в высоту буквально снес несчастную “десятку”, разбросав в разные стороны осколки окон, зеркал и фар. Ее капот смялся, как банка от пива, а двигатель с металлическим треском влетел в салон. Проехав на неподвижных колесах около пяти метров, грузовик замер, его лобовое стекло в вылетело наружу – водитель пробил его головой и, очевидно, потерял сознание.

Мертвая тишина… Алексей не видел ничего подобного ни разу в жизни, особенно, со столь близкого расстояния. Он, было, хотел что-то выкрикнуть, но от созерцания всей этой ужасающей картины и постепенного осознания того, что могло произойти с ним, не сойди он с места, его голосовые связки как будто спускались куда-то вглубь пищевода, и от этого он не мог издать ни звука. Спокойный, но ужасный голос Сивахина вдруг нарушил тишину:

- Леха…, ты где? – Он осторожно и бесшумно двигался к фургону с противоположной стороны, медленно вынимая нож из внутреннего кармана. – Леха…, с тобой все в порядке? – И вот он уже стоял у торца фургона, готовясь выскочить из-за угла и пронзить Плутову грудь…, - ты цел? Подойди сюда, - его голос звучал спокойно и, вроде бы, дружелюбно, но Алексей ничего не отвечал.

На этом Сивахин затих. Десять секунд спустя, набравшись злости, он, громко выдохнув, выпрыгнул из-за фургона и сделал широкий, уверенный мах. К своему удивлению, перед собой он никого не обнаружил. Он вновь замер ненадолго, чтобы прислушаться к тишине, затем подскочил к кабине грузовика, надеясь найти Алексея между ней и смятой легковушкой. Но и у кабины никого не было. Тогда он не выдержал и, наконец, дал волю эмоциям:

- Плутов, тварь! Я тебя убью, где бы ты ни был, сука! Выходи! Выходи, я сказал! Я знаю, что ты здесь… Тварь, - последнее слово он протянул, невольно его выделяя, - хотел стать крутым, полетать захотел. Я же лучше тебя во всем, почему тебе досталась эта миссия? Я прошел все тренировки, я должен был лететь, а ты, сучий потрох, лизал профессору зад, а этот старый хрен повелся…, выходи, мать твою! – Тут он смекнул, что угрозами ему Алексея не выманить и смягчил тон. – Ладно, Леха, не бойся, ничего я тебе не сделаю, мы же друзья, так? – Вместе с тем он понимал, как глупо звучали его слова после столь дерзких высказываний, и решил притихнуть, крепко сжав рукоять холодного, сверкающего в лунном свете ножа.

Алексей, тем временем, осторожно вылез из-под фургона с торца. Он понял, что уже мог сбежать, тем более, выезд из двора находился метрах в десяти от него, но не хотел уходить, не сказав ни слова, вместе с тем, нарушать тишину в этот момент было крайне рискованно. Переведя дыхание и набравшись смелости, но, по-прежнему дрожа от страха, он произнес, стараясь говорить как можно увереннее, громче и тверже:

- Тебя не взяли в полет, потому что ты психопат. – Сивахин оторопел от удивления и злости, услышав это заявление. - И ты не во всем лучше меня – бегаю я куда быстрее. – С этими словами Алексей с огромной силой оттолкнулся от земли и в пять скачков достиг угла дома.

Оглянувшись на мгновение, он увидел Сивахина, с дикой яростью выбегающего из-за фургона. Не успел Плутов отвести взгляд, как тот запустил в него нож. Просвистев в воздухе, лезвие воткнулось в бетонную стену рядом с ним, в результате чего от нее откололся немелкий кусок бетона и вместе с ножом свалился на землю. Заметив, что Сивахин несся уже в пяти метрах от него, Алексей оттолкнулся от стены и бросился наутек.

Напуганный еще сильнее, он бежал на полной скорости, вздымая за собой снег, адреналин заполнял его кровеносную систему, приводимую в движение сильным, быстро пульсирующим сердцем, и пронизывал тело повсюду мелкими мурашками. Ощущение было крайне острым но, безусловно, приятным. Он бежал длинными прыжками, не сворачивая и не оглядываясь, видел десятки прохожих, встречавших его мимолетно озадаченными взглядами, слышал звук сирены скорой помощи позади и оттого дышал свободнее, понимая, что все обошлось; прыжок за прыжком мысли становились все яснее, он понял вдруг, что должен был погибнуть минуту назад и что несчастный водитель грузовика, выехавший из-за крутого поворота с выключенными фарами, не представлял даже, что был соучастником преступления; поразмыслив немного шире, он понял, что несчастный случай, произошедший с двумя планетологами, был устроен Сивахиным. При всем этом, он не думал останавливаться, кому-то мстить, звонить в милицию. С каждым десятком метров ему становилось все легче и спокойнее, при ощущении того, что жизнь его, судя по всему, была в безопасности, что ему больше не угрожали ни психопат с ножом, ни пьяные недоноски из подворотни, что он уже не на Земле и способен, наконец, освободиться от страха. Он несся вдоль центральной улицы, почти не сбавляя скорость, многочисленные прохожие с удивлением смотрели ему вслед. Алексей все больше отвлекался от мыслей о случившемся и старался просто насладиться моментом – безграничной радостью спасения от гибели, а небо, меж тем, некогда безоблачное, понемногу затягивалось тучами ему навстречу. В лицо вдруг полетели мелкие снежинки, примерно такие же, какие он видел утром в Северогорске, белыми искорками они мелькали перед глазами, налетая из темноты, и накапливались на лице. Он специально поднимал голову, широко открывал глаза и бежал быстрее, чтобы почувствовать их вес на ресницах и прохладу на коже. Пять минут спустя, он все-таки перешел на ходьбу, счастливый, как только что родившийся ребенок, даже немного счастливее. В каждом шаге, в каждом вдохе он видел бесценный дар, который был преподнесен ему случаем.

Достигнув гостиницы, он уже не бежал, а парил, даже в темноте ночи он чувствовал яркое Солнце над головой, которое разогревало его пыл, рвение и страсть. Он проскакал по длинному холлу и без всякого волнения поднялся на лифте до восьмого этажа.

Во всем коридоре не было никого, но, к его неописуемой радости, был открыт выход на крышу. Без малейших раздумий он выскочил за дверь и устремился в сторону от фасада здания. Остановившись недалеко от края, он увидел перед собой необъятный хвойный лес, широко расстелившийся на крутых холмах и отрогах древних гор. Медленно осмотрев эту волшебную долину на сто восемьдесят градусов, он лукаво улыбнулся, будто скрывая какое-то ценное знание, и поднял глаза к небу: тысячи звезд устелили его лучезарным космическим ковром, освещая при этом миллиарды планет, так же, как наше Солнце освещает Землю. Они блестели так загадочно и так заманчиво, что Алексей не мог не поделиться с ними своим счастьем, которое он наконец-то осознал в полной мере: