Оксана Заугольная - Морфы

- Хорошо, не таракан. Просто что-то незначительное. Не будем искать подходящую аналогию. Просто я буду следовать за вами, Ольга, а вы слушайте мой голос и делайте, как скажу.

Я кивнула. А что было делать — видно же, что он тут главный. Но свой дебют я представляла иначе. Уж точно не так, что меня словно марионетку протащат через весь сон. Ну да поздно возмущаться, сон уже начался.

Детские сны совершенно особенные — тут Рыба была полностью права. Как я поняла, мой сновидец никогда не был на Тайм-сквер, выезжая из своего городишки только в соседний, и «русскую красавицу» - приятно, кстати, тоже боялся совершенно необъяснимо. Боялся и всё. Может, потому что не видел ни разу. Сны такая штука — люди не могут контролировать в них ни страх, ни другие чувства, именно поэтому создавать их так непросто. А в детском сне нет еще дополнительной фальши — если сам ребенок не захочет сломать пространство, то оно будет точь-в-точь таким как в реальности. И в море он искупается в самом настоящем, пусть даже в жизни лучше затхлого пруда не видел.

Поэтому и на роль лица им понадобилась настоящая русская девочка, а что и не страшная совсем, так тут мальчишка сам справится.

Сновидец появился передо мной неожиданно. Он просто возник посреди улицы в дюжине шагах от меня и завертел кучерявой головой. Пока его отвлекали яркие краски улицы, но вот они поблекли, словно кто-то приглушил свет. Хотя что я несу — именно это и сделали, конечно. Движение на улице замерло.

Мальчишка медленно повернулся ко мне, но я успела сделать шаг первой, и оттого выглядело так, словно я уже шла. Все прочие стояли словно статуи, и по-своему это было жутко. Я же просто пыталась смотреть с презрением сквозь сновидца, но получалось это плохо. Этот смуглый малыш так испуганно хлопал огромными глазами, что пугать его не хотелось.

«Медленнее иди, каждый шаг со значением должен быть» - раздалось в голове. Словно у меня был специальный наушник. Но ничего такого не было.

Мальчик был напуган, но бежать не собирался, как и просыпаться. Зато вполне мог разреветься — его полная нижняя губа уже тряслась. Вообще-то я не слишком люблю детей, но управляться с ними умею, да и надо было видеть этого темноглазого ангелочка! Так что я наплевала на шипение в голове Кошмарыча и протянула руки к малышу, намереваясь погладить по голове, может взять на руки — как всегда делала с такими мелкими, если они рыдали над своими крошечными печалями рядом со мной. Честно, иногда проще пару минут подержать на руках чужого плаксу, чем слушать его всхлипы над разбитой коленкой!

Я тут вспомнила, что успела напугать его своим холодным видом, и поэтому как можно добрее и очаровательнее улыбнулась и немного наклонилась, продолжая тянуться к нему с утешающими объятиями. Что-то из этого оказалось перебором — ангелочек отчаянно заверещал — и исчез.

Мир тут же помутнел, но прыгать мне не пришлось — меня перенесли вместе с еще несколькими бывалыми прямо под очи Кошмарыча.

- Довела до пробуждения, неплохо, - кивнул он мне и повернулся к следующему, а меня за руку утянула Рыба.

- Вот это да! - возбужденно зашептала она мне на ухо. - Ольга, ты просто чудо! Я тоже поучаствовала в сне, а у меня как раз нехватка кошмаров для зачета у Кошмара Кошмаровича! Ты просто счастливый билет, ей-богу!

- А он не разозлился на то, что я по-своему сделала? - вот теперь я испугалась. И пусть злым этот черный тип не выглядел, но люди часто скрывали истинные чувства.

- Не, - отмахнулась Рыба. - У нас импровизацию любят. Особенно успешную. Да только не все к ней способны. В любом случае, он бы сразу отругал, если не понравилось бы. Он никого не щадит.

- А что сон короткий, это ничего? - снова спросила я. Вообще это оказалось таким местом, что чем больше знаешь, тем больше вопросов появлялось.

- Главное, сколько в нем заложено эмоций, - пожала плечами Рыба. - В этом они просто через край хлестали. Хотя я уже начала бояться, что ничего не выйдет. Но ты справилась.

Слышать это было приятно, но я снова спохватилась.

- А почему мальчик спит днем? Или как там время идет. Ведь иначе?

- Сны живут по иному времени, ты ведь не думаешь, что все эти сны снятся именно этой ночью? - снисходительно спросила Рыба.

Признаться, именно так я и думала.

К сожалению, как бы моя куратор не пыжилась, объяснить этот временной парадокс не могла. То ли не хотела, то ли — и, подозреваю, тут я попала в точку, просто сама не понимала.

- У нас зачет есть, например, по теории времени, - наконец заявила она. - Теоретики этот предмет серьезно учат, ну, а мы просто должны приснить Менделееву его таблицу. Это непросто, поэтому на пятом курсе снят, не раньше.

- Да ладно, - не поверила я. - Вот прямо каждый это делает? Менделеев уже с ума сойти должен был.

- А ты небось думала, ему один раз приснилась таблица, и он прямо проснулся и давай зарисовывать? - ехидно уточнила Рыба. - Ну понятное дело, что каждый по несколько секунд снит, а и память у всех разная, поди целиком таблицу присни. Есть и другие варианты сдачи, но те же стихи поэтам сложнее снить. Менделеев — это так, едва на зачет. Хотя есть умники, которые и тут промахивались. Один вон таблицу его дочери приснил.

- Любовь Дмитриевна, наверное, очень удивилась, - машинально ответила я. - Что так смотришь? Она жена Блока, а мне при поступлении сочинение или анализ текста сдавать. Вот и знаю.

- Вот тогда дивный скандал был, - перестала на меня изумленно таращиться Рыба. - Так что время — это вопрос к теоретикам. Мне достаточно знать, что только часть снов идет этой же ночью и у тех же, кто именно сейчас спит. Меньше знаешь, крепче спишь, - скаламбурила она.

Я с ней согласна не была, но и спорить не стала.

Как оказалось, как «лицо сна», я могу отдыхать в эту ночь, чем я и воспользовалась. Мне, правда, ничего не снилось. Наверное, устала.

Я и не заметила, как пролетела еще неделя. Теперь меня это радовало. Ведь на плохой работе время тянется медленно, а на хорошей — наоборот. Может, и получится у меня всё так, как хочется, поступлю в этот Университет, закончу его и не буду связана этой тайной, которая сейчас заставляет неметь язык и пальцы, не давая даже родителям и близким друзьям намекнуть, где и чем я занимаюсь. Конечно, они скорее всего попросту не поверят, но для журналистского расследования я подготовлюсь получше. Если я смогу назвать сны тех людей, что мне их не рассказывали — чем не доказательство? Я и сама понимала, что этого недостаточно, но мысль о собственном расследовании так грела мне душу, что я не спешила от неё отказываться всего лишь из-за недостатка доказательств. Я просто еще толком ничего не видела, а значит, нужно сначала увидеть. Может, там и факты появятся. Обо всем надо думать постепенно, ставить сначала одну цель, а потом следующую. Именно так меня учили планировать время, и это делало меня хорошей ученицей, дочерью и... наверное, не очень хорошим другом. По крайней мере я точно знала, что ни у одного человека не была в списке «позвонить хоть в три часа ночи». Нет, даже общение с друзьями прекрасно подавалось планированию. И тот факт, что наши сны тоже четко расписаны и запланированы порадовал меня неимоверно.