Остин Марс - Моя любимая роль

Быстро застелив постель, она схватила щётку и побежала к умывальнику, на ходу прочёсывая волосы пальцами — всё равно Бетти через полчаса расчешет по- своему. В зеркале отразилась мятая физиономия с кругами под глазами и отпечатавшаяся на плече фиолетовая пятерня, Стефани потёрла синяки пальцами

— больно. А ведь его ещё закрашивать.

«Может, удастся уговорить костюмеров на длинные рукава? Нужно попытаться.»

А пока она просто схватила из комнаты куртку и побежала в столовку, натягивая её на ходу. Жарко, но лучше так, чем Беттиными спонжиками по свежему синяку.

В столовой было сонно и вяло, квадратный тренер по бодибилдингу смешивал мрачному Крису очередной коктейль, всегда радостная с утра тётя Тили раздавала булочки и кофе, Стеф улыбнулась ей, принимая свою тарелку и села есть. Сэм прибежал радостный и активный, постучал по часам:

— Десять минут! Доедаем и на площадку!

«Интересно, а разговаривать не приказным тоном он умеет?»

Стеф молниеносно разделалась с завтраком, выпила стакан воды и пошла на поклон к костюмерам.

День был длинный и мутный, съёмки шли туго, как третий подход становой тяги, все устали и перенервничали, всё чаще срываясь на кого попало. Оператор в углу шепотом спорил с хореографом, требуя переделать танец, они бегали по паркету зала с рулеткой, путаясь в тригонометрии фокусных расстояний трёх камер. Осветитель сидел молча и держался за голову — что бы они не решили, ему работы только прибавится. Сэм что-то жевал, тыкая пальцами в многочисленные мониторы пульта.

Стефани скучала. Это была последняя сцена на сегодня, она должна была танцевать одна в пустом зале, всё было давно отрепетировано, все думали, что быстро с этим разделаются, но быстро не вышло. Она сначала сидела на полу, потом на стуле, потом поняла, что перестановка камер затягивается, а разогретые мышцы остывают и решила ещё раз размяться.

Никто не обращал на неё внимания, места хватало, так что Стеф натянула тёплые носки и стала методично разогреваться и тянуться, как перед занятием. Ступни, икры, бёдра, пояс, спина-живот, плечи, руки-шея, шаг туда-шаг сюда… в голове что- то заиграло, плавное, утончённое, она прикрыла глаза и стала двигаться под несуществующую музыку, это лучше, чем стоять столбом и слушать ругань оператора, нервы целее будут. Стало жарко, она сняла мешковатую кофту и бросила на стул, переведя бросок в следующее движение и опять закрыв глаза. Под ногами еле слышно скрипел паркет, внутри бился ритм сердца и музыки…

— Стефани! Подойди!

«Да черти же тебя дери, Сэм! Только успела забыть твой голос.»

Девушка попыталась скрыть раздражение и подошла к пульту. Все как-то странно на неё смотрели, большая часть разговоров стихла, режиссёр медленно откинулся на спинку кресла и потёр подбородок, окидывая задумчивым взглядом её ноги и живот, наконец пробормотал:

— Это что только что было?

— Разминка, — буркнула Стеф. — Нельзя танцевать, не размявшись, можно получить травму.

— Угум, — протянул мужчина, снял кепку, почесал под ней и опять надел, — Бет! Стилистка оторвалась от журнала и выглянула из-за чьей-то спины:

— А?

— Иди сюда. Сделай ей штаны пониже, — он указал пальцем на живот Стеф, потом на грудь, — а вот здесь повыше, ну, как сейчас модно. Иди, переодень её.

Лицо Бетти надо было снимать! Стеф попыталась запомнить это охреневшее выражение, смесь шока, брезгливости, уязвлённого самолюбия и недовольства от того, что она вынуждена подчиниться. За её спиной сцеживали хихиканье в кулак обе костюмерши, блестя глазами на ноги и талию Стеф, сейчас обтянутую белой водолазкой. Сглотнув яд, Бетти прошипела:

— Но она должна похорошеть только через три-пять серий, мы с Лили это обсуждали!

Сэм хмуро пожевал губами, в который раз обводя взглядом фигуру Стеф, буркнул ей:

— Покажи живот.

Она задрала водолазку, вопросительно посмотрела на режиссёра, тот крутанул кистью, она послушно повернулась спиной, глядя на него через плечо.

— Хм, да… я понял, — мужчина опустил взгляд, пощупал валик жира на собственном животе, вздохнул и крикнул, — Лили! Найдите мне её, разбудите, если надо!

Через полчаса Стефани танцевала в лосинах и спортивном топе, светясь от счастья — наконец-то!

«Сгиньте из моей памяти, уродливые огромные шмотки, горите в аду! Консилиум из сценаристки, Сэма и раздавленной мощью режиссёра Бет принял решение одевать меня красиво, отныне и навеки! Слава Сэмюэлю Де Гроуву, самому глазастому режиссёру в мире! Аминь!»

Хореограф улыбался и показывал ей большие пальцы, Сэм задумчиво смотрел в монитор, радостная Мари махала ей с заднего ряда кресел, сияя, наверное, ещё ярче её самой.

А в дверях стоял Крис, глядя на неё задумчивым, чуть виноватым взглядом — ну и что, что так надо по сценарию и его снимают, зато он наконец-то на неё смотрит. И видит скользящую по паркету с грацией ягуара Стеф, а не зажатую ботаничку Бренду… Музыка стихла, заставив девушку замереть в скульптурной позе на кончиках пальцев, она улыбалась, получая пульсирующее удовольствие от того, что может так замереть. Её сильное, гибкое тело сегодня было на высоте и все это видели, что до краёв наполняло девушку восторгом.

— Бренда…

Смущенный блондин двинулся к ней, заводя заученный диалог, она отвечала, благодаря бога и Лили за то, что по сценарию влюблена в него — хоть сейчас можно не прикидываться, выпустив на волю весь тот ворох чувств, который вчера вечером надёжно закрыла на замок. Пусть глаза блестят, пусть горят щеки — это только на пользу.

«Смотри на меня, Крис, смотри! Ты этого больше нигде не увидишь. Весь мир будет смотреть по телику на моё лицо и верить, что я на самом деле тебя люблю, и только ты один этого ни за что не поймёшь.»

Тишина на площадке стала звенящей, последняя реплика стихла и сейчас он её обнимет… да, они раз десять репетировали, так что это будет не в первый раз, но… перед камерами всегда раскрывается чуть больше эмоций, излучается чуть больше энергии, это — чистовик, то, что увидит мир и всё должно быть чуть более правдой.

Появилась предательская мысль запороть дубль, чтобы ещё раз станцевать и ещё раз обнять его, но она быстро её прогнала — не хватало ещё перед ним позориться! Всё должно быть идеально.

Прикосновения его рук в который раз дезориентировали её, это дружеское объятие, да, но какое же блаженство к нему прижиматься! Его жёсткие от лака волосы щекотали шею, его щека прижималась к плечу, на котором кроме тонкой полоски ткани ничего не было… а потом он чуть повернул голову, выдохнул, пуская по коже стаю мурашек и на миг коснулся губами её плеча у самой бретельки.

«Что это было? Что он творит? Этого не было в сценарии, никто не говорил о таком! И вообще, его лица не видно — камера с другой стороны! Зачем он это сделал?»