Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин

– Потому что он король?

– Нет. И да. По законам Ушедших, воля смертных ничего не решает. Я – король, потому что в моих жилах течет кровь Раканов, а не потому, что кто-то когда-то что-то завещал. Точно так же ты останешься Повелителем Скал, что бы с тобой ни было и где бы ты ни очутился. Придет время, и за нас скажет наша сила, но пока мы еще не в Золотой Анаксии. Нужно считаться и с Агарисом, и с Золотым Договором, поэтому, когда всплывет исповедь Эрнани, а она всплывет, Алва должен быть в Закате. Ты понял?

– Да. – Святой Алан, ну почему Ворон не погиб, прорываясь к эшафоту? Так было бы легче всем.

– Робер проявил то ли благородство, то ли трусость, – казалось, сюзерен читает мысли Ричарда, – но что не сделано, то не сделано, а теперь на наши головы свалился кардинал, который видел Алву в Багерлее. Я не могу запретить Левию навещать узника.

– Но как же...

– Убийство пленника плохо пахнет. – Сюзерен взял в руки закатную шкатулку, посмотрел, поставил на стол. – Если Алва умрет в Багерлее, это объявят убийством. Даже если он прыгнет с башни или подхватит лихорадку.

Дикон, у нас один выход. Суд. Суд эориев, как при Эрнани Святом. Против этого не возразит даже кардинал. Хвала Ушедшим, Ворон натворил столько, что его можно казнить четыре раза, и это будет справедливо.

Золотой тал взмыл вверх осенним листком и упал на серый песок. Берто Салина наклонился над лежащей монетой и возгласил:

– Дракон!

– В этот раз догонять тебе, – Рангони хлопнул Луиджи по плечу, – если, конечно, они рискнут сегодня.

– Не сегодня, так завтра, – утешил увязавшийся за Луиджи на берег Марио Ниччи, – а не завтра, так когда-нибудь.

– Твой друг Вальдес предложил бы пари, – капитан «Черного ворона» поплотней запахнул черный же плащ. – Не вижу, почему б нам не взять с него пример. Десять талов – на сегодня.

– Двадцать – на завтра, – Луиджи повернулся на каблуке, выдавливая в мокром песке ромашку. – Лучше я выкину двадцать монет, чем буду торчать на этих дюнах.

– Принято, – Марио разнял руки капитанов и поежился. – Кошачья погодка!

– Ты несправедлив, – укорил абордажника Джильди, – сегодня тише, чем вчера, и море спокойней. На месте «гусей» я б решился. Берто, что скажешь, затишье надолго?

– Рэй Вальдес говорит, дня на три, – откликнулся порученец Альмейды, приставленный к фельпцам в качестве знатока дриксенских кораблей и марикьярских сигналов. – Потом опять задует, ходить будет можно, стрелять – нет. До штормов далеко еще.

– Кавиоты [43]рыбачат, – Джузеппе проводил глазами сварливо вопящую птицу, – значит, крепчать не собирается. И чего думают? Погодка для высадки вполне подходящая.

– Это ты господину адмиралу цур зее скажи, – посоветовал Луиджи. – Любопытно, как его Уго обзовет? Вейзель – Везелли, а Кальдмеер?

– Кальдмеер – это что, – хмыкнул Рангони, – вот Бе-ме-кто-то-там и впрямь красиво.

– Бермессер, – поправил Берто. – Если б флотом командовал он, «гуси» б уже тут были. Вальдес теперь жалеет, что снял эту поганку с должности, но что сделано, то сделано.

– Бе-ме был талигойцем? – удивился Луиджи, вглядываясь в горизонт. Все было безнадежно серым: унылые волны, тяжелое, злое небо, дальний берег; только на востоке, где пряталась безумная гора, дрожало жемчужное пятно, готовое взорваться потоками света.

– Бермессер – «гусь», – хмыкнул Салина, – и очень породистый. Личный друг принца Фридриха. Его взамен Кальдмеера поставили, так он решил в «Императрикс» сыграть.

– Судя по всему – предположил Рангони, – Вальдес сыграл в «Каммористу».

– И еще как! – Берто был немного огорчен догадливостью гостя. – Пришлось дриксам делать вид, что адмирал Вернер немного сошел с ума, и отправлять его лечиться, хотя лучше б адмиралом Устричного моря остался он.

– Всегда хорошо, когда вражеский адмирал – дурак, – согласился Рангони, – а еще лучше – дура. Джильди не даст соврать, была у нас такая...

– Сам расскажешь. – Смеяться над «Морской пантерой» Луиджи не хотел, обрывать Джузеппе было глупо. Читать в душах приятель не обучен, откуда ему знать про Поликсену?

Джильди махнул шутникам рукой и поднялся на гребень дюны к дозорным. Якобы стихший шван только и ждал, когда кто-то высунется из укрытия. Фельпец едва поймал возомнившую себя чайкой шляпу и ухватил за локоть посиневшего наблюдателя:

– Что там?

– «Аглая», – хрипло откликнулся моряк, не отрываясь от окуляра. – Вернулась...

– Дай, – Луиджи протянул руку. – Ступай, глотни чего-нибудь, и назад!

– Слушаюсь, – счастливый дозорный опрометью бросился вниз, зашуршал осыпающийся песок. Скал возле Хексберг не было, только дюны, кривые сосны и какие-то серые кустики, словно окутанные дымом, а дальше от моря – болота.

Неприятное место, странно, что здесь вырос город, впрочем, окрестности Фельпа не краше. Они с Рангони привыкли к Веньянейре, а тот же Вальдес – к туманам Энтенизель и серой Хербсте, хотя весной в солнечный день здесь, наверное, не так уж и плохо...

Ветер свистнул прямо в ухо, напоминая о деле; Луиджи устыдился и поднял трубу. «Аглаю» и «Змея» он увидел сразу, корветы, как и следовало ожидать, болтались у входа в залив. Мористее сторожили еще три судна, но Луиджи разглядел только «Кэцхен», чей пост был в паре хорн от внутренней линии дозора. «Прощальный поцелуй» и «Удача» сторожили дальше к северу и западу, затерявшись в мглистой бесконечности. Они вернутся либо к ночи, либо заметив привередливого врага.

Неужели Кальдмеер опять развернется у своего берега и отправится восвояси? Позавчера они едва не взвыли, когда фрегаты дриксенцев, помаячив на горизонте, исчезли, словно их и не бывало. Альмейда, похоже, от пресловутого адмирала ничего другого не ждал, но остальные были вне себя, и больше всех причитали Варотти и Берто.

Бывший боцман жаждал крови и славы. Другие кричали тише, но думали так же. Луиджи исключением не был – если лиса лезет в курятник, а попадает на псарню, жалеть ее не приходится, даже если от нее останется только хвост. Это справедливо, только как забыть заострившееся личико, сбившиеся волосы, кровавую кашу вместо ног?! Поликсена была бордонским офицером, врагом, принесшим в Фельп войну и беду. Луиджи это помнил, но не принимал, не мог принять!

Чтоб хоть немного отвлечься, фельпец привычно глянул на «Акулу». Красавица покачивалась на ленивой воде, дожидаясь своего часа. Без парусов при такой погоде она станет чуть ли не невидимкой. Вряд ли дриксы среди множества проток и островков разглядят верхушку мачты...