Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин

Удо, стараясь не смотреть в сторону соседа, мерно печатал шаг. Нужно съездить с ним к Капуйль-Гизайлям. Когда придет ответ от Лионеля, герцог Эпинэ должен быть у прелестной баронессы завсегдатаем, а Айнсмеллер – с этим свыкнуться. Если б не Удо, Робер не отказался бы провести с красавицей пару ночей, но Борн отправил маленького барона к морискиллам первым.

Иноходец так и не понял, влюблен Удо или душит в чужой спальне свою тоску, но делить с другом женщину неприятно, даже если она нужна обоим не больше, чем они ей.

– Монсеньор, – сообщил еще один распорядитель, – пора!

– Хорошо.

Ветер в лицо и солнце. Этого достаточно для полного счастья, только длится такое счастье меньше минуты. Робер прикрыл глаза ладонями, привыкая к свету.

– Эпинэ, вам плохо?

– Нет!

– Вы уверены? – Его Высокопреосвященство озабоченно сжал запястье Робера. – Вам следует беречь сердце, оно вам еще пригодится.

– Спасибо. Вы покидаете Его Величество?

– Я исполнил приказ Его Святейшества, – довольно сухо пояснил кардинал, – но присутствие на балах и гуляньях в обязанности духовных пастырей не входит. Я намерен посетить Багерлее, а вам предлагаю посетить меня. После празднеств.

– Благодарю, Ваше Высокопреосвященство.

– Идите, герцог, короли не любят ждать. И мой вам совет – не принимайте все так близко к сердцу. Оно у вас одно.

У человека не только сердце одно, но и голова, и совесть, и душа, наконец. Робер, довольно невежливо отстранив верных вассалов герцога Окделла, присоединился к сюзерену. Альдо стоял на храмовой террасе, и солнце плясало на фамильном венце. Рубины, изумруды, сапфиры вспыхивали и гасли, а король смотрел вниз, на своих подданных, после начала церемонии допущенных в Ноху. Подданных было много, стражи тоже. Эпинэ заметил шляпу Никола и немного успокоился. Хорошо, что военный комендант в толпе, а цивильный – наверху. Здесь он, по крайней мере, никого не повесит.

– Что тебе сказал кардинал? – бросил через плечо Альдо.

– Что духовное лицо не может принимать участие в светских увеселениях.

– Нам кажется, он выразился иначе, – губы сюзерена скривились. – Не знаю, как выглядят святые, но Левий явно не из их числа. Леворукий! Это еще что такое?!

Гигантский ворон сорвался откуда-то сверху, с карканьем пронесся мимо террасы и исчез в слепящей синеве. Ричард Окделл вздрогнул и шагнул вбок, словно ища защиты у сюзерена.

– Это просто ворон, – сказал сюзерен и засмеялся, – он нас приветствует.

– Он поселился в аббатстве после Октавианской ночи, – равнодушно заметил Валентин Придд, – я слышал об этом.

– Вот как? – сюзерен дотронулся до короны Раканов. – Что ж, пусть живет. Голубей иногда следует пугать.

Сюзерен не видел, как ворон утянул за собой в смерть золотого орлана, он мог шутить, но Ричарду Окделлу было не до смеха.

– Символ ордена Славы – лев, а львов пугать не стоит, – нахмурилась Ее Высочество. Она тоже ничего не знала, никто не знал, только оставшиеся в Варасте адуаны и Алва. Не потому ли он вернулся, что вспомнил знамение? Не проиграть, когда победить невозможно, именно так сказал Ворон, глядя на мертвых птиц. Он не боится смерти, но сюзерен должен жить!

– Что с тобой, Окделл? – спросил Альдо, и Дик замялся и опустил глаза. – Неужели тебя так взволновала эта птица?

– Не птица, – выпалил юноша и осекся.

– Тогда что? – голос сюзерена прозвучал резко и настойчиво. – Все сомнения надо разрешить, а все ошибки исправить до того, как закончится Круг.

Это не ошибка и не сомнение, это глупость, бред, совпадение. Просто ворон вылетел так неожиданно... И потом, все уже случилось. Алва не опасен, он не может вредить из Багерлее. И Фердинанд не может. Единственная опасность – исповедь Эрнани, но тут они бессильны.

– Ричард Окделл, – повторил Альдо, – мы приказываем вам рассказать, что случилось.

– Я думал о... – будь что будет, он не омрачит сегодняшний день дурными пророчествами, – о своей лошади. По дороге в Ноху передо мной выскочила сумасшедшая... Мне удалось вздыбить коня, я порвал ему рот. Ехать на нем теперь нельзя, я думал, где взять запасного.

– Чего хотела эта женщина? – очень медленно произнес Альдо. – Мы должны знать.

Она кричала, что Ричард Окделл – убийца и лизоблюд, но такие вещи вслух не говорят, тем более при Спруте. Святой Алан, зачем только он заговорил об этой старухе?!

– Что она говорила?

– Ваше Величество, – вмешался Айнсмеллер, и у Дика немного отлегло от сердца, – сегодня великий день, зачем его...

– Где эта женщина? – перебил сюзерен, его рука теребила эфес шпаги. – Вы – цивильный комендант Олларии, вы должны знать обо всем, что происходит в городе.

– Я прикажу узнать, – пообещал комендант. – Видимо, задержавший ее офицер не счел дело важным.

– Неважных дел не бывает, – отрезал Альдо, – особенно на Изломе. Потрудитесь позвать генерала Карваля. Возможно, ему известно о том, что случилось. Герцог Окделл, где это случилось?

– На улице Мимоз, – выпалил Дикон, прежде чем понял, что правду говорить нельзя. Ни в коем случае нельзя.

– На улице Мимоз, – с расстановкой повторил Альдо, – значит, на улице Мимоз...

– Ваше Величество, – Уолтер Айнсмеллер предпринял еще одну попытку вернуть сюзерена в праздник, – явились представители городских сословий.

– Они явились вовремя, – Альдо Ракан сдвинул брови. – Зовите.

Горожане – человек сорок мужчин и четыре юные девушки, настоящие красавицы, – замерли у лестницы, явно не зная, что делать дальше.

– Мы рады вас видеть, – Альдо тепло улыбнулся пожилому негоцианту, – но ваши приветствия мы выслушаем позже. Сначала мы должны кое-что узнать. Айнсмеллер, вы послали за Карвалем?

– Он здесь.

Маленький южанин в белом мундире напоминал Лово – не поймешь, когда и кому в горло вцепится. Робер Карвалю доверял или делал вид, что доверяет, но Ричарду военный комендант не внушал ни симпатии, ни доверия.

– Генерал, – Его Величество смотрел прямо в глаза южанину, – известно ли вам, что произошло на улице Мимоз, когда по ней проезжал герцог Окделл?

– Генерал, – Альдо казался озабоченным, – известно ли вам, что произошло на улице Мимоз, когда по ней проезжал герцог Окделл?

– Известно, – у влезшего в генеральский мундир Никола было выражение собаки, на которую силком натянули кошачью шкуру, – на улице Мимоз произошло то же, что и на некоторых других улицах. Люди господина Айнсмеллера в присущей им манере пресекли крамолу.

– То есть? – Казалось, Альдо узнал что-то новое и очень неприятное. – Что вы имеете в виду?

– Сумасшедшая горожанка, прилюдно оскорбившая Ваше Величество и Повелителя Скал, была заведена во двор одного из пустующих аббатств и повешена.