Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин

Звезды и ветер, только звезды и ветер! Муцио Скварца обнимал за плечи двоих марикьяре и смеялся, но сквозь белую повязку сочилась кровь. Луиджи крикнул, но его не услышали, и капитан позабыл о друге, подхваченный заполонившим уши и душу напевом. Ноги неслись, едва касаясь горькой травы, руки лежали на чужих плечах, мчались над головой звездные кони, рвались с серебряных сворок гончие, яростно кричали ловчие птицы.

Тоненькая смеющаяся девушка летит между двух высоких моряков, и один из них – Муцио. Напротив смеется, дразня огненными шелками, Франческа. Они нашли друг друга, они встретились!

Цепь лопнула, распалась на пары, Муцио прижал к себе жену, целуя ее на глазах людей и звезд. Франческа никогда не отбрасывала вуаль, не плясала на краю обрыва, не хохотала, дразня вечность красотой летящей звезды.

Влюбленные ничего не стыдились и ничего не скрывали, хороводы продолжали носиться меж бьющих крыльями огней и упавших на седой вереск, позабывших обо всем пар.

Из слепящего тумана выступила маленькая фигурка. Поликсена! Растрепанные волосы, оленьи глаза, шалая улыбка. Нет, это не она, это вернулся фельпский кошмар!

– Не бойся, – дальний смех, звон колокольчиков, белое перо снежинкой падает в ладонь и тает, – тебе нечего бояться. Я не она, она не я... Ты меня искал. Ты меня нашел!

– Нет!

Пусть это девушка, а не оборотень, но она не Поликсена. Поликсена не была такой легкой, такой неистовой, такой доступной.

– Танцуй, – черные кудри взметнулись крыльями, – танцуй и не думай... Ты звал ее, она пришла. Почему ты ее гонишь? Ты ее больше не зовешь? Ты не зовешь ее, позови другую. Она придет... Позови другого, и он будет... Здесь будет, с тобой будет. Все придут... Зови, только зови!

Звать? Кого? Муцио со своей Франческой. Им хорошо, больше им никто не нужен. Зачем эта женщина похожа на Поликсену? Если б не это, они бы станцевали, но память рвет струны! Он не хочет, не верит, но помнит... Поликсена... Кровь на палубе, дрогнувшие в последний раз ресницы, пьяные красавицы, манерные всхлипы лютни, чужие сладкие губы, бесстыдные стоны.

«Никогда не бегите за женщиной, особенно ночью...» Ворон! Кэналлиец должен быть здесь. Если здесь Муцио, здесь и Рокэ! Шрамы на спине, шалые глаза, искусанное в кровь плечо. Ворон тут, его надо найти... Обязательно надо его найти...

«Ветер и звезды, нет слова «поздно», нет его больше, нет!» Он это слышит или кричит самому себе, этой ночи, рушащемуся в звездное небо миру?

Танцоры перебегают из одной цепочки в другую, гибкие красавицы вскидывают руки в манящем танце, весенними ручейками звенят колокольчики. Откуда здесь женщины? Здесь только капитаны, капитаны Хексберг.

Из-за похожей на просыпающуюся птицу скалы вылетели девять плясунов, которых вел Алва. Кэналлиец вновь обманул и людей, и смерть, и судьбу. Он вернулся, скользит над бездной, обнимая непонятные, растрепанные создания, а все разговоры о том, что герцог в плену, – только разговоры. Нужно написать фок Варзов, маршал должен знать, что все в порядке.

– Танцуй, капитан. Это ночь танца, это ночь ветра, это ночь звезд.

Теперь их с Алвой разделял лишь пригнувший гриву костер, Ворон махнул рукой, расхохотался, как летом на площади. С неба белым жемчугом посыпались звезды, Луиджи, сам не соображая, что делает, вывернулся из ухвативших его, пахнущих вереском рук, пошел, побежал навстречу другу, тот смеялся, поднявшийся ветер трепал черные волосы.

– Ты меня ищешь? – Рокэ Алва стоял у самого обрыва, внизу бесились волны, над головой алыми ройями мерцало созвездие Врагов, но оно же под горизонтом! В Зимний Излом Враги не видны: когда они на небе – день. Враги стояли в зените, когда картечь выметала палубы дриксов, звезды все видели, все...

Девять крылатых созданий скользят по заливу и смеются. Им радостно, очень радостно, но они помнят, с кем танцуют. И зачем. Это их залив, их люди, их корабли, а чужаков нужно прогнать... Или оставить здесь, на дне, среди синих водорослей и веселых рыб с колючими плавниками, которым не стать крыльями. Да, пусть остаются, пусть с ними играют волны, им тоже хочется танцевать.

Пришельцы пытаются держать линию, они двигаются медленно, тяжело, скучно. Они ничего не знают, не понимают, не чувствуют. Туман для них лишь туман, а ветер только ветер. Как глупо...

Сплетаются в хороводе тонкие руки, изящные ножки едва касаются ледяной пены. Волны вскипают, тянутся к плясуньям, а те с хохотом несутся меж кораблей с лебедиными флагами, то отпуская друг друга, то вновь смыкая хохочущую цепь. Пары и тройки сталкиваются, кружатся, меняются друг с другом, взмахивают крыльями – то белыми, то серебряными, то льдисто-зелеными, как голодная вода.

Море кипит, как в котле. Волны клокочут, прижимают острые уши, готовясь к прыжку, бросаются за ускользающей любовью, швыряют огромные корабли, как скорлупки. Море танцует с ветром, ветер играет с морем, а дриксенская эскадра умирает. Для нее песня ветра станет последней...

Смерть и победа, горе неведомо, звезды, и ветер, и снег. Ветер и звезды, нет слова «поздно», будешь ты счастлив вовек. Ветер и звезды, камни и розы, песня твоя и моя, звезды и ветер, помни о лете и не забудь про меня.

Флагман дриксенцев убирает паруса, матросы на вантах рвутся, как сумасшедшие, и не успевают. Стройные ножки трогают палубу, ветер поет, море смеется, лопаются снасти, вьются лохмотья парусов, белогривые волны лижут борта, зовут к себе, к веселым рыбам, к зеленым сонным камням.

Еще один круг, покалеченный корабль выпадает из строя, его несет на чужие пушки, а девять хохочущих смертей мчатся дальше играть в пятнашки, шутить, звенеть своими колокольчиками.

...Так вот как это было. Сражение. И танец. Они дрались среди танца, а кэцхен танцевали среди смерти.

– Ты искал меня? – снова улыбка, безумная, зовущая. – Ты меня нашел, так чего же ты ждешь?

Пьян? Или просто смеется? Ворона не поймешь, как не поймешь ветер, но этот сумасшедший прав. Он всю ночь искал кэналлийца, всю ночь... Пляска в Хексберг, пляска в Фельпе, они связаны. Но разве может связать ветер?