Вера Камша - Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.2

– Монсеньор может быть спокоен. – Никола задали вопрос, и он ответил с обычной дотошностью. – Шестеро солдат знают Эжена, но не баронессу, остальные увидят госпожу Сакаци впервые.

Баронесса Сакаци… Мэллица, Мэллит, Эжен… Матильда разгадала обман за десять минут, а сколько потребуется мужчинам? Но девочку южане никогда не обидят! Они будут защищать ее до последнего…

– Баронесса хотела вам написать, – оказывается, Карваль доложил еще не все, – но я ее убедил, что это неразумно.

– Что она сказала? – Глупые вопросы, ненужные ответы, невозможность ничего исправить ни в своей жизни, ни в ее. Хочет ли он встречи? Пожалуй, что и нет…

– Она ничего не сказала, – Никола вовсю занимался уздечкой, – она заплакала.

– Теперь я понял, почему вы отвели на дорогу четыре дня, – невпопад ответил Робер, – три дня – это для солдат.

– Монсеньор совершенно прав, – чопорно произнес коротышка. – Девушка не производит впечатления бывалой путешественницы, и мы не можем предоставить ей карету или хотя бы дамское седло.

– Увы, – пробормотал Эпинэ, уже не зная, что и кого проклинать. – Ее ищут?

– Они выехали ночью с подписанной мной подорожной, а тревогу подняли около полудня, – успокоил Карваль. – В любом случае баронессу станут искать на алатском тракте и одну.

– Несомненно, – в который раз согласился со своим генералом Эпинэ. И зачем такому маршал или король, он все сделает сам.

– Баронесса Сакаци, – утешил южанин, – была бы счастлива проститься с монсеньором.

Именно что проститься. Прощание – единственное счастье, пришедшееся на их долю… Только девочка с золотыми глазами не заслужила того, что обрушила на нее судьба. Мэллит ни в чем не виновата, так за что ей все эти смерти, предательства, оскорбления?!

– Монсеньор, – маленький генерал внимательно смотрел на своего маршала, – что-то не так? Нужно что-нибудь исправить?

– Разумеется, – усмехнулся Иноходец. – Соизвольте остановить шар судеб. Причем немедленно.

Здоровенные и поразительно нелепые стражники раздвинули алебарды, и Марсель с приличествующим послу достоинством вступил в кабинет Альдо Ракана. Что было в этой комнате раньше, не отягчавший себя придворным служеньем Валме забыл, но золоченые летучие ублюдки на потолке явно были новшеством. При Олларах такого во дворцах не держали.

– Посол его величества герцога Фомы к его величеству! – возвестил предшествующий Марселю упитанный офицер с неизменным уродцем на пузогруди.

Восседавший под собственным конным портретом красавец в лиловом, шитом золотом мундире и золотой же перевязи неспешно повернул голову и изрек:

– Посол брата нашего Фомы в нашем доме – желанный гость. Мы рады вас видеть, граф.

– Ваше величество! – вдохновенно поклонился Марсель. – Я безмерно горд оказанной мне честью! Я столько слышал о невероятной победе вашего величества и наконец вижу ее живое воплощение рядом с воплощением геральдическим.

– Садитесь, граф, – милостиво разрешило воплощение и царственно откинулось на спинку могучего, впору папеньке, кресла.

– Благодарю, ваше величество, – воспользовался разрешением новоявленный посол, с должным почтением озирая Ракана от лиловых сапог до светло-русой макушки. Король был хорош необычайно. Три четверти знакомых Марселю дам пали бы жертвой голубых очей и мужественной челюсти. Оставалось надеяться, что Франческа, Елена и даже Марианна с Дженнифер принадлежали к меньшинству. Валме никогда не был жадным, но с Раканом по доброй воле не поделился бы даже птице-рыбо-дурой.

– Гимнет-капитан Лаптон, – голос у Альдо Первого соответствовал его положению. Временному, – оставьте нас. Граф Ченизу – друг и пришел с миром.

Марсель скромно промолчал, с нескрываемым восхищением наблюдая, как толстый Лаптон провозгласил «Повиновение государю!» и убрался за расписанные золотыми чудищами ширмы. До подобного роскошества ее высочество Юлия не додумалась по причине недостатка воображения, а ее высочество Елена – по причине избытка вкуса.

– Вы чем-то озабочены? – участливо спросил Ракан, слегка склонив породистую голову. На царственной груди кроме чудовищной перевязи возлежало пять цепей с разными камнями. Король благосклонно улыбался, он казался в точности таким, как обещал Габайру, но что-то было неправильным.

– Ваше величество, – сделал первый заход Марсель, – я невольно вспомнил их высочеств. Новый талигойский двор потряс бы принцесс много сильнее старого.

– Ах да, – улыбнулся король. – Мы упустили из вида, что год назад вы были подданным Олларов.

– Не год, – возмутился граф Ченизу, – но целую вечность! Я выехал, как мне казалось, ненадолго из Олларии и вернулся в Ракану. Это поразительно! Несколько месяцев перечеркнули четыреста лет!

– Вы ошибаетесь, – самодовольства Альдо хватило бы на дюжину племенных петухов, – четыреста лет назад Талигойя умирала, но мы не желаем возвращать осень, мы вернем весну!

– Весна – это прекрасно! – многозначительно изрек Марсель, продолжая гадать, что же его беспокоит. Все вроде бы шло, как и предполагалось, вплоть до разговоров о весне, осени и прошлом новоявленного посла.

– Ее высочество Юлия родилась весной. – Король обнажил превосходные зубы. – Я не ошибаюсь?

– В месяц Весенних Волн. – Марсель встал, поклонился и снова сел. – У вашего величества превосходная память.

– Мы видели портрет принцессы Юлии, – обрадовал Ракан. – Она – живое воплощение весны, ее невозможно забыть.

Если кого и легко забыть, так это урготскую «пампушку», но талигойское величество женится на деньгах и древнем мече. Любопытно, почему он начал с Юлии? Узнал, что дура, или решил ввернуть про воплощение? Дидерих сусальный!

– Ваше величество пишет стихи? – дипломатично восхитился граф Ченизу. – Принцесса Юлия их обожает, а вот принцесса Елена предпочитает музыку и мистерии. Она, используя метафору вашего величества, принцесса Осени, а осенние дожди располагают к занятиям искусством.

– Мы и в самом деле пишем стихи, – ничтоже сумняшеся объявил Ракан, – и, говорят, недурные. Мы будем рады вступить в поэтический разговор с ее высочеством Юлией.

Есть! Время нанести коварный удар подоспело, и Валме-Ченизу не преминул им воспользоваться. Юлия была слишком глупа, чтобы втягивать ее в интриги. Конечно, папенька, адуаны да и сам Фома приглядывают за дорогами, но вдруг Ракан отправит к «невесте» дриксенца или, того хуже, клирика? Нет уж, пусть сватается к Елене, она девушка разумная. Валме взволнованно колыхнул на совесть пристегнутым пузом:

– Ее высочеству Юлии в последнее время не хватает стихов герцога Алва. Она не расстается с последними посвященными ей ронделями и считает их достойными самого Веннена. У меня нет сомнений, что строфы вашего величества вычеркнут из памяти ее высочества вирши Ворона.