Вера Камша - Довод Королей

Когда Сандер с предводителем дарнийских наемников господином Игельбергом, в этом походе, к обоюдному удовольствию, вновь оказавшимся под началом герцога Эстре, вошли к королю, тот был хмур, как осенняя туча, но спокоен. Зато Реви и Аганн явно не находили себе места. Гастон Койла казался встревоженным, Стэнье-Рогге улыбался, но близко посаженные глазки бегали из стороны в сторону, как мышата. Отец Одуэна хранил бесстрастие, но Александр слишком хорошо его знал, чтобы понять: граф Гартаж готов к серьезной схватке. Затесавшийся среди военачальников толстый епископ Клавдий самим своим присутствием напоминал, что Евгений тяжело болен и не отпускает от себя своего преемника. Жаль, Жорж Мальвани с его воинскими талантами куда как пригодился бы, а вот братца Жоффруа лучше было бы оставить в Арции. Герцог Ларэн опять был пьян, и Сандеру стало противно и стыдно.

Молчание затягивалось. Наконец Филипп хмуро сообщил, что Жозеф выступил с большой армией из Авиры и быстро движется к реке Ньер.

– Если поторопиться, мы успеем соединиться с Мальвани раньше, чем Паук доберется до своих, – тихо сказал Эжен Гартаж.

Граф был прав, но он и ошибался. Без сомнения, объединенная армия Оргонды и Арции разбила бы разделенное на две части ифранское войско, тем паче Жозефу и его генералам с Анри было не тягаться. Беда была в другом. Филипп не хотел отдавать победу ни в руки Марка, ни тем более в руки отцовского друга. Король прекрасно понимал, что, соединись он с армией Мальвани, все скажут, что это он был при оргондцах и маршале, а не они при нем, а любое сопоставление с Шарлем и его сподвижниками было для Филиппа как нож острый.

Эжен по праву считался прекрасным воином и неплохим полководцем, но царедворец и политик из него был никудышный. Граф почитал главным разбить врага, слава победителя его волновала в последнюю очередь. Александр был с ним полностью согласен, но он слишком хорошо знал брата и понимал, что худшего начала нельзя было и придумать.

– Я не собираюсь плясать под дудку Марка, – хмуро сообщил Филипп, – мы не для того пришли к Кер-Септиму, чтобы пятиться к Табиту, потому что так захотелось моему шурину. Да и негодяя Саброна нельзя оставлять безнаказанным.

– Ваше Величество, – голос Стэнье-Рогге источал мед, – предатель заслуживает самой страшной кары. Нужно взять Кер-Септим и следовать первоначальному плану.

– Прекрасно сказано, Рогге, – хмыкнул Койла, – не возьмешься ли ты сам за это дело? А я на тебя посмотрю.

– Рогге – трус, – объявил Жоффруа и захохотал.

– Замолчите, герцог, – рявкнул король. Хвала святому Эрасти, здравый смысл у брата все-таки был. – Город с налета не взять, а на осаду у нас нет времени. Сейчас нет. Но я не я буду, если не доберусь до этого мерзавца. Теперь о Пауке. Я смогу одержать победу, причем великую победу, и без помощи Марка. Мальвани, надеюсь, не позволит уйти с Табита западной ифранской армии, а я перехвачу восточную вместе с его немытым величеством. Мы разобьем Жозефа, позволим Марку добить его генералов, а потом я вернусь и отверну голову Саброну. Для нас главное – внезапность. Пусть Паук думает, что мы сидим под Кер-Септимом, а Марк – что мы идем на соединение с Мальвани. Эстре!

– Да, Ваше Величество.

– Останешься здесь с теми, кого собрал во Фло и Мальвани, и дарнийцами. Покончим с крысами, займемся мышами.

Александр мог бы возразить, что не стоит дробить силы, Саброн никуда не денется, а о том, что они ушли от Кер-Септима, Паук так и так узнает, но промолчал. Филипп закусил удила, в таком состоянии спорить с ним бесполезно. Оставалось надеяться, что с восточной армией Ифраны брат все же справится, да и Саброн нуждался в присмотре. В городе было достаточно воинов, которые могли ударить в тыл арцийской армии. Возможно, Филипп и прав, по крайней мере, Александр постарался себя в этом убедить.

Нэо Рамиэрль

Чертоги Эльрагилла были воистину величественными и прекрасными. Золотистый замок на покрытом чайными розами холме казался изваянным из солнечного света. Стены с узкими, высокими зубцами и башни, изящные и соразмерные, отнюдь не производили впечатления грозных укреплений, каковыми, без сомнения, являлись. Мост был спущен, ворота открыты, их ждали. Только приобретенная с годами невозмутимость позволила Роману сохранить бесстрастное выражение, когда он увидел исходящее изо рва сияние, словно вместо воды тот был заполнен слепящим полуденным светом. Разведчик почувствовал на себе взгляд Аддара, Солнечный принц, без сомнения, хотел знать, какое впечатление произвел на пришельцев его родной дом. Рамиэрль выразил приличествующее случаю восхищение, но так, что со стороны казалось: гость вежлив и хорошо воспитан, но никоим образом не потрясен.

За ажурными воротами, столбы которых венчали сверкающие шары, лежал широкий двор. Журчали фонтаны, тянулись к солнцу алые и желтые венчики цветов, шелестела пышная зелень. Внутренность замка поражала богатством и изысканностью, но Роман отчего-то вспомнил, как вечность назад оказался в горном приюте, и сердце сжалось от тоски по давно ушедшим. Тогда он сразу почувствовал себя среди своих, хотя до этого почитал гоблинов врагами. Здесь были родичи, но на душе было тревожно.

К реальности его вернул какой-то странный звук, похожий одновременно на писк, стон и рычание, Роман вгляделся и понял, что отнюдь не все в обители Эльрагилла пронизано гордой, светоносной красотой. У основания широкой мраморной лестницы, ведшей на украшенную статуями террасу, темнело что-то совершенно неуместное в столь дивном месте. Глаза смертных наверняка видели лишь угольно-черный провал, но эльф-разведчик почувствовал сильнейшие сторожевые заклятия, перекрывавшие выход кому-то или чему-то, таящемуся во тьме.

По взгляду, брошенному на него Аддаром, Рамиэрль понял, что Солнечный ждет вопроса. И правильно ждет, разведчику и впрямь было любопытно, и он с удовольствием дал хозяину повод рассказать о местных чудесах.

– Здесь заключено порожденье Бездны, захваченное и укрощенное утром нашего мира. Присутствие Тьмы тревожит и не дает забывать о таящейся в Бездне угрозе. Силы зла отброшены, но не побеждены, и вой этого создания напоминает ныне живущим о великих битвах былого и о том, что между тысячами жизней и нашествием Тьмы находятся лишь мечи Света.

– Можно взглянуть на пленника?

– Это лучше всего сделать с Террасы Мечей, но ты вряд ли что-то увидишь. Тварь не любит подниматься близко к поверхности, так как солнечный огонь губителен для темного пламени глубин.

Рамиэрль не заставил себя упрашивать. С высоты террасы, по углам которой в разных позах лежали неизбежные львы, а ограда представляла собой золотистые мечи, соединенные причудливыми цепями, и впрямь можно было заглянуть в темный провал. Воздух над ним дрожал и переливался от барьерных заклятий, но в размытой черноте Нэо разглядел сгусток еще большей тьмы, окруженный едва заметным красноватым ореолом.