Дженис Харди - Преобразователь

— Отдай этим засранцам-басэери все, что есть у меня.

Я обхватила ее ладонь, другая рука показалась в бреши. Она потянулась, открыв полоску кожи между рукавом и перчаткой. Айлин схватила руку и удерживала для меня. Я коснулась кожи и толкнула.

Мужчина закричал, угол руки изменился, словно он упал.

— Неси остальных, — прошипела я, ноги покалывало. У нее были переломы.

С рук Данэлло ученика протянула мне дрожащую ладонь, и я обхватила ее и быстро втолкнула, пока стражи не убрали того человека.

БАМ!

Дыра стала шире. Несколько кроватей отлетели на пол. Дерево скрежетало о камень, баррикада сдвинулась на фут. Страж пробирался в дыру, толкаясь и брыкаясь, остальные подталкивали его вперед.

Я повернулась.

— Нужно больше… — я замолчала. За мной ученики образовали цепь, взявшись за руки на кроватях, ряды соединяли те, кто почти исцелился, закрывая бреши между теми, кто не мог сидеть.

Тали взяла за руку крайнего и протянула ко мне пальцы с решительным видом.

— Как у близнецов, Ниа, мы сильнее, когда связаны. Мы тянем, ты толкаешь.

Будет непросто. Каждый Целитель мог излечить предыдущего, но чем дальше будет идти боль, тем хуже она будет. Тали не сможет остановить эту боль, как и я. Во мне будет вся их боль. Но я могла избавиться от нее без пинвиума, в отличие от них.

Я взяла Тали за руку и увидела перед глазами лицо мамы. Я вдруг поняла, как она чувствовала себя в последний день перед солдатами. Она умерла, чтобы защитить нас. Я не хотела подводить ее или Гевег.

— Данэлло, хватай его и убери рукав, — сказала я. Я зажигала пинвиум, может, смогу сделать так с человеком, передать в них боль всей комнаты. Кожа задела кожу, и моя рука, держащая ладонь Тали, потеплела. Покалывало, словно я спала на руке неделями.

Мы делали ужасные вещи от отчаяния. То, о чем не подумали бы, если бы герцог не напал на нас, не загнал так, что пришлось восстать. Данэлло не попросил бы меня разделить боль в его семье. Ланэль не ранила бы друзей, чтобы остаться на работе. Я бы не ранила незнакомцев, спасая друзей. Никто не был прав, но если зашить достаточно ошибок, одеяло может даже согреть.

Я устала дрожать под одеялами герцога.

Я тянула, и все тянули друг из друга, исцеляя по очереди, вытаскивая боль, как ведро из реки. Она лилась в меня, кипя и обжигая. Я была передатчиком, как с рыбаком, сестрами, родителями и семьями, приходившими за помощью к Зертанику.

Ослепляющая боль пронзала нас. Два десятка голосов слились в один крик. Он еще долго звенел в моих ушах, хотя боль оставила меня. Когда Данэлло поднял меня и убрал с лица мокрые волосы, я поняла, что слышу стоны стражей за дверью.

— Ниа? — он звучал тревожно. — Ты меня слышишь?

— Данэлло? — язык не слушался. Руки казались тяжелее, и я не знала, где мои ноги. — Стражи?

— Без сознания, а то и хуже. Боль словно пронзила их. Словно вспыхнула в стороны от человека, которого ты держала.

Я села и попыталась пошевелить конечностями. Острое покалывание показало, где ноги, хотя я не знала, нужны ли они мне были сейчас.

— Как… остальные?

— В порядке. Почти как ты с этой стороны цепи, но те, что на другой стороне, лучше. Им не пришлось исцелять так много.

Я смогла повернуться. Тали была бледной, мокрой от пота, но сидела с утомленной улыбкой на лице.

— Получилось, — пробормотала она. Остальные улыбались мне, друг другу. Они были живы и двигались.

— Нам нужно выбираться отсюда, — я попыталась встать. Данэлло помог мне, а Айлин поддержала Тали. — Придут еще стражи.

Ученики вставали, помогая друг другу. Восхищенный шепот и улыбки разносились среди них, как до этого боль.

— Что мы сделали?

— Разве глава исцелений говорил, что мы можем так соединяться?

— Интересно, что еще мы умеем.

— Интересно, что еще она умеет, — шепот притих, все смотрели на меня. Мою кожу покалывало, словно по мне бегали паучки.

Я встряхнула руки. Остатки боли пропали, и я ощущала себя так, как было утром после случая на пароме, но это пройдет само.

Я повернулась к ученикам, доказательству, что Светоч врет. Только они могли остановить мятеж и спасти Гевег.

— Идемте. Пора.

ДВАДЦАТЬ ОДИН:

Все побежали вперед и оттолкнули в стороны кровати, пробиваясь, словно из пещер с пинвиумом. Дерево стучало и царапало пол, падало грудой туда, где раньше скулили от боли ученики. Данэлло нашел меч у двери, рядом с мечом была бледная неподвижная рука. Меч был не таким тонким, как его рапира, но он выглядел так, словно и им умел управляться.

Я отвела взгляд от руки и посмотрела на Тали.

— Иди первой с Данэлло, — сказала я. — Показывай ему путь. Я за вами.

Она кивнула.

— Только не отставай.

Ученики шли за ними. Некоторые пригибались и хватали мечи, валяющиеся в коридоре. Я обошла стража, в которого вливала боль. Хотя некоторые из них стонали и дрожали, он не двигался. Часть меня хотела проверить, жив ли он, но я боялась знать ответ.

Десятки стражей были в коридоре, Светоч отправил их сюда за нами. Я не хотела смотреть и на них, но я должна была знать, был ли Старейшина Виннот среди тех, кто потерял сознание или у…

Нет. Они все без сознания. Виннот стонал у лестницы. Я улыбнулась. Пусть занесет это в свой блокнот. Я подавила желание пнуть его, проходя мимо, и пошла за остальными.

Я следовала на учениками, Данэлло и Тали. Я осматривала коридоры, перекрестки, комнаты, что мы миновали. Стражей не было видно, но это не надолго.

Мы повернули на второй этаж, нервный шепот пробежал среди учеников.

— Стражи!

— Что нам делать?

— Тише, тебя услышат.

— Стоять, — сказал страж, хотя я не видела его, или как много их было за группой учеников. — Что вы здесь делаете?

— Уходим, — сказал Данэлло. Я представила, как он решительно выпятил подбородок, вскинув голову, как и меч.

— Кто вы? — другой голос был младше, чем у первого стража.

— Мертвые ученики, — сказала Тали. — Вот только не мертвые и уходим отсюда.

Ответа не было. Я привстала на носочки, но роста увидеть поверх голов не хватало.

— Вы не можете быть учениками… — в словах звучала нерешительность. Стражей было несколько. Я посмотрела на примыкающий коридор, надеясь, что смогу на что-нибудь встать и лучше увидеть, и обнаружила…

— Ланэль, — я выдохнула, оказавшись с ней, вышедшей из-за угла, лицом к лицу.

Ланэль с огромными глазами попятилась, не хромая. Ее все-таки исцелили!

— Местов, это я, Дима, — сказал ученик. — Пропусти нас. Прошу.

— Дима? Святые, они сказали, что ты умер!

Теперь стражи кричали, а не бормотали. Было ясно, что они понятия не имели о происходящем наверху.

— Прочь от меня! — сказала Ланэль, но не перекрикнула стражей, зато ее услышал Кионэ. Он обернулся.