Вера Камша - Лик Победы

Как же он устал от войн и свар, а ему нужно только одно – покой! Пусть его оставят в покое со своими коронами, неоспоримыми правами, священной местью и прочим мусором, от которого толку не больше, чем от сдохших придорожников.

Конский топот раздался в тот самый миг, когда Робер выбрался на тракт. Робер торопливо спешился и приник ухом к земле, вслушиваясь в приближающийся стук. Кто-то изо всех сил гнал коня. Эпинэ боялся и ожидал услышать знакомый неровный цокот, но лошадей было много. Не меньше десятка. Погоня! И скорей всего – за ним.

Робер вскочил в седло, заставляя Дракко пятиться по своим следам, пока они не укрылись в ломкой трескучей чаще. В темноте отряд промчится мимо, должен промчаться, но как же они быстро! Пусть он потерял часа полтора на объезд, но все равно его хватились сразу же. Выходит, Ойген не собирался отпускать пленника? Ничего, пусть скачут к границе, а он повернет на Сэ. Следов на убитой земле не видно, а Арлетта его не выдаст.

Дракко вздрогнул и передернул ушами, он не любил стоять, когда другие бегут. Робер погладил полумориска по голове, вслушиваясь в наполненную топотом тьму. Происходило что-то странное. Конь того, кто скакал первым, явно выбивался из сил. Так, если впереди пустая дорога, не преследуют. Так бегут, несутся изо всех сил, спасая свою шкуру.

Эпинэ зачем-то глянул на уходящую к горизонту луну. Выходит, гонятся не за ним? Тогда за кем? Кто что позабыл на дороге к опальному замку? Грабить здесь некого и некому, это не Алати и не Торка с их вольными баронами, нет– нет да и пополнявшими отощавшие кошельки за счет проезжих купчишек.

Выстрелы в стылой ночи показались чудовищно громкими, конский бег оборвался, словно лошадь налетела на невидимую преграду, раздался отчаянный крик, перешедший во всхлипывания, утонувшие в грубых голосах и лошадином топоте. Преследователей было не меньше десятка, и они ничего не опасались.

Робер сам не понял, как оказался на обочине с пистолетом в руке, просто так вышло. На дороге билась оседланная лошадь, рядом двое мужчин трясли третьего, его голова нелепо моталась, словно у тряпичной куклы из балагана. Чуть дальше толпились всадники с закутанными лицами, двое держали в поводу чужих коней. Иноходец приметил коренастого человека в шляпе с обвисшими краями и поднял пистолеты. Ему б сейчас таланты Ворона!

– Отпустите его. Иначе стреляю.

Два крика сошлись в один.

– Монсеньор! – голос коренастого показался знакомым. – Закатные твари, монсеньор!

– Я не хотел! – взвизгнул пленник. – Я… Меня заставили!

Никола?! Во имя Астрапа, что они тут затеяли?! Подбитый конь забился сильнее, Робер закусил губы и разрядил пистолет в хрипящую голову. Жеребец перекатился на бок, дрыгнул всеми ногами и ткнулся мордой в землю. Как козел у Барсовых врат… Эпинэ медленно сунул разряженный пистолет за пояс, стараясь унять дрожь в руках.

– Монсеньор, – предводитель снял шляпу, это таки был Никола. – Вы целы, слава Создателю…

– Леворукий и все кошки его! – Эпинэ обвел глазами разбойников, один за другим снимавших свои тряпки и превращавшихся в солдат гарнизона. – Что здесь происходит?

– Кузена вашего спросите, – Никола сплюнул в сторону притихшего пленника.

Кузена? Этот заяц его кузен? Его же не было, хотя Амалия что-то говорила про Жюстена… А, он должен был вернуться к обеду. Выходит, вернулся…

– Робер, – замяукал родственничек, – я… Я не хотел…

Чего не хотел? Лэйе Астрапэ, как же люди мешают друг другу жить!

– Монсеньор, – Никола перезарядил пистолет и сунул за пояс, – пусть господин Жюстен расскажет, что он тут забыл.

– Пусть расскажет, – повторил Иноходец, чувствуя себя внутри таким же пустым, как высохший придорожник.

Двое солдат восприняли слова Робера как руководство к действию и хорошенько встряхнули свою жертву. Надо приказать, чтоб отпустили… Проклятье, он уже ничего не соображает.

– Отпустите его!

– И то, – откликнулся один из солдат, кажется, именно он вчера срубил у чучела «голову», – куда ему деваться.

Руки разжались, Жюстен, шатаясь, сделал несколько шагов, из носа у него шла кровь.

– Сядь и запрокинь голову. Вода у кого-нибудь есть?

– Обойдется!

Правду говорят, все повторяется. И при этом выворачивается наизнанку. У горы Бакра Робер Эпинэ выглядел не лучше кузена. Ворон вытащил его, он вытаскивает Жюстена, только Алве никто не перечит.

– Сходите к речонке, – раздельно произнес Робер. – Принесите воды.

Солдат спешился, сунул поводья товарищу, исчез в зарослях. Жюстен судорожно всхлипнул и схватился за горло. Сейчас стошнит. Щенок… На кой он сдался Никола?

– Монсеньор, – капитан Карваль был невозмутим, как бакран, – лучше я расскажу. От крысенка толку, что от рыбы песен.

– Говорите! – наверняка какая-нибудь гадость. Разве может в наше время случиться что-нибудь хорошее?

– Монсеньор, мы узнали, что на вас будет засада.

Никола говорил коротко и четко. Он был офицером и не имел обыкновения ходить вокруг да около, подстилая соломку себе и начальству. Хотя при чем тут соломка, Колиньяры для него «навозники», сиречь мерзавцы. Честный капитан еще не понял, что дерьмо найдется в любой конюшне, старой ли, новой ли. Хотя в старой, пожалуй, дерьма побольше.

– Драгун привел он, – Никола явно брезговал называть имя Жюстена Марана, – за ними и ездил. Только барон этот рыбоглазый сказал, что вас могут помиловать, вот Амалия и решила устроить вам побег и послать засаду. Роща-то, вон она, мимо не проедешь. Мы, как узнали, чуть не рехнулись… Думали, конец вам…

– Я поехал в объезд, – бросил Робер, – мне не нравилось это место.

Его спасли пегая кляча и страх. Если б он не струсил, лежал бы на дороге, и не все ли равно, спустили бы Райнштайнер и Никола с кого-нибудь шкуру или нет. Иноходец устало вздохнул и обернулся к кузену:

– Это правда?

Тот только голову опустил. Значит, правда. Ну и что прикажете с ним делать?

– Что с засадой?

– В Закате, – зло бросил капитан. – Этот в сторонке был, чуть не удрал, да Создатель не попустил.

Создатель? Или Леворукий? А скорей всего, дурной случай, что играет нашими судьбами и никак не наиграется.

– Монсеньор, возвращаться пора. Светает уже. Пока доедем.

Возвращаться? Куда? В объятия к драгунам? Ойген ему зла не желает, но раз он вырвался, то будет решать за себя сам…

– В Эпинэ все в порядке, – капитан понял его молчание или решил, что понял, – черно-белые хорошо уснули – не проснутся!

– Что?!

– А то, – вмешался какой-то сержант, – что порезали мы эту сволочь. Давно пора было! Хватит, погуляли!

– Всех? – Робер не узнал своего голоса.

– Надеюсь, – Никола поправил плащ. – Мы, как узнали, за вами кинулись, ну да в Эпинэ, слава Создателю, солдат не два десятка. И у слуг руки тем концом вставлены.