Дмитрий Казаков - Ледяной клинок

– Все то ты знаешь, – с уважением проворчала Саттия. – А кто этот алфавит открыл?

– В сто третьем году от Переселения маг Акрисий узнал начертание двадцати четырех знаков, способных направлять силу этого мира.

– Хватит вопросов, – буркнул Олен, – а то мы тут до ночи простоим, про каждую статую слушая.

И они пошли дальше мимо скульптур, изъеденных временем, покрытых слоем птичьего помета. Взгляд Олена притянул могучий воин, поставивший ногу на голову поверженного гнома, потом женщина, опустившая руки на головы двум мальчикам-близнецам.

– Императрица Крения и ее дети, Овсол и Терит, – сказал Бенеш, – правили во время Четвертой Войны, когда эльфы, орки, гномы и гоблины пытались истребить людей Алиона.

Замыкали череду статуй два стоящих друг против друга служителя в высоких шапках триусов. Правый – с аистом Анхила, Владыки Неба на груди, а левый – с совой Адерга, повелителя ночи и смерти. Но по поводу этих изображений промолчал даже всезнающий ученик мага.

Едва ступили на берег, как спереди, с улицы, донесся стук копыт. Успели отойти на обочину, как к мосту вылетели всадники в черных плащах и круглых шлемах, увенчанных крылышками. Сердце Олена заледенело, он судорожно нашарил рукоять меча, готовясь выдернуть его из ножен. Но Чернокрылые промчались мимо, не удостоив девушку и двух парней даже взгляда.

– Фу-у… да, – сказал Бенеш, – я даже не успел испугаться…

– Боюсь представить, что бы случилось, если бы успел, – хмыкнула Саттия, – пришлось бы деньги на новые штаны тратить. А вообще, пора дорогу спрашивать. Или ты еще что-нибудь вспомнил?

Бенеш обидчиво засопел, но ничего не ответил. И они пошли дальше.

По сравнению с торговым кварталом правый берег выглядел пустынным. Дома тут были больше и куда богаче, на окнах виднелись кованые решетки, частенько встречались сады за высокими заборами. Место ссохшейся глины с грязными лужами заняла мостовая из камней. Лавки не попадались вовсе, а люди – редко, и все такие, что просто так не подойдешь – богатые купцы или надменные таристеры в расшитых бархатом колетах и шапочках с перьями.

Прошли два перекрестка, прежде чем наткнулись на тощего мастерового в кожаном переднике и с мешком за плечами.

– День добрый, – поприветствовала его Саттия. – Не скажешь, как пройти на Щитовую улицу?

– На Щитовую? – мастеровой сплюнул и задумчиво поскреб лысеющую макушку. – Это вам прямо надо. Все прямо и прямо, а потом, как пройдете мимо старого храма Скариты, так сразу направо.

– А что, есть еще новый? – удивился Олен.

– Конечно. У Морских ворот, – мастеровой сплюнул еще и побрел дальше, не дожидаясь благодарности.

– Вот так, прямо, – сказала Саттия. – Все очень просто.

Но просто все оказалось только на словах. Пришлось одолеть несколько миль, прежде чем показалось действительно очень древнее святилище, посвященное Хозяйке Ночи. Стоящие тесной группой башни к этому времени очутились точно на востоке. Путешественники миновали серые растрескавшиеся стены храма и свернули направо, на довольно широкую улицу, где над дверью каждого дома в стену был вделан овальный щит.

– Похоже, пришли, да, – заметил Бенеш, – осталось только вспомнить дом… там герб еще такой с этими… ну… двумя ключами…

Синий щит с перекрещенными ключами серебряного цвета стоял в самой середине улицы. Дом, на котором он висел, выглядел очень опрятно, видно было, что его недавно белили. Дверь блестела свежей краской, а дверная ручка, сделанная в виде головы волка с кольцом в пасти, сияла, как золотая.

– Ну что, стучим? – проговорила Саттия, и Олен почувствовал, как ускоряет ход сердце, как оживают спавшие в последнее время сомнения: а вдруг живущий здесь человек не знает ничего или просто откажется разговаривать? Или еще хуже – он помогает консулу Безариона?

– Да, – решительно сказал Рендалл, побледневший Бенеш взялся за ручку и постучал.

Изнутри дома донеслись шаги, дверь приоткрылась, явив лицо, украшенное седыми бакенбардами.

– Что вам угодно? – осведомилось оно, и в глазах цвета стали появилось недоумение.

– Я… это… – забормотал ученик мага, – передайте… скажите хозяину, что я от Лерака Гюнхенского.

– А. Ну-ну, – сказало лицо без особой радости. – Подождите, я доложу.

Дверь закрылась, вновь прозвучали и стихли шаги. Затем вернулись, но уже другие, быстрые, легкие, и из дома просто выбежал крошечный старичок в темном халате и узких штанах.

– Где? Где он? – воскликнул старичок, и стоящие дыбом седые волосы, напоминающие одуванчик, затряслись.

– Я… вы помните? Я его ученик, да… А мой учитель, он пропал, – выдавил Бенеш, нервно захрустев пальцами.

– Пропал? То есть как? Ты должен мне все рассказать! – воскликнул старичок. – А тебя я помню, конечно. Вы же приезжали ко мне.

– Мессен, – лицо с бакенбардами вновь показалось в двери, и вид у него был суровый, – вы можете простыть. Не стойте долго на улице.

По мнению Олена, было довольно жарко, но хозяин дома смутился, засуетился и замахал руками.

– Пойдемте в дом, там вы мне все расскажете. Заходи, Бенеш, и вы тоже, молодые люди.

За дверью обнаружилась прихожая с большим зеркалом и вешалкой, украшенной лосиными рогами. Тут гостей заставили вытереть ноги о коврик и оставить на особой полке сумки. Из прихожей Бенеша с друзьями провели в большой зал, где имелся камин, кресла, круглый столик, а на стенах – невероятное множество досок с гербами.

Вставшие на задние лапы алые львы соседствовали тут с золотыми мечами, звездами и башнями. А рассеченные на множество клеточек щиты висели рядом с совершенно гладкими, украшенными единственной цветной полосой.

– Я геральдист, – сказал старичок, заметив удивленный взгляд Олена, – почетный старшина цеха геральдистов Безариона и империи Фрамин Макриго к вашим услугам. Астий, принеси нам вина.

Обладатель бакенбард, высокий и прямой, как копье, недовольно сморщился, но отправился выполнять приказ. А хозяин дома проводил гостей до кресел и продолжил рассказывать:

– Я составляю новые гербы, проверяю правильность начертания старых. По моим эскизам мастера делают щиты для таристеров, печати и гербовые знаки.

– Эскизам? – шепотом спросил Олен у Саттии.

– Рисункам, – пояснила та.

Фрамин Макриго этого обмена репликами не заметил.

– Известно ли вам, что гербы бывают местные, сообществ и фамильные? – он продолжал бегать от кресел к камину, махать руками и рассказывать. – Еще также выделяют гербы наследственные, брачные, гербы притязания, покровительства, должности и статуса…

Вошедший в комнату Астий поставил на стол широкий кувшин из серебра с чернью, четыре кубка и многозначительно кашлянул.