Юлия Пушкарева - Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

- Он готов слушать, - перевёл Шун-Ди, когда Маури лениво промямлил ответ. Он был так поглощён своими шишками, будто принимал людей с востока каждый вечер.

Руми, наколов на вилку пару грибов, непринуждённо плюхнулась на постель. Она не прекратила жевать. И вряд ли можно надеяться, что прекратит ради истории чумазой чужеземки с драконом-недорослем.

Уна выпрямилась, вздохнула и начала рассказывать. Она настроилась на долгое повествование, нудное и подробное - на нежеланную исповедь о своей крови и семье, о "коронниках", о Даре, о том, как к ней попал Иней... Однако вскоре Маури небрежным жестом прервал её. Одна из шишек упала на пол, откатилась и немедленно скрылась под жёлтыми перьями.

Шун-Ди в замешательстве обратился к боуги. Маури и Руми переглянулись и захихикали, как заговорщики; в Уну вкрался непрошеный страх.

- Маури говорит, что не верит тебе, - напряжённо сказал Шун-Ди. Две пары глаз напротив - зелёных и бледно-жёлтых - впивались в его татуировки: то в павлинье перо на лбу, то в полувыцветшие волнистые линии, видневшиеся из-под рукавов. Миншиец, владеющий их языком, явно увлёк боуги сильнее, чем невзрачная, похудевшая за время болезни Уна. Она не стала спрашивать себя, что чувствует по этому поводу; едва ли зависть, как в ситуации с Шун-Ди и...

В какой ещё ситуации?

Уна с досадой прикусила изнутри щёку.

- Чему не верит? - уточнила она, вместе с хозяином созерцая плавающие в воздухе шишки. Есть в этом нечто завораживающее, трудно отрицать. - Что я не крала Инея? Что ищу отца?

Боуги ответил донельзя весело, точно оценив шутку. Шун-Ди растерянно прочистил горло и переспросил.

- Просто не верит. Он говорит, что ты и сама не веришь в свои слова. Что... - он посмотрел на Уну и умолк. Тёмные глаза блестели красивым, но сдержанным блеском - ничуть не похоже на лучи, беззаконно бьющие из-под век Лиса.

Наверное, ничуть.

- Переводи, господин Шун-Ди, - Уна выдавила улыбку и положила ладонь на его предплечье. Шун-Ди удивлённо вздрогнул: коснуться миншийца вот так - значит решительно заявить о своей к нему близости. Они ни разу не назвали себя друзьями; возможно, пора. - Переводи всё.

- Твои слова идут не от сердца, говорит Маури, - пробормотал Шун-Ди. Боуги довольно закивал, постукивая себя по груди; Уна очень надеялась, что он в самом деле не знает ти'аргского. - Он думает, что ты повторяешь заученный урок. Он хочет услышать полную правду, чтобы ты могла предстать перед селением на сходке...

- На сходке?

- Да, этой ночью под Паакьярне сходка. Местная, небольшая. Это просто пир с танцами, Уна: ничего опасного. Разве что немного магии.

Пир с танцами? В наигранной беспечности Шун-Ди сквозила тревога; сомнительно, что она вызвана только его нелюбовью к шумным увеселениям.

- И чего же он хочет? Чтобы мои слова шли от сердца ? - Уна честно попыталась сказать это без язвительности. Руми, доедая третью порцию грибов, показала два пальца.

- Она имеет в виду, что у боуги два сердца, - нервно пояснил Шун-Ди. Судя по лёгкому отчаянию на лице, раньше его в это не посвящали. - И такой же полной должна быть твоя искренность.

Непроницаемая полуулыбка Маури беспокоила Уну всё сильнее. Так улыбается игрок, жульничающий в "лисьей норе" - или фокусник, знающий секрет чьих-то серёжек, которые пропали во время его представления.

- Какие у него предложения?

- Он предлагает... Ох, ну конечно! - горестно вырвалось у Шун-Ди; он, однако, быстро опомнился и собрался. - Предлагает сыграть в "верю - не верю". Боуги обожают игры, в том числе с вопросами и ответами.

Познания в играх Уна почерпнула только от тёти Алисии, Бри и немного - от дяди Горо. Другими словами, небогатый запас.

- Скажи, что я не против, но прошу объяснить правила.

Руми издала восклицание, чуть подпрыгнула на кровати (Уне вообще казалось, что женщине-боуги некуда деть прорву потаённых сил, вечно приводящих в движение её маленькое тело - этим она неуловимо напоминала Лиса) и трижды хлопнула в перепончатые ладошки. Посуда тут же отправилась прочь со стола - в другой угол, где стояла лохань для мытья... Ох, нет: большая, почему-то сиреневая кувшинка. Льёни посторонилась, чтобы чайник не врезался в неё в полёте; чёрные усики длиной с ладонь Уны шевелились всё так же безучастно.

Пояснения, естественно, поступили от Руми раньше, чем Маури успел раскрыть рот. Вместо того, чтобы разозлиться, он звонко чмокнул жёнушку в щёку; Шун-Ди и Уна обменялись грустными взглядами.

- Вы по очереди излагаете какие-то сведения о себе, заведомо правдивые или ложные, - Шун-Ди переводил чётко и размеренно; если бы Уну до сих пор не потряхивало от волнения, она восхитилась бы его по-миншийски изящным слогом. - Противник должен догадаться, истинно ли то, чем ты делишься. Если он угадывает верно, ты получаешь право задать ему любой вопрос и получить ответ - полный и честный. Если нет, это право, соответственно, переходит к нему.

Уна прикусила щёку ещё раз, больнее. Подобные развлечения пришли в Ти'арг не так давно, в основном из Кезорре и Минши, где менестрели, поэты и аристократы во всех смыслах любят играть в слова. Кузина Ирма со своими подружками, бывало, охотно убивали так время: узнавали что-нибудь по описанию (их фантазия, впрочем, обычно не забредала дальше розы, радуги или пышного бала, что наместник Велдакир ежегодно устраивает в Академии-столице в честь знати), загадывали загадки или, краснея, вытягивали друг у друга скучные секреты. По своей воле Уна никогда в этом не участвовала - и не ожидала, что придётся начать сейчас.

- Я попробую, - сказала она. И, снова втолкнув в себя напутствие Индрис, учтиво добавила: - Отдаю честь первого хода хозяину.

Маури улыбнулся, а кончик его длинного носа польщённо порозовел. Затем он откинулся на спинку кресла-качалки и сложил пальцы домиком, вперившись в Уну изучающим взглядом.

Фраза была короткой и немного пугающей, хоть Уна и не понимала ни слова. Шун-Ди взволнованно повернулся к ней.

- "Я был лично знаком с Повелителем Хаоса". Так он сказал. Если хочешь, Уна, я мог бы сам...

Он - сыграть за неё? Уна почти расхохоталась, но вовремя отчитала себя. Мало достойного том, чтобы смеяться над чужим неумением лгать.

Она положила руки на стол, прислушиваясь к Дару. Чутьё молчало - лишь потоки древней магии, чар сосны и золота, незримо витали вокруг. Зеркало отвечало на них, но вело себя в целом спокойно: значит, у боуги нет коварных намерений.

По крайней мере, пока.

Руми сняла серёжку-ящерицу и, будто потеряв к Уне всякий интерес, шептала ей что-то, ласково поглаживая. Каждые две-три секунды ящерка, вспыхнув, плавно меняла цвет. Похоже, у них с мужем нечто вроде смены караула... Тщательная работа: говорят, вот так - в паре - частенько действуют мошенники.