Юлия Пушкарева - Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

Шун-Ди внезапно остановился, вздохнул и неохотно спрятал чётки в карман. Щелчком пальцев Индрис зажгла голубоватый магический огонёк, и в слабом свете стало видно, что глаза миншийца погрустнели ещё сильнее.

- Вы правы, миледи. Уже пора... Лис!

Раздался негромкий шорох, мягкое скольжение - и высокая тонкая фигура выступила из-за осин. Уна не сразу поняла, откуда возникло столько режущего, янтарного света. Потом до неё дошло: так сияют глаза.

Глаза оборотня.

- Добрый вечер, - промурлыкал Лис. Голос был глубоким и сладким - как у менестреля, - но с дикими, совершенно чужими нотками, от которых у Уны неприятно сжалось что-то внутри. Кожа Лиса была смуглой, как и у Шун-Ди, по скуластому лицу с острым подбородком бродила странная усмешка. Кончики ушей тоже казались чуть более острыми, чем положено для людей, - но, возможно, всё дело в сумерках.

- Добрый вечер.

Лис шагнул вперёд и, оказавшись рядом с Шун-Ди, по-хозяйски положил длиннопалую руку ему на плечо. Он пришёл босым; заметив голые узкие ступни из-под плаща и штанов, Уна решила было, что ей мерещится. На левом плече Лиса возлежал хвост роскошных, похожих на золотые нити волос (и зачем такие мужчине?..) - в полумраке они тоже светились изнутри. Чувство опасности поднялось в Уне с новой силой, заставив зеркало вжаться в пояс.

Друг Шун-Ди был кем угодно, только не человеком. Это ощущалось мгновенно - словно фальшивая нота в пении или особый запах.

От Лиса пахло диким золотом, музыкой и кровью.

Но дело всё-таки было не в глазах и не в хвосте, навязчиво напоминающем другой хвост... Уна перевела взгляд на правое плечо Лиса - и больно прикусила язык. Там кое-кто сидел.

Серебряная чешуя по всему телу и узкой мордочке. Мирно сложенные кожистые крылья. Изящный выгиб шеи.

И два непостижимых, невероятных драконьих глаза, уставившихся прямо на неё.

Лис ликующе оскалился (назвать это улыбкой точно было нельзя):

- Познакомьтесь, миледи - это Иней. Он рад встрече с Вами... Правда же, Иней?

Маленький дракон запрокинул голову; в горле у него что-то зашипело, булькнуло - и Лиса с Шун-Ди полностью скрыло густое облако пара, расползшееся по аллее горячим серебром.

Уна не помнила, как очутилась в этом облаке, как протянула руку, чтобы коснуться мелкой и нежной, ещё не отвердевшей до конца чешуи...

Но, когда она всё-таки дотронулась до Инея, время исчезло. Память древнего, непонятного существа - матери-драконицы - вратами распахнулась перед ней. И за этими вратами лежало совершенно другое Обетованное.

ГЛАВА XVIII

Ти ' арг, Академия

Личная карета наместника Велдакира въехала в город через Ворота Астрономов утром пасмурного дня. Стражники в плащах с гербом Альсунга ударили кулаками в грудь, а со светлокаменных стен Академии протрубили герольды - правда, как-то приглушённо, будто стесняясь. И действительно: к чему превращать в событие традиционный приезд старика, подотчётного высшей власти?.. Точно так же наместник возвращался в Академию трижды в год: ранней весной, в пору таяния снегов, накануне праздника урожая - в последние дни лета, - и в разгар осени, когда деревушки и фермы, окружавшие Академию-столицу, вместе со шпилями башен " настоящей Академии" (некоторые ти'аргские лорды до сих пор выражались именно так), обрастали рыжей листвой, пожухлой травой и туманом.

Даже сейчас, трясясь в карете, наместник ощущал гниловато-затхлое дыхание осени, распылённое в воздухе. Оно проникало внутрь через толстую занавеску (наместник предпочитал путешествовать с открытыми окнами - особенно с тех пор, как к болям в печени добавилась периодическая тошнота и приступы удушья). Чем это вызвано, к чему ведёт и сколько значит в такие моменты свежий воздух - в нём хранилось спокойное, отстранённое знание врача обо всём этом. Подъездная дорога ко рву и городским укреплениям была вымощена и старательно вычищена (наместник уделял ей большое внимание: сотни людей каждый день въезжали в Академию и покидали её, а у них должно было создаться соответствующее представление о мощи и благополучии Ти'арга - как части великого Альсунга, разумеется...) Каменотёсы когда-то хорошо поработали с булыжником и плиткой, придав им - насколько возможно - квадратный облик: в честь четырёх богов Обетованного. Хоть число столичных адептов Прародителя и растёт, для большинства ти'аргских лордов, торговцев и простого люда это не пустая деталь.

Сам наместник не верил в богов - а иногда при мыслях об этом до сих пор с трудом удерживался от усмешки. Он получил слишком хорошее образование, знал слишком много о людском теле и людской природе вообще, чтобы верить. Но выказывать уважение к крылатому Эакану, старухе-Дарекре, водной деве Льер и Шейизу, владетелю огня, так важно, что это и не обсуждается. По крайней мере, в Ти'арге.

Вторая, летняя поездка была самой приемлемой по состоянию дорог и мостов, а также (что довольно значимо) перевалов в Старых горах - зимой многие из них становились неодолимыми из-за холода и длинных снегопадов. К тому же наместнику нравилось наблюдать за жизнью ти'аргцев, проезжая через маленькие северные городки, скорее напоминающие крупные посёлки - те, где три-четыре сотни жителей уже считаются почти толпой. За последние двадцать лет таких городков в предгорьях и Волчьей Пустоши выросло, словно грибов после дождя - или змеёнышей после хорошей подкормки... В этот раз, одолевая Волчью Пустошь, наместник с надеждой думал о том, что когда-нибудь она потеряет право зваться Пустошью.

Когда-нибудь - но, увы, не сейчас... Пыльная равнина с контурами Старых гор на горизонте по-прежнему навевала уныние, а хилых безымянных деревушек в дюжину домов пока всё же было значительно больше, нежели крошечных городков. Несколько замков местных лордов издали напоминали скорее руины, чем жилые здания, и не скрашивали картину. Вернуться в центральный Ти'арг, в процветающие пристоличные земли после такого было отрадой и облегчением.

Праздник урожая - уже послезавтра... Приготовления обязаны были завершиться к этому дню. Отбывая, наместник перепоручил все дела надёжным людям, но всё равно слегка волновался. Знакомый вид утихомирил его сердце, сделав в общем переносимой даже тупую боль в правом боку. Светло-серые, строгие стены с узкими прорезями бойниц, знамёна и обновлённые после завоевания города Ворота Астрономов с литьём - золотыми и серебряными звёздами... Миновав охрану и три кольца стен (здесь карету, к счастью наместника, стало трясти гораздо меньше), кортеж двинулся дальше - по кварталу, заселённому в основном состоятельными купцами и младшими лордами, мимо дорогих лавок и таверн. В карету проникал непрерывный шум - говор прохожих, цокот копыт, смех и кашель. Неподалёку от сине-белого, устремлённого ввысь храма Льер притаилась книжная лавка, которую наместник обожал в юности: помнится, при первой возможности сбегал из Академии в город, чтобы поглазеть на новые книги и роскошно оформленные, ещё пахнущие киноварью анатомические атласы, оставлявшие на пальцах следы чернил...