Вадим Ингвалл Барановский - Край без Короля или Могу копать, могу не копать

Два низкорослых, темнокожих и крепко сбитых, по пояс голых большеца сновали вокруг плиты внутри кольца толпящегося народа, залихватски ухали и гоняли еду по плите длинными палками, похожими на деревя! и и.к мечи. Фонси завороженно следил за приключениями m медвежатины.

Вот тёмно-красный сочащийся кусок мяса выдержал очередной удар палкой и, шипя и брызгая жиром, врезался в кучку какой-то каши, столкнулся там с полутушкой какой-то птицы, получил сверху кусок белого, стремительно плавящегося сыра, проехался по метши из красных ягод, а потом один из большецов сменил деревянный меч на настоящий — во всяком случае, таким его нож показался Фонси — и безжалостно порубил и кус медвежатины, и полутушку птицы, и ещё несколько кусков мяса на мелкие части, полил сверху чем-то из кожаной бутыли так, что всё зашипело, опять схвати палку и снова погнал это дикое жаркое вокруг плиты, на и этот раз в другую сторону. Второй большец в это время бежал впереди первого, прижимая палкой к плите здоровенный кусок сала, оставляющий за собой смазанную шипящую дорожку.

— Пъстълай мъскь! — крикнул он, когда жаркое они сало несколько кругов вокруг плиты, и собравшиеся послушно подставили миски, куда им и разложили дымящуюся еду.

Принюхиваясь, Фонси понёс свою миску к выходу из шатра, туда, где стоял стол с длинными скамьями вдоль него. Стол был достаточно низким, Фонси мог за ним спокойно сидеть.

— В Кардуне зимует много народа, — объяснял хоббиту Сосрыква, — разных ирыстонов, то есть племён. У нас как представляются? Такой-то, сын такого-то, из бинонты такого-то, из ирыстона такого-то. Здесь так нельзя, здесь за отца убьют, за бинонту убьют и за ирыстон убьют.

— На Зимовке неважно, откуда ты, — подтвердил Бохънь. — Важно, чей ты гость. Гостя обижать нельзя, гостеприимца — тем более. Вот ты, Хъньша, Созырке гостеприимец, а мне гость. Значит, нам с тобой враждовать нельзя до конца зимы. А ещё Созырке нельзя враждовать с твоими гостеприимцами, а мне — с твоими гостями. А тебе, получается — с моими гостеприимцами и с гостями Созырки.

— А с гостями его гостей? — с любопытством спросил Фонси. — А с гостеприимцами его гостей и гостями твоих гостеприимцев? То есть, я-то ни с кем враждовать не хочу, но мало ли что...

— Ай, так сложно не считают, — махнул рукой Сосрыква, но Бохънь не согласился.

— Считается, что нельзя враждовать с гостем гостеприимца твоего гостя и гостем гостя твоего гостеприимца. Но это только потому, что если ты уж поговорил с кем-то так долго, что всё это выяснил, то драться вам и вовсе незачем.

— Разве что так, — усмехнулся гном.

— А раз в три дня, — продолжал охотник, — каждый житель Кардуна приходит в этот вот самый шатёр у входа на Зимовку и приносит с собой миску какой-нибудь сырой еды. Или варёной, если это коренья какие-нибудь или каша. И каждый приезжающий знает, что надо сделать то же самое. Вот и получается, что каждый на зимовке тебе может-быть-гость или может-быть-гостеприимец — не то ты их еду ел, не то они твою. Так оно спокойнее получается.

— Не говоря уже о том, что вкусно, — сказал Фонси.

— Это когда как, — хмыкнул Сосрыква. — Раз скрефены расщедрились — четверть туши тюленя принесли. Гадостнее мяса нет, тьфу!

— Ну, прощай, Созырка, прощай, Хъньша, — Бохънь встал и вытер жирные губы рукавом. — Пора троллей продавать. Счастливого тебе взлома, Созырка, а тебя, Хъньша, мы найдём, когда будем собираться в Гундабад.

— Счастливой торговли, Бохънь, — отозвался Фонси, — смирного товара!

Охотник на троллей кивнул в знак благодарности и двинулся туда, где его ждали Изилисъд, Изилидън и Гършаг — они встретили возле плиты каких-то своих приятелей и ели с ними. Гършаг и Изилисъд помахали хоббиту и гному руками, и ворсъкайны все вместе зашагали прочь.

— Скажи, Сосрыква, — сказал Фонси, — здесь ценится серебро? Я хотел себе одежду сшить, как здесь носят. А то от этих шкур уже пахнуть начинает. Да и помыться бы мне...

— Серебро везде ценится, — захохотал гном. — Мыться в бане, она в другой стороне, на озере. А одежду лучше на Круге, там дешевле. Только сперва домой пройдём, я тебя в гости приглашу, вещи оставим. Тролль у башни кстати пришёлся — Бохънь его одёжку купил, а то в доме твоей родни из жальтишка один убыток. Ай, Фонси, я не в упрёк. Ты тоже тролля убивал, ты в доле.

— Я тебе сказал, что свою долю тролля уступаю, помнишь? Ты, Сосрыква, для меня и так много сделал.

Они шли по узким улочкам Зимовья, мимо палаток из плотной ткани и шатров из шкур, мимо грубо сложенных каменных хижин и просто уголков из двух каменных плит с навесом сверху. Большецы размеров от чуть пониже Элрохира до чуть повыше Фонси, оттенков кожи от грязно-белого, как у Бохъня, до грязно-медного, как у большецов-жарщиков, суетились вокруг — кто готовил еду прямо в шатре или на улице, кто присматривал за детьми, точнее пытался присматривать — дети носились повсюду без особого присмотра, — кто играл — Фонси узнал ножички и камень-ножницы-бумагу, хотя здесь эта игра, похоже, называлась камень-нож-шкура. Здесь были и мужчины, и женщины, на последних Фонси косился с любопытством и лёгким страхом — в Бри он никогда не бывал и большецких женщин не видал. Волосы у них и вправду не вьются, отметил про себя хоббит, права была Белладонна, но красивого в этом мало, тут она ошибается.

— На этих смотреть нечего, — ухмыльнулся Сосрыква, — на торг пойдём — там шатёр устроен с занавесками, посмотреть можно, и потрогать, и всё остальное.

Фонси почувствовал, что краснеет, и ничего не ответил.

— Ай, Фонси, да там и твоего роста есть, — продолжал гном, — кому что нравится. Я до человечек не ходок, до орчанок тоже, а ты смотри — стоит недорого.

— А почему на Круге одежда дешёвая? — спросил Фонси, чтобы замять стыдную и неприятную тему.

— На Круге бьются. Кто своего поединщика убьёт, вещи продаёт задешево. Кровь потом счистить просто.

— Подожди, вы ведь говорили — тут все друг другу гости.

— Тут все может-быть-гости. Другое совсем. Может-быть-гостя нехорошо вдвоём-втроём убивать, сзади, во сне. Воровать у него нехорошо, грабить, шатёр жечь. А на поединок только гость гостеприимца не зовёт, и не может-быть, а по-настоящему, как мы с тобой.

— И что, кто угодно кого угодно на поединок вызвать может?

— Тот, кого вызвали, может за себя поединщика нанять. Я раньше так работал, поединщиком. Перестал — скучно. Взломщиком лучше. А вот мы и пришли.

Сосрыква жил на самом краю Кардуна, в маленькой пещерке, выдолбленной в скале. Вход в пещеру закрывала тяжёлая железная дверь; Сосрыква несколько раз повернул ручку, прошептал что-то в замочную скважину и только тогда вставил в дверь ключ.

Дрянь тот взломщик, — пояснил он Фонси, — кто запиральных слов не знает. Заходи, Фонси... — тут гном вдруг нахмурился, — а скажи мне сначала, ты меня взломщиком или поединщиком нанимать не собираешься?