Вадим Ингвалл Барановский - Край без Короля или Могу копать, могу не копать

Гългару, как начало казаться Фонси, было просто не с кем поговорить. Все орки, кого Фонси до сих пор встречал — Гършаг охотник на троллей, Кзаг и Кончаг, Хавага — были в обращении просты и прямы, а к рассуждениям не склонны. Должно быть, Гългару, рождённому и воспитанному в Ангмаре, очень непросто найти собеседника в нынешнем Гундабаде — вот он и делится с Фонси сокровенными планами, заручившись предварительно его, Фонси, сотрудничеством. А сотрудничать с ним придётся, если не удастся убежать. А бежать, даже если удастся, всё равно некуда. А в качестве ширадурбага — вот ведь противное слово! — можно будет хоть чем-то помочь своим.

— Таркъры сами по себе немногочисленны, хотя и сильны в бою, — объяснял Гългар, сокрушая последнюю надежду Фонси всё-таки убедить старика образумиться и отказаться от всей этой затеи. — Главная опасность таркъров — в том, что они служат связью между Ривенделлом и Митлондом и в случае чего могут быстро привести на помощь дружину эльфов. Но из Ривенделла им вести будет некого — туда прилетит мой союзник. Такого союзника не было ни у кого со времён Предначального Владыки! — Гългар важно поднял указательный палец, — и мне стоило многих трудов договориться с ним, потому что мой союзник дракон!

— Дракон? — присвистнул Фонси.

— Великий дракон Смог из Серых гор, пожиратель гномов. Гордый и обидчивый, трёх моих посланцев сжёг, прежде чем я узнал, что к дракону нужно обращаться вежливо и по имени, и письма к нему посылать на золоте, иначе он и не взглянет на них. А поди узнай имя дракона, ведь он его на дверях логова не пишет.

— А как ты узнал его имя?

— Есть у нас в подземельях немало пленников-гномов; войну-то они выиграли, но Гундабад-то так и не взяли. Вот у них и выпытал.

Фонси не стал уточнять, что именно хочет сказать Гългар словом «выпытал», но заподозрил, что совсем не то, что имели бы в виду в Шире.

— А как начал я его вежливо Грозным Смогом именовать, так он и отвечать мне начал. Уговорились с ним, что налетит он, когда и куда я попрошу, и получит за то целую груду сокровищ. Так что Ривенделл скоро опустеет, а потом придёт черёд и Митлонду.

— А таркъры? — спросил Фонси, ожидая, что и таркърам Гългар приготовил ту же самую участь.

— Таркъров достаточно будет разбить и загнать к болотам, — махнул рукой старый орк, — и забрать детей в заложники, как сейчас Ривенделл у них забирает. Поколение пройдёт, будут и таркъры наши.

— Ривенделл у таркъров детей в заложники берёт? — удивился Фонси.

— У вождей таркъров. Они воины хорошие, таких соседей опасно иметь. Давно бы Ривенделл осадили, если бы дети их вождей там не росли...

Гългар приходил поговорить почти каждый день. Фонси уже знал про то, как будет управляться новая северная держава и как будут осушены болота, когда вернётся Король. Фонси знал, как отряд орков тайными тропами подойдёт к Ривенделлу, разделится на четыре отряда и окружит долину, чтобы никто из спасшихся от дракона не смог уйти. Гългар рассказал ему о том, как нужно поступить с гномами и большецами Синих гор, и о том, что Болг чересчур осторожен и не хочет связываться с эльфами и таркърами, и о придуманных им особых заслонах от солнца — орки не любят солнца и стараются избегать его, именно поэтому Гългар задумал начать поход летом, когда никто не будет ждать нападения, ведь всем известно, что орки ходят в набеги поздней осенью. Многое узнал Фонси об орках, Ангмаре и Гундабаде, гораздо больше, чем когда-либо хотел знать.

Волшебный шар служил ему отдушиной: после очередного разговора с гундабадским владыкой хоббит усаживался за стол и переносился в Шир, и гулял по знакомым с детства тропам.

«Эти вот два пустыря,» — заметил про себя Фонси, — «надо будет под картошку распахать, картошки-то придётся больше выращивать. А вот в Больших Откопах, можно будет сказать Гългару, чтобы крепость строил, там земля подходящая... олифан меня заешь, что же я такое думаю...»

Не отрывая глаз от шара, хоббит убыстрил движение взгляда, как будто бежал со всех ног. По дороге попался холм, и Фонси обнаружил, что картинка в шаре движется так, словно он летит по воздуху.

«О как», — сказал хоббит, — «а если мы вот так?»

И, представив себя птицей, Фонси взмыл на такую высоту, откуда весь Шир представился ему не больше огорода. А за Широм, на севере — Глухомань, и большое озеро, на берегу которого стоит Пустоград, а дальше — холмы, леса и овраги стародавнего Артедайна, а за ними — заболоченные земли стародавнего Ангмара, а вот и Кардун, а Гундабад должен быть где-то здесь, в горах.

«Я не знаю, случится ли мне возможность убежать», — сказал сам себе Фонси, снижаясь над горами и замедляя полёт, — «но если случится, надо знать, куда бежать, правда?»

— Не угодно ли молодому господину Хийси-Хоншу отварчика испить? — прогибая спину в глубоком подобострастном поклоне, старая Хавага поставила чашку с отвратительным плесневелым отваром на стол.

— Обязательно? — поморщился Фонси.

— Обязательно, господин, — отвечала старуха, — иначе клещовица вернуться может.

Молодой господин Хийси-Хонш вздохнул и приложился к холодному золотому краю чашки.

Старая орчица не иначе как подслушивала его с Гългаром беседы, потому что постепенно «недомерок» из её речи куда-то пропал, сменившись «пареньком», а теперь и вовсе «молодым господином». Хотя то, как Хавага произносила его имя, Фонси совсем не нравилось.

По всей видимости, господину Хийси-Хоншу и чашка полагалась золотая. Да и одежду подарил ему Гългар такую, что Фонси в Шире засмеяли бы.

— То есть, Белладонна засмеяла бы, — признал Фонси, глядя на висящий в углу короткий, отороченный мехом, кожаный кафтан с золотым тиснением вдоль рукавов и ворота. Штаны из плотной замши, сапоги с таким же тиснением и оторочкой, высокая шапка из неизвестного Фонси меха — похоже на медвежий, только белого цвета [38] На берегах северного моря действительно обитают торнгаски — белые звери, похожие на огромных медведей с длинными, вытянутыми мордами и шеями. — и из такого же меха тяжёлый плащ дополняли наряд. Рубашка под кафтан, надетая на Фонси сейчас, тоже была из замши, только очень тонкой и мягкой, а вот нижнюю рубашку со штанами и жилет Фонси оставил свои, не желая расставаться с удобством потайных карманов.

Белладонна засмеяла бы. И Лилия тоже. И Сумбо. А вот Сембо или братец Грим уже не стали бы смеяться, а прикинули бы, сколько золота на тиснение пошло. И батюшка не стал бы. А уж папаша Чистолап как не стал бы...

Фонси представил себе, как стоит у ворот Большого Смиала, облачённый в одежды ширадурбага, позади него в угрожающих позах, с руками на рукоятях ножей, стоят Кончаг и Кзаг, а впереди — Чистолапы всей семьёй: и Том, и Барт, и все остальные, включая тётушку Фиореллу, и они расступаются и пропускают вперёд Лилию, в свадебном платье, в венке из белых роз на склонённой голове, с распущенными тёмными волосами... Лилия поднимает голову и смотрит на Фонси остекленевшими пустыми глазами, безжизненными и холодными.