Вадим Ингвалл Барановский - Край без Короля или Могу копать, могу не копать

— Эх, приготовить не на чем, — расстроился хоббит, — ну да ладно, Сосрыква говорил, что на севере рыбу и сырьём едят, и ничего, не болеют.

Стукнув по рыбине несколько раз палкой для пущей уверенности, Фонси ухватил её за жабры, выдернул из воды и швырнул подальше от ручья. Вытащив из чехла гномий нож, Фонси отсёк рыбе голову, подождал, пока обезглавленное туловище перестанет шевелиться, и распластал его на две половины.

— А ничего себе, есть можно, — поделился Фонси с ножом, прожевав и проглотив первый кусок, — но вот в чём я точно уверен, так это в том, что никогда и нигде ни один хоббит, кроме меня, с таким удовольствием сырую рыбу не ел. На что хочешь спорим.

Спорить с ним нож не стал. Съев половину рыбы, Фонси выкинул внутренности и голову в ручей — пускай едят другие рыбы — и решил, что теперь можно ещё немного и пожить.

Тем временем туман рассеялся, и хоббит увидел, что стоит на краю той самой вытянутой долины, что видел в шаре. Именно туда стекал ручей, скрываясь в лесу, росшем там, где кончались дырчатые каменные слои.

Лес! После долгих странствий по болотам, снежным равнинам, горам и ущельям, наконец-то снова лес! Здесь можно нарубить хвороста на костёр, согреться, высушиться, испечь остатки рыбы. Здесь можно выкопать под корнями сосны или разлапистыми ветвями ели, такими густыми, что никакой дождь под них не пробьется, узкую спальную нору и переночевать так, как полагается ночевать хоббиту, если его застигла ночь далеко от дома.

До дня весеннего равноденствия должно быть ещё далеко: сейчас, верно, только-только добрались посланцы Гългара до одинокой горы далеко на востоке, где обитает дракон Смог, а значит, гундабадские бойцы появятся здесь не раньше, чем через три-четыре дня, если Фонси правильно помнит, что говорил ему гундабадский владыка. Ну, а это, в свою очередь, значит то, что Фонси может пойти в лес и там пару дней отдохнуть перед дальнейшей дорогой.

Фонси сполоснул в ручье пропахшие рыбой руки, привязал остатки тушки за хвост к заплечному мешку и зашагал вниз по течению ручья в лес, время от времени наклоняясь и подбирая с берега гладкий обкатанный камень для пращи.

— Жалко, для грибов рано, — пожаловался он праще, — может, только если сморчки уже повылезали...

Но для грибов в этом лесу было действительно рано. Тут до сих пор кое-где лежал грязный весенний снег. Фонси усмехнулся, вспомнив старую присказку про то, как бриец по грибы ходил, и пошёл в глубину леса, вдоль берега ручья, высматривая хорошее место для норы.

В лесу росли в основном ели и сосны, не такие высокие, как в лесах южного Ангмара, но из-за тумана, повисшего в их ветвях, казалось, что они достигают облаков. Мягкая, усыпанная прошлогодней хвоей земля так приятно пружинила под ногами, что хоббит даже подумал, не разуться ли ему, но потом решил, что и так холодно. Хотя здесь было заметно теплее, чем на горной тропе, вероятно, из-за безветрия.

Большая разлапистая ель привлекла внимание хоббита — она росла на небольшом пригорке, что как нельзя лучше подходил для того, чтобы выкопать спальную нору на ночь или две. А вон с того поваленного ствола можно будет нарубить веток на костерок.

Вдруг с Фонси слетела шапка, отлетела на пару шагов и упала наземь. В шапке торчала стрела. Фонси схватился за палку, несколько раз огляделся по сторонам, но никого не увидел.

— Ты добре стехнаш по лясу, хундабадеск, — прозвучал откуда-то голос на незнакомом, но достаточно понятном наречии. — Спокыйне стехнаш, непочутне. Токмо каплух бялый навздел да япанчу бялу, зело повзырне. Стый спокыйне да стучок рони, а то друха стрель во холову слетит. [40] — Ты хорошо ходишь по лесу, гундабадец. Тихо ходишь, неслышною Только шапку белую надел да плащ белый - очень заметно. Стой тихо и палку брось, а то следующая стрела полетит в голову (ривор.)

— Не гундабадец я, — отозвался Фонси на Западном Всеобщем, выпуская из рук палку, — это просто одежда на мне гундабадская.

— Хундабадеска воздежа со дровей ся не роныт, — раздался откуда-то ещё один голос, и Фонси заозирался ещё испуганней. — То хундабадеск молодень. Стрялым его, да укопым. [41] — Гундабадская одежда с деревьев не падает. Это гундабадский ребёнок. Застрелим его и закопаем.

— Орчески молодни поедыне не стехнат, — отозвался первый голос, — да молодня стрялыть непочесне. [42] — Орчьи дети поодиночке не ходят, и стрелять в ребёнка недостойно.

— Никакой я не молодень! — возмутился Фонси. — Мне уже давно за три дюжины. Я всего-то, почтенные, не имею чести ни знать вас, ни даже видеть, хотел отдохнуть и немного поохотиться в вашем лесу, потому как спешу на юг по важному делу и очень устал.

— Изкуда стехнаш? [43] — Откуда идешь? — полюбопытствовал второй голос.

— Из Гундабада я бежал, — отозвался Фонси, — да вы, джентльхо... тьфу, вы, почтенные, показались бы. Несподручно так разговаривать-то.

В ветвях росшей неподалёку сосны зашуршало, и на землю спрыгнул кто-то очень невысокий, с луком в руках. Из-под ели, соседней с той, что Фонси присмотрел для ночлега, выбрался ещё один такой же, а третий, до того участия в беседе не принимавший, поднялся из-за валуна, лежащего на берегу ручья. «Поди ж ты», — подумал Фонси, — «как я их ни одного не заметил».

— А скажите-ка мне, почтенные, — обратился Фонси к троим, не обращая внимания на направленную ему в грудь стрелу, — не бывал ли кто из вас в кардунской бане зимой? Потому что, сдаётся мне, я кого-то из вас там видел.

— Наши стехнат в Карнедум, — осторожно ответил лучник, — некучне, да стехнат. А ты сам карнедумнеск? И какыво порода? Несвядомне. Джарав? Скререфенн? [44] — Наши в Кардун нечасто ходят. А ты кардунец? Какого племени? Жарв? Скрефен?

— Хоббит я, — сказал Фонси, решив, что терять ему нечего, — хоббит из Шира.

— Хоббит? — недоверчиво спросил тот, что вылез из- под ёлки. — Я хоббитов вперечёт вядыю, что в Быкосмиле, что в Сарнисмиле, что у нас.

У Фонси быстро-быстро застучало сердце. Неужели в этой затерянной среди Туманных гор долине живут потомки тех самых хоббитов, кого увёл когда-то на север Ветерих Ток? Потомки, которых Ветер просил разыскать?

— Родич, это они? — негромко спросил Фонси и ощутил совсем рядом с собой — даже не рядом, а где-то внутри, как тогда на помосте среди болота — присутствие Ветера, и от его радости зазвенело в ушах — это они, они, они, ты нашёл их, родич!

Фонси не успел заметить, как трое — нет, четверо (пока Фонси разговаривал с лесными жителями, к ним присоединился ещё товарищ) переглянулись и бросились на него. Один напрыгнул сзади и повис у Фонси на плечах, а остальные пытались ухватить за руки и за ноги, но мешали друг другу.