Вадим Ингвалл Барановский - Край без Короля или Могу копать, могу не копать

— Узи его! — услышал Фонси над самым ухом. — Узи подлазеня!

«Тебе помочь, родич?» — усмехнулся в голове Фонси Ветер. Фонси мысленно кивнул и почувствовал, как мир словно отступает назад, как бывает во время сна или лихорадки, когда перестаёшь чувствовать собственное тело и наблюдаешь за происходящим словно со стороны или глубоко изнутри.

А происходящее стоило того, чтобы за ним понаблюдать. Лесовик слетел со спины Фонси и кувырком покатился по земле, а Фонси, или скорее уж Ветер, шагнул навстречу остальным троим. Его движения были быстры и в то же время неторопливы, и Фонси с самого начала понял, что четверо лесовиков ввязались в неравную потасовку — Ветер был бойцом не хуже Кончага или Сосрыквы.

Фонси понимал, что Ветер щадит давно потерянную родню — захват и бросок, после каких противнику положено лежать со сломанной рукой, если не со свёрнутой шеей, всего лишь отшвыривали его прочь, а удар костяшками пальцев в кадык в последнее мгновение оборачивался толчком открытой ладони в грудь.

Немного спустя изрядно помятые четверо сидели у пригорка, а перед ними стоял Ветер, поигрывая отобранным у одного из них копьём.

— Позачем натекли? — сурово спросил Ветер. Похоже, он легко понимал язык жителей долины. Да и в Фонси его знание начало просачиваться, он не сразу осознал, что Ветер спросил «позачем натекли», а не «почему напали».

— Рекаш ты чужеск, карнедумнеск, — ответил один из четверых, тот, кто предлагал застрелить Фонси и закопать, как маленького орка, — ан вядыш про хоббитов. Чужески про хоббитов не вядут, так повзырне ты подлазень хундабадеск. Узить тя да хоббитам взить. [45] — Говоришь, что ты чужак из Кардуна, а знаешь про хоббитов. Чужаки не знают про хоббитов - ясно, что ты гундабадский разведчик. Вязать тебя надо, да к хоббитам вести.

Ветер чуть усмехнулся. Плетеная кожаная верёвка, которой его собирались «узить», была до сих пор намотана вокруг шеи и руки одного из напавших.

— Вот что, — сказал Ветер, — взотребне мне ветхознатески ваши да старысты. Ко ним мя взите. [46] — Мне нужны ваши мудрецы и правители. Отведите меня к ним.

— Изчего ране тако не взрек? — обиженно отозвался лучник. — Те ж и суть хоббиты. [47] В языке Риворшира слово «хоббит» изменило смысл и стало значить «старейшина». Видимо, сдвиг смысла произошёл лет через сорок после заселения Риворшира, когда понятия «хоббит» в смысле «чистокровный широкий хоббит» и «старейшина» стали взаимозаменяемы.

...Фонси и Ветер шли по лесной тропе вслед за четырьмя побеждёнными лесовиками. Оружие Ветер у них отобрал и теперь рассматривал.

«Смотри, родич», — подумал он Фонси, — «у стрел наконечники из обломков костей и когтей ястреба. А у копья каменный наконечник к древку примотан. А вот нож зато хороший, железный».

«Нож в Кардуне куплен», — подумал Фонси в ответ, — «гундабадской работы. Раньше такие ножи на продажу Хийси ковал и у Гългара на еду выменивал, но потом у него в долине руда закончилась и Гългар его просто так подкармливал».

«Славно кончил Однорукий», — злорадно подумал Ветер, — «рабом у своих же. Самая для него подходящая участь, после того, что он в Ангмаре творил».

«Но видно, железо тут дорогое», — вернулся Фонси к раздуму об оружии, — «и сами они ковать не умеют».

«И немудрено», — подтвердил Ветер, — «был у нас кузнец, Андела Палёный, да сгинул в болоте вместе со снарядом своим кузнечным — всё не хотел наковальню бросить, да так и потонул. Да и не кузнец он был, а так, подмастерье, всё больше ножи нам точил да котелки чинил».

Перед внутренним взором Фонси встало лицо Анделы Палёного: широкое, мрачное лицо с густой щетиной — Андела был чистокровным крупнем, и у него росла борода, везде, кроме левой щеки, где была красная неровная корка — память о том, как он оступился в кузнице и получил своё прозвище.

«Жалко Анделу», — подумал Фонси, и они с Ветером замолчали.

Тропа, где они шли, вела вдоль ручья, не подходя к нему слишком близко. Тёмный ельник сменился светлым березняком, потом снова начались ели вперемешку с невысокими соснами.

В одном месте тропу пересекала другая тропа, и близ их пересечения лежал большой плоский валун с выдолбленной посередине ямкой.

— Изкуда стежка? — строго спросил Ветер, указывая копьём. — И что та хлыдина?

— Та зерномятна хлыдина, — отвечал Хунрай, тот лесовик, что сшиб с Фонси шапку. Победив лесовиков, Ветер заставил их представиться: того, кто хотел застрелить Фонси, звали Андават, а остальных двоих Хизмай и Торизмуш. Имена для Фонси звучали непривычно и чуждо, непохоже на хоббитские.

— А стежка из Быкосмила до речья, — продолжил Хунрай.

— А мы куда идём? — спросил Фонси. — То есть, вкуда стехнам?

— В Кинейсмил стехнам, — сказал Хизмай, — уж недальне.

«Кинейсмил, Быкосмил, Сарнисмил», — довольно подумал Ветер. — «Всё понятно».

«Ничего не понятно», — пожал плечами Фонси, — «но ладно. Скажи мне, родич, а что ты хочешь, чтобы я теперь делал с этими дремучими лесовиками? Я же тут надолго задержаться не смогу, мне в Ривенделл надо».

«Забери их в Шир», — подумал Ветер, — «когда-то давно я обещал их предкам, что мы вернёмся в Шир».

«Им сейчас в Шир нельзя точно так же, как тогда твоим бойцам», — возразил Фонси, — «не приживутся. Дай мне сперва на них посмотреть как следует».

«Придём в селение», — попросил Ветер, — «пусти меня поговорить со старейшинами. А дальше — делай как знаешь, но помни, что ты обещал мне помочь».

На подходе к селению их, конечно же, первыми заметили собаки. Небольшой стаей они выбежали навстречу путникам; ластились к четверым лесовикам, а на Фонси только лаяли издали, не смея подойти близко — не то от Фонси пахло орками, не то псы чувствовали незримое присутствие Ветера.

В сопровождении собак Фонси и четыре лесовика вошли в селение.

Ручей здесь заканчивался в небольшом озере, а за ним начинались холмы и продолжались до самого края неба, перерастая в Туманные горы. На берегу озера стояли дома или, скорее, хижины, сплетённые из веток наподобие корзин и прикрытые сверху вывернутой наизнанку берестой. В отличие от деревни орков, здесь не было ни частокола, ни заборов, и дети бегали от хижины к хижине, играя в пятнашки, а не охотясь друг на друга.

Дети заметили пришельцев и устремились к ним, радостно галдя.

— Что в лясу повзырне? [48] — Что в лесу замечательного?

— Стрыйко Хизмай, стрыйко Хизмай, ты что мне взвес от лясу? [49] — Дядька Хизмай, что ты мне из лесу принёс?

— Эй, Андават, то кто тако изряднен? [50] — Название "Шир" нам знакомо. Но почему ты одет по-гундабадски?