Марина Александрова - Судьба первородной

— Господин отдал приказ, — достаточно жестко пресек он ее попытки обнять приемного сына.

— Что ты себе позволяешь? Что происходит, Рэйн?! — достаточно резко отреагировала женщина на подобное вмешательство слуги.

— Что происходит, что происходит, — глубоко вздохнул Рэйн, а подушечки его пальцев поочередно коснулись поверхности стола. Стоило ему это сделать, как трое членов его семьи тут же сели на предложенные им места и в кабинете воцарилась тишина. Каждый из них знал, что такой жест их главы не может предвещать ничего хорошего. — И правда, что происходит в моем доме? Вопрос ироничный, особенно из уст главы тайной службы империи, — краешком губ усмехнулся Рэйн. — Признаться честно, еще неделю назад я искренне полагал, что умру, так и не разворошив осиное гнездо, что образовалось под крышей моего дома. Я искренне считал, что это будет всего лишь бесполезной возней перед неизбежным концом, который лишь усугубит развязку. Я смирился. Смирился, что так или иначе моим наследником станет кто-то из братьев, хотя ни один из вас к этому не готов. Смирился с тем, что скорее всего это станет концом Дома Ариен, как и с тем, что вероятнее всего вы сами пустите этот род под откос… Жалел я лишь об одном — что вовремя не смог переключиться с проблем внешних на те, что так давно назревали у меня под носом. Что ж, спасибо моему младшему брату, но у меня появился шанс все исправить… Филиция Иль Таррен…

Глаза Филиции широко распахнулись, стоило ей услышать свое имя от названого сына. Никогда прежде он не называл ее так.

— …Если в этот вечер я увижу твои слезы, — тем временем продолжил Рэйн, — ты лишишься глаз. Уже этой ночью Аргус будет лишен зачатков крыльев.

— Р-рэйн… — в миг онемевшими губами попыталась что-то сказать женщина.

— Я, кажется, забыл добавить, что если ты решишь хоть что-то сказать мне здесь и сейчас, то останешься без языка, — холодно добавил он. — Твоя дочь Джемма будет также лишена крыльев, уже завтра я начинаю переговоры о ее замужестве. Поздравляю тебя, мама, твоя дочка выходит замуж и отправляется в далекие земли Илонии, не абы к кому, а к самому сыну Парчи Риссана Аз Чар… Ему как раз нужна замыкающая жена в гарем.

Филиция лишь в ужасе прикрыла ладонями свой рот, поскольку понимала, что этот мужчина слов на ветер не бросит… не теперь.

— Да, — коротко кивнул он, — пятой женой быть непросто, но думаю, ее умения ей пригодятся, если она, конечно, все еще захочет выживать. Заметь, — он наставительно поднял палец, — я не лишаю твоих детей жизни, не обрываю твою ветвь рода, и как бы там ни было, если у твоих детей найдутся силы встать с колен, они смогут прожить пусть и недолгую по нашим меркам, но все же жизнь. Аргус станет участником военной кампании, которую организовывает император в ближайшие месяцы, и даже если он погибнет — это будет героическая смерть. Мы будем гордиться, что такой юный имперец настолько любил свою родину, что добровольно решил вступить в армию императора, невзирая на возраст и то, что война не лучшее место для столь юного создания.

Да, Рэйн говорил о возможной гибели члена своей семьи, но каждый из присутствующих уже знал, что Аргус с войны не вернется. Этого возможного «если» не было.

— Но все еще остается один вопрос… Что же будет с матерью, которая не сможет вынести трагедии, что случится с родным сыном? Покончит ли она жизнь самоубийством? Добровольно лишится крыльев в знак траура по сыну, решив умирать медленно? Или, быть может, у нее есть свой вариант того, как сложится ее жизнь после? Я разрешаю, скажи мне, — кивнул он Филиции, лицо которой стало белее мела.

— Ты не поступишь так, — дрожащим голосом, полным слез, произнесла она.

— Я уже поступил, не так ли, Ферт? — взглянул он на своего помощника, что тенью замер в темном углу кабинета.

— Осталось не больше получаса до полноценного изъятия крыльев юных Иль Таррен, — спокойно произнес мужчина.

— Нет… — прошептала она, хотя больше всего ей хотелось сейчас кричать в полную силу легких. Но был страх. Только сейчас она поняла, что боится за себя так сильно, что не может позволить себе горевать по своим родным детям. Боится стать калекой, даже понимая, что совсем скоро ее просто убьют! — Нет, — уже тверже сказала она, доставая из рукава свой последний и самый драгоценный козырь. — Их отец не позволит тебе! Он не простит!

— Ты знаешь, — задумавшись всего на миг, возразил Рэйн, — он уже позволил, а его прощение мне не нужно. Решай, что ты хочешь для себя, я дарю тебе исход, разумеется, после общения с Трионом…

Филиция вздрогнула и бросила нервный взгляд в сторону Эрдана, который выглядел откровенно шокированным.

— Не смей, — жестко бросил Рэйн, — не смей просить его, ты ему никто, ты едва не убила его, так что даже не пытайся искать в нем защитника. Ведь не обошлось и без твоей руки в этом гнилом деле, кто-то должен был знать, где и когда надо напасть, чтобы застать его без охраны, одного. Что же, если ты не можешь выбрать, я сделаю это сам, — сказал мужчина, ставя на стол пузатую склянку с прозрачной жидкостью внутри. — Мне ближе такой финал.

— Отравишь меня? — прищурившись, тихо спросила она.

— Нет, — скупо качнул он головой. — Все, что нужно, ты сделаешь сама.

Женщина как-то резко встала и, схватив предложенную склянку, швырнула ее в стену.

— Я не стану! Ни за что! Ты не заставишь меня!

Рэйн смотрел на ее выпад, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Он не собирался растрачивать эмоции на то, что уже было решено. Исход будет один, что бы Филиция ни пыталась предпринять, сказать или сделать.

— Что ж, раз ты отказалась… Тебя повесят на третий день после того, как умрет Аргус. Для империи твой сын будет героем, ты — страдающей матерью. Не волнуйся, мои люди умеют писать хорошие предсмертные записки — твой образ в памяти людей останется светлым. Это все, ради чего я собрал вас здесь. Димитрий, — впервые за весь разговор Рэйн обратился к родному дяде, — ты покинешь мой дом завтра на рассвете. Я не желаю видеть тебя здесь ближайшие двадцать лет. Могу я быть спокоен за тебя? — вопрос прозвучал так, словно бы мужчина спросил, следует ли мне убить и тебя или ты не доставишь проблем?

— Да, глава, — коротко кивнул он Рэйну, и казалось, в этот момент аланит говорит действительно то, что думает.

— Эрдан останется со мной.

Эрдан невольно вздрогнул, будто только что очнулся от странного оцепенения, и бросил быстрый взгляд на отца и мать. Сам же Димитрий понимал, что Рэйн не просто так сказал ему о сыне. Эти слова прозвучали будто завуалированная угроза.

— Брат, — на этот раз Рэйн посмотрел на младшего брата так, как, пожалуй, никогда до этого себе не позволял, — словно признавая его. И впервые Эрдан ощутил себя действительно его братом, а не незнакомцем, живущим по соседству. Хотя, похоже, у него просто помутился рассудок. Он никак не мог понять, что сейчас произошло. Он вроде бы понимал смысл слов, но все равно они казались полнейшей ерундой и бессмыслицей. — Нам следует поговорить, но уже завтра.